Зверь (СИ) - "Tesley"
Альдо повернулся к ней всем телом. Застывшее лицо его было неподвижно, но яркие голубые глаза смотрели беззащитно и беспомощно, как у обиженного ребёнка.
— Я видел смерть маршала Эктора Придда, — ровно ответил он. — Придда, не Ракана. Ты носишь под сердцем сына Повелителя Волн.
___________________
[1] Помилуй (лат).
[2] Создатель неба и земли, помилуй нас! (лат).
Глава 6. Осенние волны. 6
6
Повелитель Волн! Это объясняло всё.
Вот почему жезл ожил от его прикосновения; вот почему на его призыв откликнулось только море, а огонь, ветер и камень остались глухи. Вот почему два года назад в святилище гоганов он увидел смерть Придда, а не Ракана; оттого и на прошлой неделе в аквамариновой аре мелькнуло лицо, похожее на его собственное. Это хмурился его настоящий прародитель!.. И не потому ли в начале этого Круга Франциску Оллару удалось сесть на престол Талигойи, что наследник Эрнани XI Раканом не был?..
«Не Ракан, — повторял про себя Альдо, не в силах поверить до конца, — я не Ракан!».
Он не сюзерен Роберу, с Иноходцем они равны. И он ничем не выше ни Окделла, ни Алвы. Он – Придд, Придд-бастард! Ублюдок, как и Франциск Завоеватель. Однако ему никогда не одолеть Ворона: если вода и ветер схлестнутся между собой, победителей не будет.
Альдо с трудом сдерживался, чтобы не взвыть. Ему хотелось разбить вдребезги собственное отражение, так похожее на Унда со старинных фресок Диамни Коро.
Но если он не Ракан, то где же настоящий? Кому принадлежат права, которые он мнил своими? «Да закатная тварь его знает!» — подумал Альдо, корчась от боли. — «Может быть, Раканов не осталось вовсе».
И пропади они все пропадом!
Альдо метался по опустевшей гостинице как полоумный. Ему хотелось мчаться в базилику «Ожерелье миров» и долго, неистово, исступлённо трясти решётку, закрывающую вход в Священную крипту. Он с упоением представлял себе, как будет пинать её ногами и вопить что есть мочи оскорбления прабабке и её ублюдку, своему пращуру.
Поступи он так, добрые агариссцы не сочли бы его умалишённым. Со времени бедствия подобные сцены стали в порядке вещей.
Дождь продолжал лить – безостановочно, однообразно, неумолимо. Вода в полузатопленном городе поднималась всё выше – понемногу, но постоянно. Хозяин гостиницы и лакеи сбежали, захватив всё, что могли увезти; постояльцы выехали; оставались лишь он с Мэллит и полудюжиной алатских слуг.
Улицы вокруг становились более безлюдными. Вечером следующего дня, распахнув окно, Альдо испытал странное ощущение: ему показалось, что он находится в каюте тонущего корабля один в целом свете.
Его судно разбито, а шторм приближается.
— Альдо, — робко позвала его Мэллит из-за спины.
Он оглянулся. С той минуты, как гоганни узнала, что он не Ракан, она стала странно задумчивой.
— Альдо… — повторила она. Её золотистые глаза влажно блестели. — Это вина недостойной… Я оказалась недостойной, — поторопилась она исправиться. — Прости! Если бы тогда в Сакаци я не пришла к тебе, всё было бы по-другому.
— О чём ты? — рассеянно спросил Альдо, отворачиваясь и подставляя разгорячённое лицо холодному осеннему дождю. Он не хотел слушать её жалоб.
— О нашем сыне, — просто ответила она. — Он ведь гоган. Гоган, как и я.
Альдо медленно повернул голову обратно: ему показалось, что он улавливает в её словах что-то смутно-важное.
— Ты отдал нам своё первородство, — пояснила она тихим, несчастным голосом. — Нам, гоганам. А море, оно… Я думаю, оно сердится на тебя за это. Когда родится наш сын, новым Повелителем станет он. Слава Кабиоху, что не Раканом!
— Повелителем? — недоуменно спросил Альдо. — Он? Да его же ещё на свете нет!
— Поэтому всё и случилось, — ответила Мэллит, и слёзы потекли по её щекам. — Недостойная много думала, и, кажется, поняла. Ты позвал море. Оно пришло не к тебе, а за тобой. Наш сын мог бы прогнать его, но он ещё не родился.
— Ты бредишь, — ответил Альдо, дёрнувшись. — Иди спать!
Мэллит вышла, оставив дверь за собой приоткрытой. «Шпионит! — со злостью подумал Альдо. — Боится за меня… Или меня?».
Он отошёл от окна и принялся вышагивать по пустому общему залу. Ему хотелось отмахнуться от слов Мэллит как от ерунды, но что-то в них словно задело невидимую занозу в его душе. Невольно вспоминался разговор с покойным Эсперадором. Старик говорил что-то о Едоме… Так, кажется, звали этого древнего прожорливого гогана? Едом продал своё первородство за похлёбку и оказался отвержен. Отвержен! Потому что кровь не прощает предательства… Юнний сказал тогда: жезл принадлежит гогану. Твоему сыну от женщины из гонимого народа. А ты, ради короны Раканов продавший свою кровь, ты погиб.
И мёртвый Эсперадор торжественно повторил из глубины его памяти:
— Ибо как ты поступал, так поступлено будет и с тобою; воздаяние твое обратится на голову твою!
Альдо внезапно почувствовал, что весь продрог. Влажный холодный воздух врывался в приотворённое окно, и общая зала быстро выстыла.
А что, если старик не бредил? Что, если за предательство крови стихия воздаст ему своим предательством? Море придёт за ним, а гоган, которому он продал свои права, ещё не родился?
Неужели он скоро погибнет? – молнией пронеслось у него в голове.
Бред! Чушь. Эсператистские басни. Этого не может быть. Пусть он не Ракан, но он всё же Повелитель. И он докажет это. Сегодня же он заставит море отступить, а дождь – прекратиться. Только надо дождаться, пока заснёт Мэллит: иначе, завидев жезл в его руках, глупая девчонка опять помешает ему.
«А как же отец? — внезапно подумал Альдо.
Он словно споткнулся об эту нечаянную мысль и встал как вкопанный.
Отец утонул, когда они с матерью катались на лодке. А если их смерть не была случайностью? Если отец, как и он сам, погрешил против крови, считая себя Раканом?
И разве может Повелитель Волн утонуть просто так?
Нет! Волны покарали его, как отверженного Едома.
Альдо рванулся к сундуку, в который слуги упаковали книги, и достал Эсператию, чтобы прочитать предание, о котором говорил покойный Юнний. Но он не помнил ни названия части, ни номера главы; книга же была огромной. Судорожно пролистав сотню страниц, Альдо со злобой швырнул её обратно.
— Тут сам Леворукий ногу сломит!
Ара из огромного аквамарина пришла ему на ум – ара Повелителя Волн. Он видел в ней шторм, вызванный разгневанным Раканом, и гигантскую волну, которая неслась на него, разинув влажную пасть.
Что это было: гибель отца в прошлом или его собственная гибель в будущем?
Альдо застонал от бессильного страха. Погибнуть… Умереть захлебнувшись, как жалкие крысёныши из Ордена Истины! Ужасно!... Но это невозможно! Нет. Он молод, он едва начал жить! Этой весной ему минуло всего двадцать шесть лет.
А разве отец был старше?
Альдо сжал руками голову, пытаясь вернуть себе самообладание. Нет! Он не погибнет. Он просто напугал себя страшными сказками, как маленький ребёнок. Он Повелитель Волн. Разве море не выполнило его приказ уничтожить Орден истинников? Мерзкая нора в одночасье лопнула под напором воды. И это всё сделал он – он, Повелитель! А другого нет и не будет.
«Сегодня, — решил Альдо, — море отступит. Я велю ему оставить этот город. Агарис уже достаточно наказан за свои грехи. Я пощажу тех, кто выжил».
Нужно только дождаться, когда заснёт Мэллит.
В пятом часу утра, когда усталая гоганни, наконец, задремала, Альдо украдкой выскользнул из гостиницы. На сей раз он не взял с собой никаких провожатых. Кипарисовый ларец тоже остался ждать на столе: жезл, потихоньку вынутый из раки, был тщательно завёрнут в полу плаща.
Город казался брошенным на произвол судьбы. Внутри опустевших домов ощущалось странное копошение, одновременно осторожное и небрежное: так крысы роются в куче отбросов в поисках куска полакомее. Альдо сообразил, что это мародёры. Они орудовали на каждой улице. К счастью, на него они не обратили никакого внимания: им и без того было довольно дела.
