Зверь (СИ) - "Tesley"

Мародёры, монахи-могильщики да беднота, которой некуда было бежать – только они и оставались в Агарисе.

В предрассветной мгле Альдо нашёл отвесный берег, откуда в первый раз призвал море. Бухта под ним была почти затоплена: вода поднялась так высоко, что всего на несколько бье не доставала до откоса. Однако Альдо скорее ощущал её присутствие, чем видел: небо покрывали свинцовые тучи, и сумрак вокруг казался плотным, как густой туман. Солнце, даже если оно взошло, вряд ли пробилось бы сквозь серую завесу влаги. Дождь лил как из ведра.

Шляпа и плащ Альдо промокли насквозь. Он бережно развернул жезл – тот гудел теперь низко и глухо. Альдо наставил аметист набалдашника на приблизившееся вплотную море и попробовал сосредоточиться на своих ощущениях.

— Остановись! — вполголоса приказал он. — Оставь этот город. Уходи!

Свинцово-серая волна плеснула ему под ноги. Альдо вдруг показалось, что это огромный спрут пытается добраться до него, протягивая к его ногам жадные скользкие щупальца. Эта дикая мысль вызвала в нём какой-то метафизический ужас.

— Убирайся! — крикнул он, инстинктивно отмахиваясь жезлом. — Я Ракан!

Последнее сорвалось у него с языка само собой, по привычке. Море зашумело, заволновалось, загоготало, словно добрая сотня прозрачных спрутов под водой одновременно затряслась от хохота. Мелкие волны пошли по затопленной бухте, превращая водную гладь в складки огромной алчной утробы.

— Я ваш Повелитель! — крикнул Альдо, до боли сжимая жезл. — Вы должны повиноваться!

Волны нехотя отступили, но Альдо отчётливо слышал их возмущённый ропот. Так ропщет толпа перед тираном: она ещё признаёт его, но уже готова взбунтоваться и снести всё на своём пути.

Мэллит была права, мелькнуло у него в голове. Море пришло за ним. Волны хотят покарать предателя.

Альдо понял это с полной ясностью. Кровь, текущая в его жилах, больше не принадлежит ему.

— Я ваш Повелитель! — крикнул Альдо отчаянно и почти безнадёжно.

Ближайшая волна разбежалась и, высоко взлетев над берегом, плюнула пеной прямо ему в лицо. Альдо отступил, оскальзываясь на вязкой набухшей земле, а потом повернулся и побежал прочь.

В гостиницу он вернулся только после полудня.

Обеспокоенные слуги искали его, но Мэллит почему-то не выбежала навстречу в беспокойстве и тревоге. Вместо того, чтобы метаться как потерянная (чего Альдо, признаться, ожидал) она неподвижно стояла у окна в своей комнате и погасшим взглядом смотрела сквозь залитое потоками дождя стекло. Её внимание было настолько поглощено чем-то во внутреннем дворе, что она даже не заметила возвращения мужа.

Альдо с облегчением спрятал жезл обратно в ларец. Он был рад, что им не придётся объясняться по поводу реликвии.

— Собирайся, — велел он коротко. — Дороги в Агарисе уже свободны, я проверил. Мы уезжаем сегодня.

Мэллит даже не повернула головы. Она смотрела на что-то так пристально, что не слышала его слов.

Альдо подошёл к окну. Сквозь залитое водой и запотевшее стекло в свинцовом переплёте ничего не было видно, но ему всё же почудилось, что во дворе мелькнуло что-то жёлтое.

— Что ты там высматриваешь? — спросил он грубо.

На сей раз Мэллит услышала. Она вздрогнула и медленно перевела на него застывший взгляд. В нём плескался беспредельный ужас.

— Там мой отец, — беззвучно пробормотала она.

Альдо снова бросил быстрый взгляд во двор. Внизу было пусто.

— Ты сошла с ума, — сказал он презрительно. — Твой отец давно мёртв. Да и как ты могла рассмотреть хоть что-то сквозь этот треклятый ливень?

Но Мэллит продолжала бормотать как сомнамбула:

— Там мой отец!

— Будь это так, он поднялся бы наверх, — возразил Альдо. — Никто не станет торчать под окнами в такую погоду. У тебя просто помутилось в голове!

Его охватили раздражение и досада: вот, возись теперь с полоумной, которой мерещится Леворукий знает что! Должно быть, так на неё действует беременность. Он слыхал, что в таких случаях мужьям спасу нет от нелепых капризов и слезливых страхов, и едва не заскрежетал зубами, подумав, что теперь ему придётся нянчиться со свихнувшейся бабёнкой. Скорее бы уж она разродилась! Это единственное, на что годится дурочка: дать ему наследника.

Наследника-гогана.

Альдо замер, как мародёр, застигнутый на месте преступления. Мысли в его голове завертелись, как волны в водовороте. Гоган! Едома одурачил младший брат, а его, Альдо, обобрал гоган. Младенец, который ещё не родился. Мэллит сказала, что именно он станет новым Повелителем, когда появится на свет.

А если он не появится? Тогда у волн не останется иного Повелителя, кроме него, Альдо!

Альдо посмотрел на Мэллит через плечо. Она опять замерла у окна, как зачарованный кролик перед удавом. Невысокая и худенькая, она была хрупкой, как тонкое стекло.

Такой легко умереть. Её способна убить любая мелочь. Если она простынет, если заболеет, если упадёт, не удержавшись на лестнице или скользком полу…

И младенец-гоган не родится.

Набалдашник у жезла Повелителя Волн должен быть достаточно тяжёлым.

Альдо украдкой прикоснулся к крышке кипарисового ларца. Если сейчас он снова достанет жезл, Мэллит ничего не заметит: она целиком поглощена своими химерами. Ему хватит всего одного точного удара в висок. Бедная девочка умрёт легко и безболезненно, даже не успев понять, что произошло. А слугам он скажет, что она оступилась во время сборов и ударилась головой о край сундука. Кто подвергнет сомнению его слова? Свидетелей нет, как, впрочем, нет и судей.

И младенец-гоган умрёт вместе с ней.

Его сын. Его неродившийся сын.

Единственный сын.

Альдо обожгло как раскалённым железом. С пронзительностью, с которой иногда ощущается будущее, он понял, что у него больше никогда не будет другого.

Неужели он готов убить собственного сына?..

Альдо сжал пальцами пылающий лоб, потрясённый своими мыслями. Неужели он так боится смерти, что готов уничтожить младенца в утробе матери?

Твари закатные!

Разве он не дворянин?! Разве не привык он с малых лет к опасности? Разве не умеет смотреть прямо в лицо смерти, как положено мужчине? Неужели он всего лишь трус, жалкий трус, малодушный мерзавец, готовый жертвовать чем угодно ради собственной безопасности?

Какая дрянная мыслишка!

Матильда сказала бы, что он рехнулся.

Робер отшатнулся бы от него с отвращением.

А отец – разве перекладывал он свои грехи на других? А ведь в день смерти он был молод, и ещё моложе была мать. Но они сами ответили за свои ошибки.

Он должен платить по своим счетам сам.

Нет, положительно: он слишком долго просидел изгнанником в этом подлом городе! Обожаемый внук, сюзерен для кучки трусливых ничтожеств! Последний Ракан в роду. Но теперь всё изменилось. Пора стать не последним, а первым, и не Раканом, а родоначальником новых Повелителей Волн!

Альдо снял руку с ларца. Он не сбежит от судьбы, как перепуганная крыса, огрызаясь на ходу. Он поступит как мужчина и Повелитель. О его слабости не узнает никто. Он пожал плечами: у всех бывают плохие минуты.

Волны не простят его, если он дополнит продажу первородства убийством. Пусть Мэллит родит нового Повелителя.

Тем временем гоганни отошла от окна и, двигаясь как во сне, направилась к двери. Альдо успел перехватить её на полпути.

— Мэллит? Ты куда собралась?

— Там мой отец, — ответила она без всякого выражения. — Он зовёт меня.

Её взгляд был таким застывшим, а голос звучал так безжизненно, что Альдо охватило дурное предчувствие. Он схватил жену за плечи и, развернув лицом к себе, ощутимо встряхнул.

— Посмотри на меня! — велел он. — Я говорю тебе, что во дворе никого нет!

— Там мой отец, — повторяла Мэллит монотонно. — Недостойная должна выйти. Недостойная нужна ему.

— Ты нужна нашему сыну! — резко возразил Альдо, встряхивая её снова. — Нашему живому сыну, а не своему мёртвому отцу! А не должна ты быть недостойной матерью!