Зверь (СИ) - "Tesley"
И Альдо снова запел:
— Не от мужа, увы, родила я детей:
Старший принц и хорош и пригож,
Ни лицом, ни умом, ни отвагой своей
На урода отца не похож.
Но сегодня, Создатель, покаюсь в грехах,
Пусть проступок мой будет прощён!
— Кайся, кайся! — сурово ответил монах,
А другой прошептал: — Мэратон!
Да что ты так смотришь?
— Альдо… — проговорила Мэллит едва слышным шёпотом. — Но ведь эта песня… Разве её сочинили не о твоей прабабушке Бланш?
Альдо осёкся.
— Это сплетни, — резко сказал он.
— Но если ты поедешь в Талиг, — пролепетала Мэллит, — и если ты запоёшь там эту песенку… Тебе скажут, что ты тоже незаконнорождённый.
Её слова хватили Альдо будто обухом по голове. Это была позорная часть семейной истории: королеву Бланш почти открыто обвиняли в связи с тогдашним Первым маршалом Эктором Приддом. Если бы мямля Эрнани XI дал ход расследованию в отношении жены, как это сделал Фердинанд, никто не знает, чем бы кончилось дело.
— Я еду в Талиг чтобы воевать, а не петь, — жёстким тоном проговорил Альдо. — А что касается моей прабабки Бланш… Тот, кто усомнится в моём происхождении, быстро об этом пожалеет. Он захлебнётся так же, как захлебнулась эта крыса Клемент.
— В Талиге нет моря, — вздрогнув, напомнила Мэллит.
— Оно придёт туда, куда я скажу. Хотя… Ты права. На его пути окажется Эпинэ, а я не хочу наказывать Робера, несмотря на то, что он так и не написал мне после отъезда. Но в Талиге есть реки и озёра. На худой конец я вызову ливень. Армия Ворона утонет в грязи, ха-ха-ха!
— Вчерашний дождь тоже вызвал ты? — бесцветно спросила Мэллит, указывая на потёки воды на оконном стекле.
— Нет, пчёлка, успокойся, — усмехнулся Альдо. — Этот дождь – самый обычный дождь.
— Нет, — по-прежнему бесцветно возразила Мэллит. — Ты воззвал к морю, и море идёт к тебе. Оно последует за тобой, куда бы ты не направился.
Назавтра уехать не удалось. Дождь продолжал лить, и стоящий на семи холмах Агарис стал походить на флотилию из семи терпящих бедствие кораблей. Население бежало: возле всех городских ворот, кроме затопленных Восточных, волновалось человеческое море. Всюду царили хаос и неразбериха. Улицы, превратившиеся в водостоки, были запружены людьми, лошадьми, мулами, повозками, телегами и подводами. У колёс то и дело ломались оси, животные нервничали, люди толкали друг друга и ругались. Временами возникали настоящие потасовки и драки, а молитвы мешались со сквернословием. С монастырских дворов несло смрадом разложения: не хватало рук, чтобы хоронить погибших, хотя большую часть тел унесло в море. А проклятый дождь всё лил и лил, словно само небо оплакивало агонизирующий город.
У Танкредова холма их смяла толпа, и Альдо решил вернуться в гостиницу. У него было мелькнула мысль обратиться за помощью к курии, но о его приезде были осведомлены только Эсперадор и кардинал Левий. Второй покинул Агарис ещё до начала бедствия, а старик Юнний наконец-то отправился к праотцам в Рассветные сады. К тому же у курии сейчас имелись дела куда важнее принца Ракана.
По возвращении в гостиницу его осенила другая мысль: чтобы уменьшить панику нужно было прекратить дождь. Такое наверняка было ему по силам. Едва слуги втащили сундуки обратно в номер (взволнованный хозяин визгливо протестовал: он как раз собирался закрывать своё заведение), как Альдо достал кипарисовый ларец с жезлом. Однако он не успел ничего сделать: Мэллит, как и давеча, бросилась к нему как бешеная кошка:
— Альдо, нет! — отчаянно закричала она. — Оставь, пожалей!..
— Ты всё неправильно поняла, пчёлка! — отбивался он. — Я же хочу помочь!..
Но Мэллит, не слушая, изо всех сил уцепилась за верхушку жезла. Альдо дёрнул его на себя, молясь при этом, чтобы он оказался достаточно крепким и выдержал эту нелепую борьбу. Жезл перевернулся, нацелившись аметистовым набалдашником на глупую гоганскую упрямицу, и из него внезапно вырвался луч света. Сине-зелёный, цвета морской воды, он ударил в Мэллит и тут же мягко растёкся, обволакивая всю её фигуру мерцающим изумрудным ореолом, придавая ей какую-то неземную красоту.
Альдо, растерявшись, выпустил жезл. Мэллит проявила больше присутствия духа: она осталась стоять, держа жезл неподвижно, а прозрачный изумрудный свет струился вокруг неё, укутывая с головы до ног.
Сине-зелёный луч! Но ведь это же… Ведь это же цвет Волн?..
Альдо твёрдо знал, что женщина не может быть носительницей силы, но если она носит ребёнка Повелителя или Ракана, исходящий из жезла свет укажет на это. Именно так было разоблачено преступление Ринальди Ракана, когда беременная Беатриса Борраска потребовала испытания. Кто же не знал этой древней гальтарской легенды? Её читали даже детям. Сколько раз дед и бабка пересказывали её ему!
Но цвет Раканов – огненно-белый! В нём сочетаются цвета всех Повелителей: багровый – Скал, синий – Ветра, золотой – Молний и изумрудный – Волн. Почему же вокруг Мэллит не возник, как рассказывает легенда, огненный венец Раканов?..
Или его будущий ребёнок не от него? Может быть, Мэллит забеременела от какого-то неведомого Повелителя Волн?.. Нет, какая глупость! Он лучше всех знает, как и от кого понесла гоганни. О, он отлично помнит и ту ночь, и всё, что произошло после. Но почему, почему тогда Мэллит окружает сине-зелёный ореол Дома Волн, когда отец её ребёнка он?..
Альдо растерянно отступил, и в его памяти вдруг всплыл его собственный голос, издевательски напевающий:
— Не от мужа, увы, родила я детей:
Старший принц и хорош и пригож,
Ни лицом, ни умом, ни отвагой своей
На урода отца не похож.
Эрнани XI был слабым калекой, а Первый маршал Эктор Придд – красавцем и Повелителем Волн! Неудивительно, что королева Бланш предпочитала мужу любовника.
— Шлюха… — пробормотал Альдо одними губами. — Мерзкая кошкина шлюха…
Мэллит угадала его слова по движению губ и попятилась, опуская жезл. Изумрудное сияние погасло. Бледная испуганная гоганни снова стала сама собой: тоненькой девочкой с золотыми глазами и рыжими, как осенняя листва, волосами. Но Альдо больше не думал о ней.
Его охватила ярость, бессильная, бессмысленная, беспомощная ярость. Ему хотелось разбить блеклое серое надгробие над могилой прабабки, пинками вытолкать на свет её истлевшие кости и топтать их до тех пор, пока они не превратятся в пыль.
— Шлюха! — рычал он, сам не сознавая этого. — Подлая, бесстыжая сука!
— Я всегда была верна тебе! — отчаянно крикнула Мэллит, вытягивая вперёд руки в защитном жесте.
Животный страх, прозвучавший в этом крике, немного привёл Альдо в себя. Он схватился за голову.
— Этого не может быть!.. — забормотал он лихорадочно. — Я же Ракан! Я видел первого Ракана в аре, когда мы ходили разорвать кровную связь!
— Я ничего об этом не знаю! — залопотала Мэллит, дрожа и инстинктивно забиваясь в угол комнаты.
Альдо метнулся к ней и схватил за плечи.
— Нет, знаешь! Вы, гоганы, присвоили себе знания, которые по праву должны принадлежать мне! Говори! Разве то, что я видел первого Ракана, не означает, что я сам Ракан?
И он затряс Мэллит так, что её голова замоталась из стороны в сторону.
— Я не знаю! — воскликнула она отчаянно. — Клятва заключается перед Создателем. А если первый Ракан и есть бог?!
Альдо резко выпустил её, и она шарахнулась прочь от него, прикрывая рукою живот.
— А в первый раз? — медленно проговорил Альдо, соображая. — Гоганы не стали бы покупать у меня первородство, не убедившись в том, что я Ракан. И они убедились в этом! Енниоль говорил, что память крови не лжёт. Ара показала прошлое моего рода. Все это видели! Все! Смерть моего предка, Ракана. Я видел, как убили…
Горло его свело судорогой, и он вынуждено остановился, задыхаясь и хватая ртом воздух.
Прошла минута. Потом другая.
— Альдо?.. — шёпотом позвала его Мэллит из своего угла, когда пауза затянулась.
