Зверь (СИ) - "Tesley"

«Этот город умирает оттого, что его покинули мы».

Он поднялся на Холм Ушедших, надеясь высмотреть с высоты древний языческий храм, способный привести его к Каталлеймене.

Вечер был ясным, но он ничего не увидел.

Сойдя вниз, он обошёл четыре башни, стоявшие по краям площади. Они возвышались как воины, закованные в непроницаемую броню и опустившие забрало. Любой бы пришёл к выводу, что у них никогда не было ни входа, ни выхода. Ричард смутно помнил, как он блуждал внутри Северной – Надорэа, почти потеряв самого себя; помнил, как услышал голос эра Рокэ и увидел монсеньора на пороге, с головы до ног залитого золотым солнечным светом. Однако сейчас он никак не мог отыскать этот порог. Дик долго простукивал камень чуткими пальцами, мысленно прося его отозваться; он всматривался в толщу кладки, закрыв глаза и прижавшись к ней лбом. Тщетно. Северная башня открывалась только мёртвым, он же был беззастенчиво и бесстыдно жив.

Оставив тщетные попытки, Ричард снова взял Сону за поводья и побрёл вдоль улиц, прикрыв глаза. Всего несколько месяцев назад он блуждал внизу по катакомбам, в земляном чреве этого города, и первозданная тьма пожирала его снаружи и изнутри. Был ли он жив тогда? Или он всё-таки умер там, в Лабиринте? Он не знал этого даже сейчас.

Слова молитвы, которую он произносил в своём бреду, пришли ему на память и теперь:

«Прародитель Лит! Я кость от кости твоей, я камень скалы, воздвигнутой тобою… Стань навеки неотделим от меня, отче Лит, как я неотделим от праха, из которого ты вызвал меня».

Ему почудилось, что камни глухо зашептались под его ногами. Сосредоточившись на своих ощущениях, он совершенно забыл об осторожности, но тем не менее, ни разу не споткнулся о лежащие на земле обломки. Может быть, этим он был обязан внимательности Соны?..

Ричард не успел додумать эту мысль: он едва не впечатался всем телом в какое-то препятствие.

Отступив и открыв глаза, Дик увидел перед собой кусок обвалившейся стены, сложенной из больших каменных блоков и некогда богато украшенной. Прежде она явно являлась частью какого-то здания, но теперь стояла совершенно обособленно: слева, справа и позади неё валялось только каменное крошево и крупные обломки.

Может быть, это и был остаток древнего храма? Ричард внимательно осмотрел огрызок кладки: он был высотой в человеческий рост и длиной всего в пару десятков бье. Площадка, над которой он возвышался, казалась сравнительно ровной: под слоем песка Ричард чувствовал старинные каменные плиты. Однако нигде – ни вдоль стены, ни за ней, ни рядом не виднелось ни единого лаза, даже мышиного. Земля здесь затвердела настолько, словно сама обратилась к камень на столетия заброшенности.

Скорее всего, перед ним были руины какого-то богатого дома – только и всего.

Ричард со вздохом обогнул препятствие. Вместе с Соной они возобновили молчаливое шествие по мёртвым улицам Гальтары – размеренное, как похоронная процессия.

Темнело. Дик понуро брёл с закрытыми глазами, доверившись чутью мориски. Мысленно он повторял молитву Литу, всем сердцем взывая к камням о помощи. То, что шёл он совершенно свободно, хотя в древних развалинах это казалось почти чудом, подтверждало его догадку: камни всё-таки слышали своего Повелителя. Ричард всем сердцем надеялся, что они выведут его на верный путь.

Однако когда через полчаса он упёрся носом в новое препятствие, оно на поверку оказалось старым. Та же стена, которая преградила ему дорогу в первый раз, преградила её и во второй.

Да он просто ходит по Гальтаре кругами!

— Святой Алан! — процедил Дик сквозь зубы, впервые использовав имя почитаемого предка как ругательство.

Но раздражение ничем ему не помогло: усталость и быстро наступающая темнота делали дальнейшие поиски бессмысленными.

Приходилось подумать о ночлеге. Ричард с Соной отыскали наименее шаткую постройку – по-видимому, остатки какого-то древнего особняка, и забились в неё. К счастью, погода стояла ясная: случись дождь, Ричард и мориска вымокли бы до костей в своём ненадёжном убежище.

На рассвете Дик возобновил обход. Солнце только поднималось над Восточной башней – самой плохо сохранившейся из всех, — когда Ричард в третий раз упёрся носом в давешнюю стену. Упрямая развалина оказалась на редкость назойливой: в какую бы сторону ни шёл Повелитель Скал, она неизменно торчала у него на пути.

Это уже не могло быть простым совпадением. Ричард замер в глубокой задумчивости, а потом отступил на несколько шагов от стены, чтобы как следует рассмотреть её. По форме она до странности напоминала большое зеркало с ломанными каменными краями. Ему показалось, что трещины и остатки украшений на ней складываются в неясный, но знакомый узор. Как загипнотизированный, юноша вглядывался в него, мысленно вытаскивая полустёртые линии из глубины каменной кладки. Камень поддавался – неохотно, словно что-то внутри него отчаянно сопротивлялось.

Дик проявил упорство, свойственное всем Окделлам. Мельком ему подумалось, что сейчас он похож на ребёнка, который упрямо тянет увязшего в густой смоле мотылька за тонкие полупрозрачные крылышки.

Узор на стене проступил отчётливее – или так казалось уставшим глазам. Ричард с удовлетворением опознал тонкую фигурку, хрупкие плечи и босые ступни молодой женщины, виденной им лишь однажды. Лицо её, выступившее из камня, было искажено яростью. Ричард дёрнул женщину на себя, и камень с облегчением выплюнул её: так болото со звучным вздохом выбрасывает из своей топкой глубины затянутую по недосмотру корягу.

Вот оно что! Каталлеймена тайно наблюдала за ним со стены древнего храма! Но теперь её сил было недостаточно, чтобы сопротивляться Ричарду.

Вытолкнутая на неровную площадку, Оставленная Сестра смерти пошатнулась, с трудом удерживая равновесие, но устояла. Она гордо выпрямилась перед Диком, сложив тонкие руки на груди, глядя на юношу холодно и надменно.

— Что вам нужно от меня, кузен?

Ричард снял шляпу и учтиво поклонился. Потом выпрямился, стоя с обнажённой головой, и осенний ветер сразу же принялся перебирать и ерошить его отросшие пряди.

— Что вам нужно? — повторила Каталлеймена уже не так сухо, внимательно всматриваясь в его лицо.

Ричард ответил ей с полным чистосердечием и простотой:

— Я пришёл, чтобы торговаться с вами, эрэа.

Слово «карас» на мгновение промелькнуло в мыслях у обоих, но не прозвучало. В холодном взгляде Каталлеймены блеснул жадный интерес, однако она не спешила его обнаруживать.

— Торговаться? О чём?

— На эра Рокэ напали раттоны, — ответил Дик прямо, как всегда. — Несколько дней тому назад, возле Эр-Эпинэ. Вы знаете об этом?

Каталлеймена чуть заметно кивнула.

— Мои слуги защитили его, — сухо проговорила она.

— Выходцы, — подтвердил Дик, довольный, что разговор сразу принял нужное направление. — Но один из выходцев хотел отомстить эру Рокэ. Разве они не менее опасны, чем раттоны, эрэа? У ваших слуг сохраняется остаток собственной воли, не так ли? Почему? Почему Катари не утратила прежней памяти и хотела мести? Разве мёртвое не мертво?

— Какое отношение это имеет к вашему приезду сюда? — саркастически поинтересовалась Каталлеймена. — Вы хотите поторговаться со мною за вашу бывшую королеву? Помнится, вы были её верным рыцарем!

Дик жарко покраснел и не смог выговорить ни слова. Он действительно любил Катари и жаждал совершить во имя неё подвиги. Пусть она оказалась не той, за кого себя выдавала, но сейчас он словно бы предал её – или память о её лживом идеальном образе.

— Мне жаль, — произнесла Каталлеймена, потешаясь его смущением, — но в таком случае вы напрасно проехались до Гальтары. Я не могу воскресить эту лживую кошку, о которой вы так трогательно беспокоитесь. Упокоенный выходец погибает сразу и навсегда.

— Как вы смеете!.. — по привычке вырвалось у Дика, но он тут же прикусил язык и проговорил – глухо от подавленного раздражения: — А как же Пегая кобыла, эрэа?

— Что Пегая кобыла? — нахмурилась Каталлеймена.