По извиистым волнам (ЛП) - Лейн Вал И.

Когда мужчина замахнулся в следующий раз, я обеими руками уперлась в его меч и с большей силой, чем предполагала, толкнула его вперед, еще раз отведя клинок от себя.

— МакКензи! — проплакала я, надеясь, что она была достаточно близко, чтобы услышать. Но я поняла, что она больше не стоит рядом со мной. Каким-то образом я пропустила ее уход, но теперь она была на такелаже, карабкаясь вверх в отчаянии, чтобы спастись от нападавшего на нее.

Я стиснула зубы и бросилась на своего противника. Этот человек убьет меня, если я не помешаю ему сделать это первой. И я не могла смириться с тем, что это может означать, что мне придется убить его. Наши мечи танцевали, искрясь от ударов, которые чуть не выбили оружие из моей руки. И, в конце концов, я поняла, что должна найти в себе силы покончить с этим, иначе он покончит со мной. С тошнотворным ощущением, закручивающимся во мне, я вспомнила наставления Беллами. Я вспомнила одну вещь, которую он мне сказал. Ту единственную глупость. Осевая нагрузка.

Я пригнулась в последний раз, когда мужчина замахнулся на мою голову. В тот же миг я закрыла глаза и выставила меч перед собой, как копье. Мне следовало держать глаза открытыми, но я не могла смотреть, как пронзаю другого человека.

Но когда я неохотно посмотрела, то увидела, что мой меч так и не соприкоснулся с человеком. Вместо этого тот стоял с торчащим из груди острием клинка — меча, который вошел в него сзади. Когда его обмякшее тело соскользнуло с сабли, пронзившей его насквозь, за его спиной остался стоять Майло, тяжело дыша и глядя на меня с такой яростью в глазах, что у меня кровь застыла в жилах.

— Спасибо, — слова словно онемели, слетая с моего языка. Мне показалось, что передо мной образовался туман, и я ничего не мог разглядеть сквозь него. Он только что спас меня от необходимости кого-то убивать, но это не значит, что ему стало легче усугублять чувство вины, с которым он и так боролся.

Он кивнул в знак признательности, затем окинул взглядом палубу, осматривая место происшествия.

— Тейн исчез. Сбежал.

Он был прав. Я нигде не видела Тейна. Но его корабль пропал. Он знал, что мы не сможем отправиться за ним. И он оставил своих немногих оставшихся людей разбираться с охотниками и командой Беллами в одиночку. Трус.

Туман вокруг меня сгущался, время застывало на месте, так что я могла по-настоящему внимательно оглядеться вокруг. Но это был не туман. Это был дым. Настоящий дым, который был густым и обжигал мои легкие, и заставлял меня осознать окружавшую меня безнадежную реальность. Мои чувства настроились на интенсивные звуки: крики людей, лязг стали, взрывы пороха, стоны и треск деревянных кораблей, а безжалостные пушки издавали свой смертоносный грохот. МакКензи все еще пыталась бежать, Ной, похоже, больше не выдерживал, а Беллами и Майло оба были покрыты чужой кровью. Это было оно. Эти четыре корабля пойдут ко дну здесь. И если я останусь здесь еще на мгновение, мы пойдем ко дну вместе с ними.

— Я спущусь вниз. Я собираюсь достать трезубец. — Я вздохнула, набираясь храбрости, чтобы самой поверить в эти слова.

— Нам нужно быть ближе к центру Треугольника.

— Что ж, ясно, что на этом корабле мы больше никуда не попадем, — сказала я, указывая на проваливающийся пол подо мной. — Я должна найти его сейчас, иначе мы никогда не доберемся.

Суровый взгляд Майло сменился беспокойством.

— Это слишком опасно. Это глубокое море.

— Опасность — это единственный вариант, который у нас есть прямо сейчас. — Я шагнула вперед, встречая его пристальный взгляд непреклонно.

Он отвел взгляд, плотно сжав губы и нахмурив брови. Я знала, что он боялся за меня. И он пытался понять, как с этим справиться. Он едва заметно кивнул, затем опустил меч и притянул меня к себе свободной рукой. Он прижался своими губами к моим с обжигающей страстью, более жгучей, чем карибское солнце над головой. Я чувствовала вкус крови, пота и соли на его губах, но тогда это не имело значения. Я поцеловала его в ответ, крепко и отчаянно. Когда он отстранился, то посмотрел мне прямо в глаза и заговорил со мной так, словно охранял сокровище, которое никто никогда не сможет найти.

— Ты обещаешь мне, что вернешься. Даже если это ложь. Ты обещаешь мне… — Его голос дрогнул, в нем послышалось хныканье, которое сломало меня и наполнило мое сердце одновременно.

— Я обещаю, что найду тебя снова, — тихо произнесла я сквозь взрывы и хаос вокруг нас, пока корабль опускался все ниже и ниже. — Я всегда так делаю.

С этими словами я развернулась и помчалась по накренившейся палубе, не сводя глаз с бескрайнего океана. Я бросилась на нос корабля, глядя вперед, на единственный свободный путь, не окруженный дымящимися кораблями. Я стянула сапоги, а затем и штаны, оставшись только в длинной тунике, которая едва прикрывала мои бедра.

Ветер дул мне в спину, и я рискнула еще раз оглянуться, увидев растерянные экипажи со всех сторон, прекратившие борьбу на достаточное время, чтобы с любопытством посмотреть на меня, включая Беллами, МакКензи и Ноя. Но Майло наблюдал за мной с тревожной тоской в глазах, прекрасно понимая, что я делаю.

И, собрав все силы, я сделала глубокий вдох, который, как я знала, не смогу долго удерживать, и нырнула.

37. Такая темная глубина

Катрина

Вода здесь была мутной. Я приготовилась к мучительному жжению от соленой воды, я знала, что скоро почувствую жжение в легких. Я поплыла вниз так быстро, как только позволяло тело, ныряя на глубину, как гарпун. Я должна была забраться достаточно глубоко, чтобы вернуться на поверхность было невозможно.

На этот раз все было по-другому. Когда я менялась в лагуне, моя сущность сирены захотела измениться. Она умоляла утопить Катрину и принять ее облик. Но теперь, когда я взяла ее под контроль, все инстинкты моего тела восстали против того, что, как я знала, я должна была сделать. Барахтаясь, пытаясь выбраться, я не могла найти в себе силы утонуть. Я не могла этого сделать.

Поверхность была прямо надо мной, сверкая, как открытое окно надежды. Я закрыла глаза, умоляя сирену во мне взять себя в руки. Она без проблем утащила бы меня под воду. Я подумала о Майло, МакКензи и Ное. Я подумала о родителях, оставшихся дома. И обо всем остальном мире. О том, что неудача может в буквальном смысле означать гибель человечества. Но ничто из этого не могло подавить желание моего тела дышать. Чтобы быть сиреной, я должна была быть эгоисткой. Я должна была думать как сирена. Я должна была выпустить наружу ту часть себя, которую все это время прятала.

Сила. Контроль. С трезубцем у меня не будет предела тому, что я могла бы с ним сделать. «Подумай о том, что ты можешь заставить их делать с помощью своей песни». Я уступила самой темной части себя. «Пусть мир узнает твое имя. Победи Корделию и займи ее место. Покажи свою силу».

Мысль о том, что я смогу отомстить Корделии, казалась мне ключевой. Я смогу заставить ее заплатить за весь тот ад, через который она заставила пройти мою семью. Я смогу мучить ее так же, как она мучила мою мать, бабушек и даже меня. Все самоубийства, депрессии и ночные кошмары могут обернуться против нее.

«Достань трезубец и уничтожь ее.»

При этой мысли по моему лицу расплылась злобная ухмылка, а на поверхность всплыли пузырьки, пока я пытался удержать последние остатки воздуха в своем теле. Я должна была отпустить. Полностью.

Я открыла глаза, и вода стала почти кристально чистой. Из-за глубины все еще было трудно разглядеть что-либо дальше, чем на двадцать-тридцать футов перед собой, но было достаточно легко различить нависающие над головой тени кораблей, которые грохотали и дрожали, как рушащиеся горные вершины.

Над головой рокотали пушки, сотрясая поверхность, но чем дальше я погружалась, тем спокойнее становился мир вокруг меня. Последние лучи света, пробивающиеся сквозь толщу воды, плясали на чешуе моего хвоста, сверкая тысячами бриллиантов. Мой мощный хвост легко рассекал воду, увлекая меня вперед и все дальше на глубину. Я не знала, куда направляюсь, но знала, что должна добраться туда как можно быстрее.