По извиистым волнам (ЛП) - Лейн Вал И.

Когда корабль рухнул обратно, он с громким всплеском нырнул в океан, и морская вода выплеснулась на палубу и разбилась о мои работы. Наблюдая, как краситель и специи растворяются в воде вокруг них, я внезапно почувствовала сильную ярость — реакцию, которая была слишком несоразмерна ситуации. Я сосредоточила свой взгляд на бегущих красках, которые стекали с пергамента на палубу и с борта корабля.

Чем дольше я смотрела на разрушения, тем сильнее внезапно почувствовала, как во мне поднимается темная сущность сирены. И тут я заметила, что цвета преобразились, изменившись в пятнистое подобие картины, которой они были раньше. Я наблюдала, как морская вода стекает с края корабля, но, когда я проследила за ней взглядом, она изменила направление прямо передо мной, направляясь в противоположную сторону от силы тяжести и возвращаясь к контуру картины. И я моргнула, чуть не отшатнувшись назад от собственного потрясения.

Вода маленькими струйками бежала в обратном направлении, следуя по пути, который я наметила для нее в своей голове, принимая форму изображения на пергаменте исключительно по приказу моих мыслей. Я контролировала морскую воду.

Внезапно меня осенило, почему мне всегда было так легко работать с акварелью. Я пробовала рисовать акриловыми красками и масляными красками, но они никогда не казались мне подходящими. И теперь я поняла почему. У меня всегда была власть над акварелью. Я могла сказать воде, как далеко ей бежать и где остановиться, прежде чем она растечется по участку, которому я не хотела… и все это, просто подумав об этом. Но до сегодняшнего дня, когда я нарисовала целую картину на палубе корабля, не прикасаясь к ней, это никогда не имело смысла.

Я подбежала к краю корабля и уставилась на воду внизу. Могла ли я контролировать и это? Сконцентрировалась, собрав все силы, и сосредоточилась на воде так же сильно, как когда рисовала. Но ничего не произошло. Я хотела, чтобы вода поднялась, как смерч. Но, к моему разочарованию, ничего не изменилось.

Должно быть, мне еще предстоит научиться управлять морем. Но пока этого не происходило. Я изо всех сил старалась взять себя в руки, прислонившись к борту корабля. Здесь прошло всего несколько дней, но я чувствовала, что теряю самообладание. Почему дома ничего подобного не происходило?

Я отогнала от себя эти мысли и отогнала голос сирены, звучавший внутри. Чтобы прийти в себя, поспешила на поиски МакКензи и Ноя. Я пошла на звук голосов членов экипажа, распевавших «Морские песенки» в носовой части корабля. Среди них была МакКензи, а Ной держался за канатный такелаж, прикрепленный к мачтам, и, казалось, стоял среди команды, пока они меняли паруса и направляли корабль к берегу.

Когда я приблизилась к команде, грубые, просоленные голоса, поющие веселую песенку трущоб, стали слышнее. Я разглядела Ноя получше. И не могла поверить, что он так выглядит. Он на самом деле… улыбался. И по мере того, как я подходила все ближе и ближе, я посмеивалась над его музыкальным дополнением к песне.

— Он что… делает битбокс в морской песенке? — спросила я, подходя к МакКензи, которая протянула мне сухари и чашку воды.

— Да, — рассмеялась она, кивая в сторону команды. — Им это нравится.

Хихикая над представшей передо мной сценой, я подумала о том, как я благодарна судьбе за то, что оказалась в ловушке прошлого вместе с двумя друзьями. Конечно, я бы отдала почти все, если бы могла каким-то образом уберечь их от всего этого, но каким-то эгоистичным образом, всего на один мимолетный миг, я позволила себе порадоваться, что они здесь.

В следующий момент мрачный взгляд с другого конца палубы испортил мне настроение. Беллами вышел из своей каюты, его тяжелые ботинки выдавали его присутствие, когда он протопал по деревянному полу. Он прошел мимо меня, его элегантный капитанский китель развевался за спиной, а ледяной взгляд был устремлен прямо перед собой, на открытую воду.

Когда он повернулся, чтобы обратиться к команде, песенки остановились, и стало так тихо, что я слышала только тихое хлопанье парусов над головой. Пока он говорил, его взгляд скользил по мне, и я могла сказать, что он намеренно избегал смотреть в мою сторону. Он отчетливо помнил прошлую ночь и все еще был расстроен, что вполне понятно.

— Мы причаливаем к порту Нассау через два часа! — крикнул он. — Продолжайте укреплять такелаж на бизани. Посмотрите, не удастся ли вам увеличить скорость с помощью этих парусов. — Его взгляд упал на меня, когда он направился к штурвалу. — Я хочу покончить с этой тратой времени как можно быстрее.

— Беллами, — попыталась я окликнуть его, но он продолжал идти. — Беллами, пожалуйста.

Когда он остановился и напрягся, во мне вспыхнула маленькая искорка надежды. Я ожидала, что он обернется, но он только оглянулся через плечо.

— Через два часа ты и твои друзья сойдете с моего корабля. И тогда я больше никогда не захочу видеть ваши лица.

— Ты собираешься оставить нас в Нассау?

— Тебе повезет, если я не оставлю тебя болтаться на краю доски.

— Что бы это значило, если бы я попросила прощения? Как я могу заставить тебя снова доверять мне?

— Ты не сможешь. Я знаю, что ты за человек. Я видел, какая ты.

— Что ж, тогда ты знаешь больше меня, потому что я до сих пор не понимаю, кто я такая. — Я развела руки в стороны, признавая свое поражение.

— Спроси женщину, которая держит моего отца в плену в море. Уверен, что она поможет тебе отточить свое мастерство. — Прежде чем я смогла придумать ответ, Беллами повернулся ко мне спиной и направился к штурвалу.

Отбросив чувство разочарования, которое я испытывала из-за Беллами, я объяснила МакКензи, чему я только что стала свидетелем, рисуя водянистой краской.

— Это потрясающе! Ты можешь управлять водой? — Ее глаза засветились ярким лазурным светом, как и окружающая ее вода. Они контрастировали с ее бледной, покрытой веснушками кожей, которая к этому времени сильно покраснела на солнце.

— Наверное, — сказала я. — Но пока только в небольших количествах. Я хочу попробовать больше тренироваться, пока у нас есть время.

МакКензи согласилась, и мы вместе направились в наименее людную часть корабля.

— Можешь набрать воды в руки? — попросила я ее. С ее помощью мы опустили ведро на веревке в воду и набрали достаточное количество воды, чтобы хватило на несколько попыток.

МакКензи протянула к ней сложенные чашечкой ладони, в которых оставалось едва ли четверть стакана. Я уставилась на них, желая, чтобы вода сделала что-нибудь… что угодно. Двигалась вверх-вниз. Плескалась из стороны в сторону. Стекала по ее коже. Но ничего не помогало. Мы пытались, казалось, часами, и каждая попытка выглядела глупее предыдущей.

— Что, черт возьми, вы двое делаете? — Ной подбежал к нам, безуспешно пытаясь заправить свою свободную тунику в брюки.

— Катрина, возможно, способна управлять водой, — небрежно заметила МакКензи. — Мы пытаемся проверить ее способности.

— Конечно. — Ной игриво закатил глаза. — Почему нет?

— Пока ясно, что у меня это не очень хорошо получается. — Я наклонила голову набок, надув губы.

— Ну, и как ты вообще до этого додумалась? Это часть твоих русалочьих штучек? — спросил он, скрестив руки на груди.

Я опустила взгляд, моргая и обдумывая вопрос.

— Ну… — Я пыталась вспомнить каждый раз, когда рисовала что-то сложное. Что-то, что не должно было получиться идеально с первого раза, но получилось.

Однажды, когда у моей мамы случился первый рецидив, я нарисовала цветок, красивую увядающую розу. Лепестки сложились идеально, и краска попала во все нужные места, не задумываясь. Затем я нарисовала витрину. Каждый раз, когда я что-то добавляла, я думала о собственной безнадежности, или о том, что подвела маму, или о том, что потеряла Майло. А совсем недавно я нарисовала бутылочку с надписью на стекле. Потому что я думала о том, насколько мы потеряны. И я боялась, что Майло мертв…

— Кажется, я все поняла, — выдохнула я, поворачиваясь к МакКензи. Я присела на корточки и зачерпнула свою крошечную горсть воды. Я уставилась на нее и подумала о Майло. Я подумала о том, как сильно пожалела о том, что поговорила с ним перед отплытием. Я подумала о том, как сильно он разозлил меня, когда скрыл от меня письмо Корделии. Но теперь я поняла, что это не должно было встать между нами. Он клялся, что это была ошибка, и я знала, что так оно и было на самом деле, но я предпочла держаться за это и позволила этому разрушить наше доверие. Но он не ошибся. Я была поглощен погоней за ней. И он был прав, что опасался этого. Влияние Корделии сделало из нас всех дураков. И я была в центре всего этого. Из-за этого я оттолкнула Майло. А теперь я потеряла и его, и все остальное.