akchisko_san1 - Рики Макарони и Наследники Врагов
Хлопнув милое создание по клешням, лесничий подмигнул ребятам и отправился обратно.
Наступил момент, которого Рики в глубине души всегда боялся: они остались с акромантулом наедине. Некоторое, впрочем, недолгое время они просто стояли и пялились друг на друга.
— Вы странные существа, люди, — пророкотал Глазург.
— В каком смысле? — осторожно уточнил Тони.
— В прямом. Лысые и дурные, — ответил паук.
Рики откровенно растерялся, и ему было очевидно, что товарищи по исследовательской команде испытывают те же чувства. Слизеринец быстро перебирал в уме варианты возможных реакций. Самым логичным было бы обидеться; но ссориться с мерзким существом как‑то не хотелось. Можно переменить тему; однако Рики не знал перечня подходящих тем для светских бесед с гигантскими пауками, и предполагал, что другие тоже не знают.
— Мы вовсе не лысые! — возмутилась Бетси.
От резкого выдоха твари мантии ребят рвануло назад. Должно быть, его позабавили слова девушки.
— ТО, что у вас на макушке, волосами не считается, — сообщил паук. — Но даже если бы вы были равномерно покрыты волосами, вам все равно не стать такими красивыми, как я, — паук завертелся на месте, перебирая щупальцами, так что ребята инстинктивно отпрянули, пока он демонстрировал свою великолепную черную шерсть. — Глаз почти нет! Ног недостает! И подумать только, что природа создала таких существ.
— Мы как‑то об этом не подумали, — с вызовом произнес Тони.
— Еще и воняете, — пророкотал гигантский монстр.
— Мы не воняем! — возмутилась Бетси. — Мы благоухаем!
Акромантул яростно задвигался. Невзирая на безопасное расстояние, Рики даже с палочкой отнюдь не чувствовал себя уверенно. Юноше казалось, что существо гораздо ближе, чем есть, и преодолеть это расстояние — пара пустяков.
— Нет такого слова — «благоухаем», — заявил он. — Это все человеческие выдумки. И такие, как вы, захватили землю, — казалось, что в голосе адского создания слышится печаль. — Понять не могу, как такое могло получиться.
— Ну, мы работаем, строим дома, — неуверенно начал Эдгар.
— Как будто недостаточно того, что и так есть, — осуждающе заметил паук. — Зачем вам новые шкуры? Мне в сеть как‑то попался один такой вот двуногий, когда холода стояли. Так из‑за того, что он был весь обмотан, его есть было так неудобно!
У Рики язык не повернулся посочувствовать Глазургу в связи с постигшими его затруднениями. Какое‑то время еще мудрый паук выражал недовольство людьми и свою глубочайшую к ним антипатию. Но, по счастью, в один божественный момент, вспомнив о своем долге, появился Хагрид — двуногий уродец, которого прекрасный Глазург все же наделил своей симпатией…
— Мерлин! Только не говори, что нам попался акромантул–исследователь! — возопил Артур, когда друзья поделились своими впечатлениями от общения с любимцем Хагрида.
Ребята занимались тем, что чистили нарлов для предстоящего экзамена у пятикурсников. Занятие было не из легких — недоверчивые создания сами в руки не давались, их приходилось обездвиживать. Но даже в этом случае оставался риск уколоть пальцы, поскольку иглы у них торчали под самыми неожиданными и неудобными углами.
— А что тут плохого? — не поняла Бетси.
— Знаю я эту породу. Только и мечтают, чтоб тебя развинтить на составляющие, — мрачно изрек гриффиндорец. — Помню, как нас два года назад заманил этот придурковатый маггл.
Филипс, услышав это, подошел ближе. Событие, на которое сослался Уизли, непосредственно касалось его, поскольку он имел все шансы стать тогда подопытным. Уж наверное, ему бы не хотелось, чтобы акромантул проявил к нему научный интерес подобного рода.
— А мой дядя, профессор Малфой! — продолжал Артур, не обращая внимания на одноклассника. — Не поручусь, конечно, что он своих родственников сунет под микроскоп, но вообще мне дядя Рон говорил, у него с детства были пакости на уме. Сделать что‑нибудь и посмотреть, как человек на это отреагирует — это по нему. Уж получал он по мозгам, причем знал же, что получит. Хотя у дяди Драко есть здравый смысл, он сначала думает, что какие будут последствия. А большинство исследователей становятся совсем как психи, лишь бы опыты ставить, он мне сам говорил.
— Думаешь, этот Глазург точно таким способом хочет изучить что‑нибудь сверхценное для паучьей науки? — спросил Тони.
— Не для науки, а для самых простых вещей. Например, отличаются ли по вкусу парни от девчонок, — вздохнул Генри.
— Перестань нагнетать обстановку! — возмутилась Каролина.
В общем, благодаря этому уроку в рядах шестого курса возникло стойкое взаимное недовольство. По возвращении в замок половина ребят, включая Рики, отправилась в больничное крыло, потому что контакт с колючками нарлов оказался вреден: царапины ужасно чесались.
Не то чтобы он сильно удивился, когда обнаружил на территории мадам Помфри Гермиону Уизли. Она сидела на стуле в приемной комнате и сосредоточенно терла тарелку.
— Привет, — сказала она, кивнув прежде всего любимому кузену.
— Привет. А что это ты делаешь? — с подозрением поинтересовался Уизли.
— Интересуюсь, как можно сводить заколдованные надписи с такой вот посуды, — дружелюбно ответила сестренка и больше не вмешивалась в процесс лечения. Выходя после довольно неприятной процедуры с все еще замороженными руками, Рики заметил, что на тарелке, которую девочка старательно оттирает «Универсальным пакостеснимателем», выгравировано: «Ложитесь спать ровно в десять часов». Парень еще подумал, спросить, зачем она так усердно трет, а потом решил — не стоит. Занятие маленькой Гермионы выглядело настолько мирным и невинным, что он посчитал излишним какой‑либо контроль, хоть это и была все так же мисс Гермиона.
Рики отметил, что перестает быть подозрительным и видеть в поведении других людей возможные негодящие мотивы. Все больше к нему возвращалось убеждение, поколебленное в ту памятную ночь почти год назад, что других людей можно и нужно предоставлять самим себе, а не следить за ними и не искать повода покритиковать их. Это чувство, знакомое по детским годам и говорившее, что все вокруг в основном обычно хорошие, снова укреплялось в его душе. Оно называлось доверием и позволяло Рики чувствовать себя спокойно даже на уроках у Хагрида. Да, в сравнении с началом года он стал, бесспорно, по–другому относиться к некоторым фактам. Вскоре очередное происшествие заставило его убедиться в этом.
Рики медленно спускался по Главной лестнице, рассчитывая погреться на солнце во внутреннем дворике, когда на этаже повыше раздались взвизги и крики ужаса. Он остановился, подумал, что ему все равно нечего делать, а старостам может понадобиться помощь, и направился туда, откуда раздавались голоса.
