Александр Афанасьев - Зона заражения
– Эфенди, а что это? – спросил Сулейман.
Абу Абдаллах зыркнул, но решил ответить.
– Калькулятор.
– Эфенди, а зачем он нужен?
– Чтобы считать.
Для Сулеймана это было все равно что волшебством – он никогда не видел ни компьютера, ни калькулятора.
– Эфенди, а где находится базар?
– Раньше этот город назывался Бишкек. Теперь Адамкала в честь одного амира, ставшего там шахидом. И вообще не мешай мне. Много вопросов задаешь…
Базар в нескольких километрах от Адамкалы поразил своими размерами даже Сулеймана. Хотя он видел базары в Ферганской долине. Но суть-то в том и есть, что там не было китайских товаров.
Несколько гектаров земли, низкие холмы, обустроенные так, что на них находились едальни и дым не скапливался в торговых рядах. Рев ослов, гул дизелей тяжелых машин – в основном самосвалов, здесь самосвалы использовали для перевозок вообще всего, и грузов, и людей и даже как боевые машины. Длинные ряды китайских пикапов и джипов на продажу – все подержанные, потому что новые здесь могла себе позволить только наркомафия. Но все равно – он никогда не видел столько машин рядом. На некоторых из них уже были установлены пулеметы, настоящее богатство по местным меркам. Сулейман не понимал, почему бы не реквизировать эти машины для джихада – он не знал слово «реквизировать», но понимал, что если где-то идет джихад и на нем не хватает ни оружия, ни патронов, а рядом есть и то и другое, то можно взять это и использовать для джихада, на благое дело, а если торговцы мусульмане, а не жиды – они и сами должны это отдать моджахедам. Но он опять-таки не стал задавать вопросов, а Абу Абдаллах соскочил с машины, приказал – охраняйте – и со своей охраной канул в толпу…
Они остались одни.
– Выстроиться вокруг машин! – приказал Сулейман, оставшийся за старшего.
– Здесь нечем дышать, – пожаловался кто-то.
Дышать и в самом деле было нечем – безветрие, тяжелая, дизельная гарь от машин, от многочисленных генераторов и от костров, на которых готовили еду, превращали это место в настоящую душегубку.
– Неужели вы думаете, что Аллах не будет испытывать вас? Читайте первую суру, и Аллах поможет вам!
Рядом резали барана. Сулейман сглотнул слюну.
Абу Абдаллах вернулся довольно скоро. Веселый. Вместе с ним пришел еще какой-то человек, пузатый и с бородой, они стали перебирать товар…
Часа через три товар весь продали.
Абу Абдаллах выдал каждому из них деньги, которые им полагались, и у них было что-то еще свое. Сказал:
– Мы здесь стоять будем еще час. Можете сходить на базар, если кому-то что-то надо…
Сулейман разделил людей на несколько групп, строго наказав меньше чем по двое не ходить и вообще держать друг друга в виду. Сам он пошел не к оружейным рядам, а к тем, где продают амуницию.
У первого же ряда продавец окликнул его:
– Салам, бача. Подходи, скидку сделаю, как для праведного…
Сулейман подошел…
Снаряжение практически все было рассчитано на то оружие, что здесь было – советское и его китайские варианты, для американского – уже почти ничего не было. Американское оружие в большом количестве взяли моджахеды в Афганистане, но сейчас оно в основном выработало свой ресурс. В строю в основном оставались снайперские винтовки, в том числе крупнокалиберные «Барретт». Пулеметы давно пришлось выкинуть, несмотря на то что китайцы делали стволы к М240, на замену расстрелянным.
Несмотря на то что снаряжение в последнее время сделало большой шаг вперед, здесь не было ни экзоскелетов, ни адаптивного камуфляжа, ни вообще ничего такого, для чего нужно электропитание. Это несмотря на то что электротоваров на рынке было много – их вообще в последнее время появилось много, потому что были дешевые солнечные панели. Но Сулейман пришел на базар не за этим.
Ему нужно было снаряжение. Настоящее.
– Что хочешь купить? Здесь есть очень хорошие вещи, клянусь Аллахом. Скажи, какое у тебя оружие?
Сулейман показал старый «калашников».
– Вай… тебе надо купить новый, брат.
– Пусть купцы покупают. Оружие не покупают, оружие берут трофеем.
– Вай… хорошие слова, брат, но не всегда так получается. Как ты носишь магазины – на поясе, на груди?
Сулейман показал свою разгрузку, которую они шили сами, как им говорил амир Ильяс.
– Вай… за такую и денег-то не дадут.
– Я сшил ее сам! – гордо и резко сказал Сулейман.
– Прости, брат. Не хотел тебя обидеть. Но так сейчас никто не носит. У меня все караванщики берут, и тебе хорошее подберем. Вот, смотри…
Торговец начал выкладывать товар.
– Вот это пояс. Его застегнул и все, можно носить. Правда, много в него не помещается, но вот – смотри, шесть магазинов можно носить. Вот это называется разгрузка, видишь? Все смещено набок, чтобы ползать было удобнее. А вот это – бронежилет, видишь на нем такие лямки? Сюда можно прицепить подсумки под магазины. Вот, посмотри.
Торговец быстро накинул на себя бронежилет.
– Смотри! Он тяжелый, но если в караване идешь – какая разница. Настоящий, русистский, сталь тоже кяфирская и ткань кяфирская. Много лет носить будешь. Тут не керамика, тут сталь, ей и за сто лет ничего не будет. А подсумки вперед нацепишь – получится как бронежилет амрикаи. Тут много таких, но у них полиэтилен, плиты легкие, но старые, пробиваются уже. Многие ставят плиты русистов, вырезанные, как у амрикаи. Тебе аптечка нужна?
Сулейман пожал плечами.
– Если мы все ищем шахады, зачем бронежилет?
Торговец хотел рассмеяться, но удержался. Ему же надо было продать товар.
– У тебя такое оружие, как и у русистов, так?
…
– В этом нет ничего такого, никакого харама. Шейх Абу Ислам аль-Кутейби сказал, что носить бронежилет есть халас, а не носить – харам, потому что тот, кто не носит – сознательно стремится к смерти, а это есть разновидность самоубийства.
Действительно ли шейх Абу Ислам аль-Кутейби сказал такое – выяснить не представлялось возможным, но торговец давно тут торговал.
– Я о таком не слышал.
– Это потому, что ты не местный. Нам все насихаты[175] раньше приходят. Ну, так что?
…
– Если есть деньги, можешь взять вот это.
Торговец положил на стол плейт-кэрриер.
– Смотри, это то же самое, только магазины впереди. И вот сюда вставляется пластина. Хоть металл, хоть керамика, хоть полиэтилен. Это защита. Четыре магазина влезают, а вот здесь – две сумки.
– И сколько это стоит?
Торговец хлопнул ладонями по товару.
– Зависит от того, чем платить будешь. Если юанями, то за семь тысяч отдам как праведнику.
Сулейман достал пачку денег, немного подумав, начал отсчитывать банкноты. Это была первая вещь в его жизни, которую он покупал.
Плейт-кэррир на деле стоил почти вдвое дешевле…
С обновками они возвращались к машине, стараясь не показывать своей радости и не хвастаться друг перед другом, потому что хвастовство ненавистно Аллаху. Для многих это были первые покупки в их жизни.
И вдруг…
– Насиб! – крикнул кто-то.
Насиб, невысокий крепыш – бежал к ним какой-то странной, переваливающейся походкой, держась за живот. Не добежав до машин, он сделал шатающийся шаг, потом еще один, потом опустил руки – и вниз хлынули кишки. Потом он упал.
– О, Аллах, Насиб!
Они подбежали к нему… он был уже мертв. Кто-то выпустил ему кишки в базарной толчее острым как бритва пчаком.
Показав тем самым, как местные жители на самом деле относятся к тем, кто желает загнать их в совершенство таухида.
– Убить их всех! – крикнул кто-то.
И… Сулейман сам не понимал, как так вышло, но и он перещелкнул автомат на автоматический огонь и открыл огонь по разбегающимся в панике людям…
Ферганская долина
Июль 2037 года
На джихаде не существует такого понятия, как ротация. Но получилось так, что амир Ильяс, чье слово было весомым в этой долине и в этом мире в целом, решил сильно расширить лагерь, и потому ему потребовались инструкторы с боевым опытом. Так Сулейман и те, кто уцелел, отправились обратно, готовить пополнение.
Хотя, если по-честному, их просто убрали с глаз долой после бойни на базаре.
Обратный путь был более комфортен, чем тот, которым они шли на джихад – на сей раз у них было два больших китайских самосвала с высокими бортами. В них они погрузили трофеи, на которые имели право, – получилось более чем достаточно, даже с верхом. Ни один из них не продал свои трофеи на базаре, как делали это другие моджахеды. Они помнили, как плохо было с оружием в лагере – и трофеи были очень кстати. Особенно пулеметы.
Ехали только по ночам. Все оружие прятали как брезент и сами были одеты как феллахи, крестьяне. Несмотря на то что все больше и моджахедов устремлялось на запах джанната[176] в надежде получить одну из двух наград – победу или шахаду, победой пока и не пахло. Вначале казалось, что кяфиров не так много, и те, кто встал на их сторону, не так уж крепки духом, и они побегут, увидев стойкость духа моджахедов, но получалось все наоборот. Сколько бы они не жгли, сколько бы ни убивали, сколько бы ни насиловали, сломить сопротивление не удавалось, оно становилось все более и более ожесточенным. Все больше местных залимов брались за оружие, дороги становились все более опасными, стреляли на дорогах, стреляли в городах, стреляли везде и всюду, безопасных мест не было совсем. Все больше становилось беспилотников, все больше становилось призраков – советников, кяфиров, они носили какой-то камуфляж, который менял цвет, как хамелеон, и делали все более и более дерзкие акции. Не так давно перебили целый исламский батальон, а местные залимы вместе с попом взяли оружие и ушли в горы. И от того, что они сожгли деревню и увели весь скот, ничего не изменилось. Кяфиры сбрасывали тем, кто уходил в горы, оружие, продовольствие, боеприпасы на управляемых платформах с большой высоты. И у них всего было достаточно, моджахеды сами искали эти платформы, чтобы пополнить свои запасы.
