Неправильный разведчик Забабашкин (СИ) - Арх Максим

— Так вы решили остаться здесь? В Германии?

— Да. Раз уж судьба занесла меня сюда, то грех этим не воспользоваться. Мне, в общем-то, всё равно, где именно бить врага. Поэтому, коль я тут, то буду делать это тут.

— Э-э… что? — запнулся разведчик и ошеломлённо повторил мои слова: — Бить врага? Гм, простите, что вы имеете в виду?

— То есть как «что»? Конечно же, физически ликвидировать противника. Что ж ещё? — удивился я, решив пояснить очевидное.

Разведчик неожиданно закашлялся. И кашлял он достаточно долго, даже покраснев лицом. А когда чуть успокоился, вытирая носовым платком выступившие из глаз слёзы, покачал головой.

— Этого тут делать не надо, молодой человек. Тут это ни к чему. Мы тут другим занимаемся.

— Гм… — только и смог сказать на это я.

Нет, я, конечно, понимал, что рыть траншеи и блиндажи, а потом их защищать мне, скорее всего, покамест на этих территориях не придётся. Но, тем не менее, какой-то фронт я всё же надеялся организовать. Ради этого, собственно, я и искал себе коллегу, который будет мне помогать, ибо снайперу без помощника тяжело.

Но, видимо, у разведчика на этот счёт были свои планы.

Он вновь спросил:

— Так где вы остановились? Вам есть куда идти?

— Нет. Пока ничего не подыскал. Вначале вас хотел найти, — честно ответил я и пояснил: — Понимаете, я в этом деле дилетант. Не знал, как правильнее поступить: снимать квартиру в частном секторе или, быть может, вообще в госпиталь заехать.

— В госпиталь?

— Так я же вам говорил, что у меня документы обер-лейтенанта, который ехал на лечение в госпиталь, в Берлин. Но, как вы понимаете, сам он по объективным причинам прибыть на лечение не может, да и ни к чему оно ему уже. Поэтому я за него.

— Да-да, — вновь кивнул разведчик и, как мне показалось, задал вопрос с подвохом: — Так почему вы туда не доехали?

Я немного растерялся. Но потом собрался с мыслями и вкрадчиво пояснил:

— Товарищ Живов, я, конечно, фашистов ненавижу, но всё-таки госпиталь, да ещё и далеко от линии фронта — в глубоком тылу…

Тот потряс головой.

— Я не это имел в виду. Я спрашивал, почему вы туда не поехали и не подлечились? Или вы не ранены? — Он указал на повязку. — Ваша повязка на шее — это бутафория для маскировки?

Я пожал плечами.

— Если честно, я не помню, ранен я в шею или нет. Вообще ран на теле у меня достаточно много, и подлечить, конечно, есть что. Но, во-первых, мне некогда валяться по госпиталям — врагов вокруг, как вы сами прекрасно знаете, намного больше, чем хотелось бы. А значит, надо работать, а не в больничке прохлаждаться. Ну а во-вторых, как вы ранее заметили, у меня документы совершенно неподходящие. Там фотография разительно отличается от моего лица. Так что проверку я вряд ли пройду. Да и сами видите же, что по возрасту я совсем неофицерского вида.

— Да-да, конечно. Вы правы. Простите, я что-то не о том… — пробормотал разведчик, наморщив лоб.

Было видно, что он несколько растерян и вероятно ждёт от меня дальнейшего вопроса. Но я, несмотря на то, чтохотел есть, решил не торопиться и уступить инициативу ему. Просто сидел и исподлобья смотрел на звёздное небо, которое тут разительно отличалось от нашего. Обоюдное молчание повисло плотным пологом. Ветер неутомимо гнал в вышине одинокое свинцово-серое облачко. Где-то далеко лениво погавкивала собака.

Разведчик ещё немного помолчал, но, в конечном итоге, не выдержал и, пристально посмотрев на меня, спросил:

— Так что мне с вами делать? — он резко оглянулся и, посмотрев в темноту, прошептал: — Если, конечно, всё это не провокация.

Я успокоил собеседника.

— Не волнуйтесь, господин штабс-фельдфебель, всё, что я вам рассказал, является чистой правдой. Жильё же себе я не стал искать, потому что боялся сделать что-то неправильно. Вначале хотел спросить у вас совета, ведь в Германии я впервые в жизни. Думал, возможно, вы сможете помочь с наймом — ведь наверняка у вас есть какая-нибудь конспиративная квартира.

Штабс-фельдфебель, услышав эти откровения, вновь зашёлся кашлем. Я было предложил постучать ему по спине, но он, помотав головой, отказался от этого и даже, вероятно, немного запаниковав, отшатнулся.

— Не надо! Сейчас пройдёт, — через минуту он наконец откашлялся и спросил: — С чего вы взяли, что у меня в наличии есть подобная квартира?

— Ну, вы же советский разведчик, а для немцев вообще шпион, — пожал я плечами. — Предположил, что по специфике работы у вас должно быть что-то подобное. Значит, я ошибся?

Тот на секунду задумался, а затем тяжело вздохнул.

— Не ошиблись. У меня действительно в имении есть, в общем-то, вполне подходящая квартира. И хотя это безумие, но я готов помочь и сдать её вам внаём, — обрадовал меня спаситель, а затем обыденным тоном добавил: — За разумную плату, конечно.

На этот раз закашлялся я.

— Чего⁈ За плату? Вы это серьёзно?

— Да, — удивлённо посмотрел на меня разведчик, явно не понимая моего скепсиса. И пояснил: — Тут так положено.

— Но…

— Не волнуйтесь, — перебил он меня, вероятно поняв, чем я возмущён. — Разумеется, деньги за аренду буду выдавать вам я. Это не станет для вас бременем. Вы же раз в месяц будете передавать всю эту сумму моей жене.

— Жене? — удивился я, пытаясь вспомнить хоть что-то об этом.

Но в памяти ничего не всплывало. В прочитанной мной биографической книге о жизни Антона Фёдоровича не было ни слова о том, что он был женат.

— Да, жене, — подтвердил он. Потом на пару секунд замолчал и, явно почувствовав себя немного неловко, пояснил: — Мы неофициально женаты. Там сложная ситуация, поэтому деталей раскрывать не буду. Скажу только, что фрау Лисхен — достойная женщина и очень щепетильная в денежных вопросах. Деньги, которые я вам буду выдавать, вы не должны тратить ни на что иное, кроме как на оплату квартиры. Фрау Лисхен никакой задержки с платежами не потерпит. Она только недавно выгнала двух жильцов: один курил в квартире, а другой попросил отсрочку. — Тут он немного засуетился: — Надеюсь, вы не курите?

— Не имею такой вредной и пагубной привычки, — сказал я и заверил приличного семьянина, что всё будет хорошо, и я ни в чём не рассержу арендодателя.

— И ещё вот что. Раз у вас нет исправных документов, то пока я не сделаю вам более подходящие, из квартиры вы выходить не будете. Это приказ!

Если до этого момента я послушно кивал, то, услышав последнюю фразу, перестал это делать и, чуть наклонив голову, удивлённо переспросил:

— Э-э, чего?

— Я говорю, документы…

— Нет-нет, я не о документах, — прервал я его. — Повторите, пожалуйста, последнюю фразу. Вы вроде бы что-то говорили о каком-то приказе?

— Гм, да, — чуть растерялся тот. — Я сказал, что вам приказываю не покидать квартиру без моего разрешения.

— Стоп машина! Возник вопрос!

— Какой?

— А с чего это вдруг вы раскомандовались?

— То есть?

— А то и есть! С чего это вы вдруг решили, что я ваш подчинённый?

— А как же иначе? — растерялся разведчик.

— А очень просто! Я ваш соратник! Я ваш товарищ по борьбе! В конце концов, ваш согражданин, брат и друг, а не исполнитель ваших желаний.

Разведчик потряс головой, нахмурил брови и недовольно произнёс:

— Но вы же сами пришли ко мне! Зачем, если не хотите сотрудничать?

— От сотрудничества не отказываюсь. Я хочу сотрудничать. Но слепо исполнять все ваши хотелки у меня совершенно нет желания. И этого я делать не буду. Уж простите, но я не хочу быть мальчиком на побегушках.

Я знал, что говорил. И знал, почему это говорю. Мне нужно было сразу же показать, что беспрекословно подчиняться я не собираюсь.

Его беспардонная попытка в первые минуты знакомства сразу же поставить меня на место подчинённого была мне хотя и вполне понятна, но очень неприятна. Более того, она меня буквально взбесила. Разумеется, я понимал, что в любой военной или военизированной структуре должно быть единоначалие. Без этого нельзя, иначе будет хаос и разброд. Но дело в том, что я в его структуре не был. И, более того, быть там не хотел и не собирался.