Дж. Уорд - Темный любовник
— Отпусти меня, Батч.
— Он опасен.
— А ты — нет?
Он опустил руку.
— Завтра, — сказала она, отстраняясь. — Мы поговорим завтра. Встретимся здесь после работы.
Вне себя от беспокойства он заступил ей дорогу. — Бет, я не могу позволить тебе…
— Ты меня арестуешь?
Нет, как коп он не мог. Если только его не восстановят на работе.
— Нет. Я не заберу тебя.
— Спасибо.
— Я делаю это не из любезности, — горько произнес он, когда она обошла его. — Бет, пожалуйста.
Она остановилась. — Все вовсе не так, как кажется.
— Ох, уж и не знаю. Как по мне, тут офигенно ясная картинка вырисовывается. Ты защищаешь убийцу, и имеешь все шансы загреметь в сосновый ящик. Ты хоть понимаешь, что это за парень? Я смотрел ему в лицо. Пока он держал меня за шею, выдавливая из меня жизнь по капле. У такого человека убийство в крови. Это его натура. Как ты можешь идти к нему? Черт, как ты вообще можешь позволить ему разгуливать по улицам?
— Он не такой.
Но фраза прозвучала вопросительно.
Дверь машины открылась, и из «Мерседеса» вылез маленький старичок в смокинге.
— Хозяйка, у вас какие-то затруднения? — заботливо поинтересовался у нее мужчина, наградив при этом Батча недоброжелательным взглядом.
— Нет, Фритц. Никаких проблем. — Она улыбнулась, но улыбка вышла натянутой. — До завтра, Батч.
— Если ты до него доживешь.
Она побледнела, но поспешила вниз по лестнице и скользнула в автомобиль.
Через мгновение Батч оказался в своем. И сел им на хвост.
* * *Хейверс поднял хмурый взгляд от тарелки, услышав звук шагов, приближающихся к столовой. Он надеялся, что его трапеза пройдет без помех.
Но это оказалась не помеха, и не доджен с новостями о прибывшем на лечение пациенте.
— Марисса! — Он поднялся со стула.
Она натянуто ему улыбнулась. — Я подумала, что спущусь. Я устала проводить столько времени в своей комнате.
— Я очень рад твоей компании.
Она подошла к столу, и он отставил для нее стул. Хейверс был рад, что, даже потеряв всякую надежду на ее компанию за столом, тем не менее настоял, чтобы для нее всегда было накрыто место. И сегодня казалось, будто она вынуждена сражаться не только с едой. На ней было красивое платье из черного шелка, к которому прилагался пиджак с жестким, стоячим воротником. Волосы струились по плечам, вспыхивая золотистыми нитями в свете свечей. Она выглядела очаровательно, и он почувствовал внезапный прилив враждебности. До чего же оскорбительным был тот факт, что Роф не ценил все то, что она могла ему предложить. Эта изысканная женщина благородного происхождения была для него недостаточно хороша.
Он видел в ней лишь живую кормушку.
— Как твоя работа? — спросила она, пока один из додженов наливал вино, а другая ставила перед ней тарелку с едой. — Спасибо, Филлип. Каролин, это выглядит изумительно.
Она взяла вилку и мягко проткнула ростбиф.
«Боже мой», — подумал Хейверс. — «Все почти нормально».
— Моя работа? Прекрасно. На самом деле даже лучше. Как я упоминал, я добился небольшого успеха. Вскоре кормление может уйти в прошлое. — Он поднял свой бокал и отпил. Бургундское вино должно было быть идеальным дополнением к говядине, но почему-то не казалось ему приятным. И у всего остального на тарелке тоже был кислый привкус. — Этим днем я перелил себе консервированную кровь и чувствую себя замечательно.
На самом деле он немного преувеличивал. Он не чувствовал себя больным, но что-то было не в порядке. К этому времени уже должен был появиться тот привычный прилив сил.
— О, Хейверс, — мягко сказала она. — Ты все еще скучаешь по Иванджелине?
— Мучительно. И питье просто… для меня неприятно.
Нет, он больше не станет выживать устаревшим способом. Впредь это будет клиническая процедура. Стерилизованная игла в вене, соединенная с пакетом крови.
— Мне так жаль, — сказала Марисса.
Хейверс вытянул вперед руку, положив ее на стол ладонью вверх. — Спасибо.
Она вложила свою руку в его. — И я сожалею, что была так… поглощена своими мыслями. Но теперь все станет лучше.
— Да, — тут же поддержал он. Роф — лишь варвар, который захочет и дальше пить из вены, но, по крайней мере, Мариссу можно избавить от унижения. — Ты тоже могла бы попробовать переливание. Оно освободит и тебя.
Она отняла руку и потянулась к бокалу. Поднимая вино со стола, она пролила несколько капель на свой пиджак.
— О, какая неприятность, — пробормотала она, оттирая пятна с шелка. — Я ужасно неуклюжая, не так ли?
Она сняла пиджак и положила его на соседний пустой стул.
— Ты знаешь, Хейверс, я хотела бы попробовать. Я тоже больше не нахожу питье приятным для себя.
На него снизошло чувство невероятного облегчения, словно открылось будущее полное возможностей. Ощущение казалось совершенно незнакомым, так долго он не испытывал его. Ему стала чужда сама мысль, что нечто могло бы однажды измениться к лучшему.
— Правда? — прошептал он.
Кивнув, она перекинула волосы через плечо и собрала их в пучок. — Да, правда.
И тут он увидел следы у нее на шее.
Две воспаленные ранки от укуса. Покраснение в том месте, где он к ней присосался. Багровые синяки в районе ключицы от грубой хватки.
Ужас помутил его зрение, еда комом встала в горле.
— Как он посмел так грубо обойтись с тобой? — выдохнул Хейверс.
Марисса прижала руку к шее, а затем поспешно притянула вперед пряди волос. — Ничего страшного. Правда, это не… ничего особенного.
Его взгляд был прикован все к тому же месту, в своем воображении он все еще ясно видел то, что она прикрыла.
— Хейверс, пожалуйста. Давай просто поедим. — Она снова взяла вилку, будто бы собираясь продемонстрировать, как именно это следует делать. — Ну хватит. Поешь со мной.
— Как я могу это сделать? — Он отбросил столовые приборы.
— Потому что все закончилось.
— Что?
— Я разорвала Соглашение с Рофом. Я больше не его шеллан. Я больше с ним не увижусь.
Какое-то время Хейверс мог лишь изумленно взирать на нее. — Почему? Что изменилось?
— Он нашел женщину, которую желает.
От гнева кровь застыла у Хейверса в жилах. — И кого же он предпочел тебе?
— Ты с ней не знаком.
— Я знаю всех женщин нашего класса. Кто она? — потребовал он.
— Она не из нашего класса.
— Тогда она — одна из Избранных Девы-Летописицы? — В вампирской социальной иерархии они единственные по своему статусу считались выше женщин аристократии.
— Нет. Она — человек. Или, по крайней мере, получеловек, исходя из того, что я увидела в его мыслях.
