Оливер Боуден - Assassins Creed. Братство
По другую сторону, на полтора метра ниже, тянулась узкая кирпичная галерея. Оттуда лестница с разновысокими ступеньками вела в сад, устроенный на крыше. Середину сада занимал одноэтажный дом с плоской крышей и широкими окнами, явно не входящий в систему укреплений замка. Внутри сияло множество свечей, освещая просторные комнаты, убранные изящно и со вкусом.
Галерея пустовала, а вот сад – нет. На скамейке, под ветвями платана, в притворно скромной позе сидела Лукреция. Ее держал за руки обаятельный молодой человек, в котором Эцио узнал известного римского актера Пьетро Бенинтенди. Лучше всего ему удавались роли пылких любовников. Чезаре явно не одобрил бы этой встречи, если бы знал о ней! Неслышно ступая по галерее, Эцио подобрался совсем близко к парочке. На его счастье, взошедшая луна давала не только свет, но и островки теней, где привычные предметы теряли свои очертания.
– Я люблю тебя так сильно, что хочу петь об этом небесам, – страстно произнес Пьетро.
Лукреция поднесла палец к его губам:
– Тише! Такие слова нужно говорить шепотом и лишь самому себе. Узнай Чезаре… мне страшно подумать, что бы он с тобой сделал.
– Но ведь ты свободна. Я слышал о твоем покойном муже. Я тебе очень сочувствую, но…
– Замолчи, идиот! – Светло-карие глаза Лукреции хищно блеснули. – Разве ты не знаешь, что моего мужа, герцога Бишелье, задушили по приказу Чезаре?
– Что?!
– Это правда.
– А что произошло?
– Я любила своего мужа, и Чезаре начала мучить ревность. Альфонсо был красавцем. Чезаре и сам недурен собой, но «новая болезнь» пометила его лицо, хотя и слегка. Чезаре велел своим людям подкараулить и избить Альфонсо. Брат думал, что мой муж воспримет это как предупреждение. Но Альфонсо был не из трусливых. Пока он оправлялся после побоев, его люди нанесли ответный удар. Уж не знаю, какие силы уберегли Чезаре от участи святого Себастьяна! Но он, жестокосердный, послал Микелетто Корелью добить моего мужа. И пока Альфонсо в своей спальне обрабатывал раны, Микелетто напал на него и задушил.
– В это просто невозможно поверить! – Пьетро было явно не по себе.
– Я любила своего мужа. Сейчас я вынуждена подыгрывать Чезаре, чтобы у него не зародилось новых подозрений. Но он настоящая змея: вечно настороже и готов ужалить в любое мгновение. – Она заглянула Пьетро в глаза. – Слава богу, ты служишь мне утешением. Чезаре ревновал меня ко всем мужчинам, которым я дарила знаки внимания, но это не должно нас удерживать. К тому же он уехал в Урбино. Пусть повоюет. Нам сейчас ничто не мешает.
– Ты в этом уверена?
– Я умею хранить тайны. Главное, чтобы и ты хранил тайну наших отношений, – решительно сказала Лукреция.
Она притянула Пьетро к себе.
– О, Лукреция, – вздохнул актеришка. – Как меня зовут твои губы.
Они стали целоваться: вначале скромно, но потом все более страстно. Эцио немного сместил затекшую ногу и ненароком задел шатавшийся кирпич. Тот упал в сад. Ассасин замер на месте.
Лукреция и Пьетро мигом разомкнули объятия.
– Что это было? – насторожилась Лукреция. – В мои покои никто не имеет права входить без моего ведома!
Пьетро уже стоял на ногах, испуганно озираясь.
– Я лучше пойду, – пробормотал он. – Надо подготовиться к завтрашней репетиции. Мне надо идти. – Он наклонился и поцеловал Лукрецию. – Прощай, любовь моя.
– Пьетро, останься. Я уверена, это просто ночная птица или зверь.
– Нет, уже поздно. Я должен идти.
Придав лицу меланхоличное выражение, актер пересек сад и исчез за дверью в дальней стене.
Посидев еще немного, Лукреция встала и щелкнула пальцами. Из-за высоких кустов, что росли поблизости, вышел ее личный телохранитель.
– Моя госпожа, я слышал весь разговор и готов это подтвердить, – сказал телохранитель и поклонился.
Лукреция поджала губы:
– Прекрасно. Расскажи Чезаре. Посмотрим, каково ему будет оказаться в моем положении.
– Да, госпожа.
Еще раз поклонившись, телохранитель ушел.
Оставшись одна, Лукреция сорвала с клумбы маргаритку и принялась обрывать лепестки, приговаривая:
– Любит, не любит… любит, не любит…
Подбежав к лестнице, Эцио спустился вниз. Лукреция тем временем снова села на скамью. Увидев ассасина, она ничуть не испугалась, быть может, лишь слегка удивилась. Что ж, если за кустами прячутся караульные, он расправится с ними быстро и беспощадно.
– Пожалуйста, продолжай. Я не хотел тебе помешать, – сказал Эцио и иронично поклонился.
– Здравствуй, флорентиец Эцио Аудиторе. – Лукреция протянула ему руку для поцелуя. – Приятно наконец встретиться с тобой лицом к лицу. Я много слышала о тебе, особенно в последнее время. Ведь это ты регулярно досаждаешь нам мелкими пакостями? – Она посмотрела на полуоборванный цветок. – Жаль, Чезаре отлучился по делам. Он бы обрадовался встрече.
– Послушай, Лукреция. Я не собираюсь с тобой воевать. Освободи Катерину, и я исчезну.
– А вот это невозможно, – ответила Лукреция, голос которой сразу стал жестче.
– Ты не оставляешь мне выбора.
Эцио осторожно приблизился к ней, опасаясь, что она пустит в ход свои длинные ногти.
– Стража! – крикнула Лукреция, мгновенно превратившись из знатной дамы в гарпию.
Эцио не ошибся: она действительно попыталась полоснуть его ногтями по глазам. Но ассасин успел схватить ее за руки. Вытащив из сумки моток веревки, он связал ей руки за спиной, после чего опрокинул на землю. Чтобы Лукреция не вырвалась и не убежала, Эцио придавил сапогом подол ее платья. Затем он выхватил меч и кинжал, приготовившись к встрече с караульными. Их было трое, и они уже бежали из ее роскошного дома. К счастью для Эцио, вооружены они были слабо, доспехов не имели и особым проворством не отличались. К несчастью для него, ему приходилось следить и за караульными, и за Лукрецией, чтобы не сбежала. Даже сейчас она пыталась прокусить ему сапог. Первый караульный рассчитывал поразить Эцио с ходу, но ассасин пригнулся и ударил его мечом в незащищенный бок. Так, одним меньше. Второй был осторожнее; если бы не рычащая Лукреция, требовавшая освободить ее, он бы не стал атаковать. Этот намеревался ударить Эцио в грудь. Ассасин отвел его руку, а сам ударил кинжалом в голову. Двумя меньше. Третий, видя, что обе руки Эцио заняты, бросился вперед. Ассасин с силой взмахнул правой рукой. Меч, выбитый у второго караульного, закувыркался в воздухе. Третий караульный попытался отбросить неуправляемое оружие своим мечом, но летящее лезвие успело полоснуть его по предплечью. Взвыв от боли и ярости, он бросился на Эцио, но было поздно. Ассасин кинжалом отвел его меч, а свой что есть силы вонзил в грудь противника. Все было кончено. Лукреция впервые за все это время умолкла. Тяжело дыша, Эцио поставил ее на ноги.
– Теперь пошли, – сказал он. – И без крика, иначе я буду вынужден отрезать тебе язык.
Ассасин потащил пленницу к двери, через которую скрылся Пьетро. За ней оказался коридор. Лукреция сопротивлялась, и Эцио приходилось то подталкивать ее, то волочить. Они спустились вниз, на этаж, где располагались тюремные камеры.
– Я думала, это только в сказках рыцари спасали принцесс из замков. Как романтично, – огрызалась Лукреция.
– Заткнись.
– Наверное, ты кажешься себе великим освободителем. Еще бы: сеешь хаос и панику, убиваешь всех без разбора.
– Я сказал – заткнись!
– Но у тебя нет никакой стратегии. Чего ты намереваешься достичь? Разве ты не знаешь, что мы сильнее?
У лестницы, ведущей вниз, Эцио остановился.
– Куда сворачивать? – спросил он.
Лукреция засмеялась и не ответила.
– Куда сворачивать? – повторил Эцио, хорошенько ее встряхнув.
– Налево, – сквозь зубы процедила Лукреция.
Немного помолчав, она заговорила снова. На этот раз Эцио ее не одергивал. Пусть болтает. Эта часть замка была ему уже знакома. Лукреция постоянно заявляла, что ей больно. Ничего, потерпит. Эцио волновало не ее состояние, а возможная засада.
– А знаешь, что стало с остатками семейства Пацци? – вдруг спросила Лукреция. – Ты еще не забыл это флорентийское семейство, истребленное твоими стараниями? Твой дорогой друг Лоренцо, так называемый Великолепный, лишил их всего, что они имели, и бросил в тюрьму. Всех! Даже тех, кто был совершенно непричастен к заговору против него.
Сам того не желая, Эцио вспомнил про месть Катерины, которую она учинила форлийским мятежникам. В сравнении с ее жестокостями действия Лоренцо казались чистой воды милосердием. Усилием воли Эцио прогнал неуместные мысли.
– Женщинам семейства Пацци было запрещено выходить замуж. Не пощадили даже умерших. Их имена были сбиты с могильных плит, – продолжала Лукреция. – Упоминания о семействе Пацци были вырваны из летописей и исторических книг – вжжжих! Прямо вот так.
«Но тех из Пацци, кто был непричастен к заговору, не пытали и не убивали», – подумал Эцио. Что касается Катерины… в то время она считала, что поступает справедливо. Однако кое-кто из ее прежних союзников посчитал такую жестокость чрезмерной и отвернулся от нее. В конечном итоге это и позволило Чезаре захватить Форли.
