Оливер Боуден - Assassins Creed. Братство
«Но тех из Пацци, кто был непричастен к заговору, не пытали и не убивали», – подумал Эцио. Что касается Катерины… в то время она считала, что поступает справедливо. Однако кое-кто из ее прежних союзников посчитал такую жестокость чрезмерной и отвернулся от нее. В конечном итоге это и позволило Чезаре захватить Форли.
Однако Катерина и сейчас оставалась важным союзником. Это главное. Все остальные чувства, которые он испытывал по отношению к этой женщине (настоящие или придуманные), стоило подавить.
– Ты и твои дружки-ассасины не принимаете в расчет последствия ваших действий. Для вас главное – будоражить народ. А что будет дальше с этим народом, вы не думаете.
Лукреция остановилась, чтобы перевести дух. Эцио что есть силы толкнул ее вперед, но и это не закрыло ей рот.
– В отличие от тебя и таких, как ты, Чезаре закончит начатое и принесет Италии мир. Он убивает во имя высшей цели… опять-таки в отличие от тебя.
– Безмозглые и ленивые люди представляют собой легкие мишени.
– Можешь говорить что хочешь, – ответила Лукреция, почувствовав, что Эцио задели ее слова. – Чувствую, я напрасно трачу слова на такого ipocrita[73], как ты.
Камеры были уже совсем близко.
– Запомни, – прошептал Эцио, вынимая кинжал, – если хоть одним звуком предупредишь караульных, останешься без языка.
Лукреция тяжело сопела, но молчала. Эцио осторожно шагнул вперед. Караульные, сменившие прежних, сидели за столом и играли в карты. Бросив Лукрецию на пол перед собой, он прыгнул на караульных и оборвал их жизнь раньше, чем они успели понять, что происходит. Лукреция тем временем поднялась и пыталась убежать. Эцио мигом догнал ее, зажал рот рукой и развернул и обратном направлении. Лукреция зубами порвала перчатку на руке Эцио, но, поняв, что сейчас никто не придет ей на помощь, сдалась и сникла.
Катерина уже стояла возле двери с решетчатым окном.
– Привет, Лукреция, – сказала она, хищно улыбаясь. – Я соскучилась.
– Vai a farti fottere, troia! Иди трахни саму себя, шлюха!
– Ты, как всегда, обаятельна и остроумна, – сказала Катерина. – Эцио, подведи ее к решетке. Я возьму у нее ключ.
Эцио подтолкнул Борджиа к решетке. Катерина просунула руку между грудей Лукреции и извлекла ключ, висевший на черном шелковом шнурке.
Ассасин быстро открыл дверь и втолкнул Лукрецию в камеру. Тот же ключ подошел и к кандалам Катерины. К счастью, она не была прикована к стене.
– Стража! Стража! – вопила Лукреция.
– Замолчи! – поморщилась Катерина.
Схватив со стола караульных грязную тряпку, она быстро соорудила кляп и втолкнула в рот своей противницы. Эцио связал Лукреции ноги, после чего закрыл дверь на замок.
Эцио и Катерина переглянулись.
– Мой герой, – сухо сказала она.
– Идти сможешь? – спросил Эцио, пропуская ее слова мимо ушей.
Катерина сделала несколько шагов и споткнулась.
– Похоже, кандалы сделали свое черное дело.
Эцио поднял ее на руки. Он знал: при первой же опасности ему придется бросить ее, как мешок, поскольку для сражения ему понадобятся обе руки.
– Куда теперь? – спросила Катерина.
– Вначале в конюшню, а потом – кратчайшим путем подальше отсюда.
– Эцио, зачем тебе меня спасать? Серьезно. Форли в руках Чезаре, так что я абсолютно бесполезна.
– Но у тебя осталась семья.
– Это же не твоя семья.
Эцио шел не останавливаясь. Он помнил, где находится конюшня. Похоже, Катерина была единственной узницей на этаже, и потому в коридоре им больше не встретилось ни одного караульного. И все равно ассасин осторожничал, опасаясь ловушки. То и дело он останавливался и прислушивался. Его ноша была легкой. Удивительно, но и после стольких дней плена волосы Катерины пахли ванилью и розами, напоминая Эцио о более счастливом времени, проведенном с этой женщиной.
– Послушай, Эцио. Той ночью в Монтериджони, когда мы… вместе принимали ванну… я должна была убедиться в том, что ты верен мне. В твоей готовности защищать Форли. Это было в интересах братства и в моих собственных. Но… Эцио, ты меня понимаешь?
– Если тебе требовалась моя поддержка, достаточно было лишь попросить.
– Мне нужно было привлечь тебя на свою сторону.
– Моей верности и моей руки с мечом тебе было мало. Тебе потребовалось еще и мое сердце. – Эцио больше не останавливался. – Ho è la politica[74]. Конечно, я знал об этом. Могла бы и не объяснять.
Сейчас его сердцу казалось, будто оно падает в бездонный колодец. И как ее волосам удалось сохранить этот аромат?
– Катерина… – У Эцио пересохло в горле. – Они… Чезаре…
Она поняла его и улыбнулась. Губами, не глазами.
– Нет, дальше словесных оскорблений они не пошли. Должно быть, мое имя еще не утратило свою значимость. На мою честь… не покушались.
Они подошли к дверям конюшни. Она не охранялась, но двери были заперты. Эцио поставил Катерину на ноги.
– Попробуй пройтись. Тебе нужно вернуть ногам силу.
Ни засовов, ни ручек на дверях не было. Но ведь как-то они открываются?
– Посмотри там, – подсказала Катерина. – Вроде похоже на рычаг запорного механизма.
– Стой здесь.
– Можно подумать, у меня есть выбор.
Эцио подошел к рычагу, попутно заметив открытый люк в полу. Судя по запаху, там хранилось зерно или фураж для лошадей. Вглядевшись, Эцио различил множество мешков и ящиков. Возможно, в ящиках был порох.
– Торопись! – подгоняла его Катерина.
Эцио приналег на рычаг. Тот вначале не желал поддаваться, затем чуть сдвинулся, а потом пошел плавно. Двери конюшни открылись.
Охрана находилась внутри. Двое караульных, увидев открывающиеся двери, выхватили мечи и бросились наружу.
– Эцио! На помощь!
Аудиторе бросился к Катерине, подхватил ее на руки и понес к люку.
– Что ты делаешь?!
Он поднял свою ношу над люком.
– Ты не посмеешь!
Он посмел и, увидев откровенный ужас в ее глазах, не удержался от усмешки. Падать было неглубоко. Эцио видел, что Катерина приземлилась на мягкие мешки. В следующее мгновение его внимание уже было занято караульными. Сражение с ними закончилось, едва начавшись. Заспанные, они были захвачены врасплох. К тому же навыки Эцио намного превосходили их собственные. Правда, один все же ухитрился нанести ему косой удар, но меч караульного лишь пропорол ткань камзола, не задев тела. Аудиторе начинала одолевать усталость.
Когда с караульными было покончено, Эцио вытащил Катерину обратно.
– Figlio di puttana[75], – выругалась она, отряхивая пыль. – Больше не смей со мной так обращаться.
Эцио заметил, что ходит она чуточку лучше.
Он быстро выбрал двух лошадей и оседлал их. Оставалось выбраться из замка. Второй выход из конюшни находился невдалеке от главных ворот Кастель Сант-Анджело. Ворота охранялись, но были открыты. Ничего удивительного: близился рассвет и в замке ожидали городских торговцев, везущих припасы.
– А теперь скачи так, словно за тобою гонятся черти, – сказал Эцио. – Пока они очухаются, ты уже успеешь пересечь мост. Дальше – на остров Тиберина. Там ты будешь в безопасности. Найди Макиавелли. Он тебя ждет.
– Я думала, мы вместе выберемся отсюда.
– Я поеду следом. Ненадолго задержусь, чтобы перетянуть все внимание солдат на себя.
Катерина что есть силы натянула поводья, отчего лошадь встала на дыбы.
– Возвращайся живым, – сказала она Эцио. – Иначе я тебе этого не прощу!
Эцио надеялся, что ее слова были искренними. Пустив лошадь галопом, Катерина понеслась к главным воротам. Охрана могла лишь расступиться, чтобы не попасть под копыта. Убедившись, что Катерина выбралась за пределы замка, Эцио подъехал к люку, сняв со стены горящий факел. Бросив факел в люк, он выхватил меч и направил лошадь к воротам.
Солдаты выстроились в цепь и ждали его, держа наготове алебарды. Эцио впервые ехал на этой лошади, но он знал маневр. Подъехав к солдатам, он в последний момент туго натянул поводья, а сам пригнулся и пришпорил лошадь – та взвилась на дыбы, и в то же мгновение рядом с конюшней прогремел мощный взрыв. Догадка Эцио оказалась верной: в ящиках действительно был порох. От взрыва задрожала земля. Солдаты инстинктивно пригнулись. Лошадь, испуганная взрывом, прыгнула и перемахнула через цепь солдат, как через невысокий забор.
Оставив после себя хаос и замешательство, Эцио поскакал навстречу восходящему солнцу. Его сердце ликовало. Он освободил Катерину!
26
Убедившись, что за ним нет погони, Эцио развернул свою лошадь. Ему было жаль расставаться с таким умным животным, но он все же поехал в конюшню, где они с Макиавелли когда-то (казалось, в другой жизни) нанимали лошадей, и передал свою спасительницу старшему конюху В конюшне было чисто и опрятно. Чувствовалось, дела у хозяина идут хорошо. Как и во всем квартале, сбросившем ярмо власти Борджиа и пока сохранявшем независимость. На остров Тиберина Эцио вернулся пешком. На пристани его уже ждал тайный паром ассасинов. Выбравшись на берег, он поспешил к тайному убежищу братства.
