Оливер Боуден - Assassins Creed. Братство
Катерина благополучно добралась до острова. Сейчас она лежала на подстилке возле двери. Над нею хлопотал врач. Увидев Эцио, она улыбнулась и попыталась сесть, однако врач ей этого не позволил.
– Эцио! Какое облегчение видеть тебя живым и невредимым.
– Где Макиавелли? – спросил он, сжав ей руку.
Ответного пожатия не последовало. Возможно, Катерина была слишком слаба.
– Я не знаю.
Из дальнего, сумрачного конца комнаты появился Ла Вольпе:
– Эцио! Рад тебя видеть.
Они обнялись.
– Твою герцогиню перенес сюда я. А что касается Макиавелли…
В этот момент входная дверь широко отворилась. Вошел Никколо. Вид у него был подавленный.
– Где ты пропадал? – спросил Ла Вольпе.
– Разыскивал Эцио… Вообще-то, я не обязан перед тобой отчитываться, – огрызнулся Макиавелли.
Напряженности между старыми союзниками не убавилось, и Аудиторе это печалило.
– Что с Чезаре и Родриго? – повернувшись к Эцио, спросил Никколо достаточно бесцеремонно.
– Чезаре почти сразу же уехал в Урбино. Родриго все это время находился в Ватикане.
– Очень странно, – пробормотал Макиавелли. – Я полагал, что Родриго будет в замке.
– И в самом деле странно, – вставил Ла Вольпе.
Если Макиавелли и заметил издевку, то виду не подал.
– Какую возможность упустили, – сказал он, размышляя вслух. Затем, опомнившись, добавил: – Герцогиня, прошу не принимать это на свой счет. Я рад видеть тебя на свободе.
– Я и не принимаю, – ответила Катерина.
– Что ж, раз Чезаре отправился в Урбино, мы должны сплотить свои силы в Риме, – сказал Эцио.
Макиавелли наморщил лоб:
– Но я думал, что мы нанесем удар немедленно! Нужно было отправиться вслед за Чезаре и покончить с ним.
– У вас бы ничего не получилось, – возразила Катерина. – Я видела его армию. Она многочисленна. Вам было бы не пробиться к нему.
– Потому я и говорю: нужно действовать здесь, в Риме. Необходимо и дальше подтачивать влияние Борджиа, заменяя его нашим. И заняться этим я хочу немедленно.
– Ты так говоришь, словно уже стал нашим предводителем, – усмехнулся Макиавелли, – а это мы пока не обсуждали. Совет еще не собирался.
– А я говорю: предводитель нам нужен как можно скорее, – возразил Ла Вольпе. – Нет у нас времени на собрания и голосования. Нам необходимо вновь сплотить братство. Что же касается моих денег, Эцио умеет их считать. Послушай, Макиавелли: мы с тобой – самые давние члены братства. Бартоломео будет вынужден с нами согласиться. Давай примем решение немедленно. Если хочешь, пока оставим его в тайне. Все формальности уладим потом.
Макиавелли хотел что-то сказать, но передумал и лишь пожал плечами.
– Я вас не подведу, – сказал Эцио. – Ла Вольпе, оповести Бартоломео и Клаудию, чтобы собрались здесь. Надо кое-что обсудить. А тебя, Никколо, я прошу пойти со мной.
Но перед тем, как уйти, Эцио остановился у постели Катерины.
– Позаботьтесь о ней, – сказал он врачу.
– Куда мы идем? – спросил Макиавелли, когда они вновь оказались в центре города.
– Решил кое-что тебе показать, – ответил Аудиторе.
Они дошли до ближайшей рыночной площади. Часть лавок уже открылась. Булочник сидел с хлебом, мясник отгонял назойливых мух от нарубленных кусков мяса, зеленщик разложил свой подвядший товар. Несмотря на ранний час, лучше всего дела шли у питейных заведений. Как Эцио и ожидал, здесь же толкались солдаты Борджиа. Они стояли возле лотка кожевенника и беззастенчиво его грабили. Торговец был бессилен им помешать.
Ассасины затерялись в не слишком густой толпе покупателей.
– Смотри, – шепнул другу Аудиторе.
– Я знаю, что здесь происходит, – сказал Макиавелли.
– Конечно, Никколо. Я и не сомневался, что ты знаешь. Прости меня, но ты привык видеть общую картину. Ты знаешь, какие политические шаги нужно предпринять, чтобы сокрушить Борджиа, и здесь я ни на минуту не сомневаюсь в твоей искренности… Но мы должны начинать с более общего уровня. Борджиа и все, кто у них на службе, безнаказанно обирают народ. Их власть держится только на людском страхе.
Издевательство над торговцем продолжалось. Солдаты повалили его на землю, после чего забрали себе все, что им понравилось, и двинулись дальше. Униженный торговец поднялся и в бессильной ярости смотрел вслед ворам в мундирах, потом, чуть не плача, принялся заново раскладывать оставшиеся товары. К нему подошла женщина, явно намереваясь его утешить, однако торговец отмахнулся от нее. Тем не менее женщина осталась, продолжая что-то говорить ему. Ее глаза были полны сочувствия и заботы.
– Что же ты не помог бедняге? – спросил Макиавелли. – Ты бы вмиг расшвырял этих скотов.
– Помогая одному, я не решу проблемы. Люди Борджиа вернутся, когда нас не будет рядом, и продолжат свое черное дело. Ты посмотри, какого качества здешняя провизия. Овощи старые, мясо засижено мухами, а хлеб наверняка черствый. Все лучшее и свежее эти люди обязаны отправлять Борджиа. Как ты думаешь, почему в Риме столько пьяниц?
– Не знаю, – пожал плечами Никколо.
– Потому что люди топят свое горе в вине. Они подавлены и лишены надежды. Вино помогает хотя бы на время забыться. Но мы можем изменить их жизнь.
– Как?
– Привлечь их на нашу сторону. – Аудиторе раскинул руки. – Эти люди могут стать основой нашего сопротивления Борджиа.
– Мы с тобой уже говорили об этом, – раздраженно напомнил ему Макиавелли. – Ты и сам понимаешь, насколько несерьезен твой замысел.
– Я начну с этого ограбленного торговца. Никколо, чтобы выиграть войну против Борджиа, нам нужны верные солдаты. Пусть и не каждый из них возьмет в руки оружие. Мы должны посеять в их умах семена сопротивления. Пойми, государство сделало все, чтобы превратить их в своих врагов. Они наши готовые бойцы. Мы их вооружим, и они сомнут Борджиа.
Макиавелли наградил его долгим, суровым взглядом.
– Что ж, не буду тебе мешать, – сказал он. – Набирай людей в свои полки.
– Да, я намерен это сделать. И ты увидишь: из кучки недовольных своей участью мужчин и женщин я выкую меч, который не только отсечет все головы гидре по имени Борджиа, но и сразит тамплиеров.
27
На Тиберину Эцио возвращался один. Он неплохо потрудился, убеждая разочарованных и разуверившихся жителей перейти на свою сторону.
Кроме добровольных помощников, охранявших гнездо ассасинов и следивших за порядком, на острове никого не было. Эцио мечтал, что сейчас немного передохнет и обдумает свои дальнейшие действия. Однако его дожидался посетитель, который явно не хотел, чтобы о его присутствии узнали другие. Он подождал, пока все уйдут внутрь, и лишь тогда дал о себе знать.
– Эй, Эцио! Иди сюда!
– Кто здесь? – мгновенно насторожился Аудиторе, хотя голос показался ему знакомым.
Дорожку, что вела к тайному прибежищу, с обеих сторон окружали высокие кустарники. До сих пор никто, кроме ассасинов и их сторонников, не знал об этом месте. Если вдруг о нем стало известно…
– Иди сюда! – позвал голос.
– Кто это?
– Я!
Это был Леонардо да Винчи. Вид у него был немного отрешенный, но одет он был, как всегда, с иголочки. Он вышел на дорожку.
– Лео! Боже мой!
Первым побуждением Эцио было броситься к старому другу и крепко обнять Леонардо. Однако он помнил, кому теперь служит художник, и потому сдержал порыв.
Леонардо это заметил. Выглядел он несколько постаревшим, но не утратившим ни капли прежней живости. Он сделал шаг вперед, но головы не поднял.
– Я не удивлен, что ты оказываешь мне прохладный прием.
– Что ж, Лео, должен признать, ты меня разочаровал.
Да Винчи взмахнул руками:
– Я знаю о вчерашнем нападении на Кастель Сант-Анджело. Это мог быть только ты. Так я понял, что ты жив.
– Твои новые хозяева уже рассказали тебе об этом?
– Они мне ничего не рассказывают. Я для них не более чем раб. – Леонардо едва заметно подмигнул. – Но они вынуждены мне доверять.
– Пока ты им нужен.
– У меня хватает ума всегда быть на шаг впереди.
Леонардо подошел еще ближе. Его руки были слегка подняты, словно он хотел обнять Эцио, но не решался.
– Дружище, я так рад снова тебя видеть, – сказал он.
– Ты сделал для Борджиа новое оружие. Новые пистолеты, с которыми нам тяжело справляться.
– Знаю. Но если ты позволишь мне объясниться…
– И как ты нашел это место?
– Я могу объяснить…
Вид у Леонардо был настолько сокрушенным и несчастным, а говорил он так искренне, что сердце Эцио растаяло. Придя сюда, Леонардо наверняка очень рисковал. Он искал восстановления прежних теплых отношений, и Эцио был бы никудышным предводителем, если бы отверг дружбу и сотрудничество такого человека, как Леонардо.
– Иди сюда! – воскликнул Эцио, раскрывая руки.
– Эцио!
Леонардо бросился к нему и они тепло обнялись.
Эцио повел его в штаб-квартиру. Катерину к этому времени перевели в одну из внутренних комнат. Врач сказал, что ее нельзя тревожить. Аудиторе хотелось нарушить врачебный запрет, но поговорить с герцогиней он всегда успеет, а Леонардо вряд ли задержится здесь надолго.
