Неправильный разведчик Забабашкин (СИ) - Арх Максим
Когда его самолёт приземлился в столице Третьего рейха, то он узнал о случившемся в пригороде — побег зэков, которых теперь ловят по всем окрестностям. Сама по себе эта история тоже была на грани фарса. Но лишь до тех пор, пока не было выяснено, что их освободил тот же человек, что расстрелял команду карманного линкора.
И вот это уже Канарису показалось очень серьёзным. Нет, не то, что беглые рецидивисты нападают на порядочных бюргеров. Это, конечно, было прискорбно, но лично для него никакой особой опасностью не являлось — у него была вышколенная охрана. Смертельной опасностью же было совсем другое, ведь адмирал прекрасно понимал, кто именно всё это осуществил.
«Никакие это не французы, а сумасшедший русский, который неизвестно зачем напялил купленную в музее форму», — прекрасно понимал весь расклад начальник разведки Абвера.
К этому времени смотритель музея, что продал форму русскому, был уже задержан и давал признательные показания, описывая покупателя. Из его слов было понятно, что покупателем выступил немецкий офицер Теодор Линдеманн, который очень молодо выглядел. Канарис не сомневался, что имя офицера было вымышлено. Как и в том, что молодо выглядящий офицер был самым настоящим Забабашкой, которому, как он помнил из доклада покойного Пикенброка, было всего семнадцать лет.
В том, что этот кровавый юнец не считает за ценность ни свою жизнь, ни тем более чужую, не было никаких сомнений. Более того, адмирал небезосновательно полагал, что из-за такого количества убийств немецких солдат и моряков, у снайпера могло измениться сознание. Скорее всего, теперь он уже не обычный человек, а псих, жаждущий только крови.
«И этот человек сейчас находится в том же городе, в котором нахожусь и я!» — паниковал Канарис, желая как можно быстрее получить разнос, сесть в самолёт и улететь из неспокойной Германии куда угодно, лишь бы куда-нибудь подальше.
И вот за этими грустными мыслями его и застал рейхсфюрер СС.
Мрачное настроение адмирала не ускользнуло от Гиммлера, и он, самодовольно улыбнувшись, спросил:
— Ждёте выволочки?
— Не больше, чем все, — вздохнул начальник Абвера.
— Понятно, — слегка кивнул человек, одетый в чёрную форму и, шагнув вперёд, приблизившись на расстояние менее полуметра, сделав каменное лицо, прошептал: — Где он, Франц?
Адмирал опешил от такого резкого перехода, но совладал с собой, чуть склонив голову на бок, удивлённо подняв брови, спросил:
— О чём ты, Генрих?
— Ты знаешь — о чём! А точнее будет сказать: о ком именно, я у тебя хочу узнать.
— И о ком же? — не сдавался Канарис, продолжая играть, хотя в груди у него в одночасье похолодело. И холод это был не простой, а смертельный.
Гиммлер, как бы невзначай потирая шею, покосился по сторонам и, убедившись, что их никто не слышит, процедил:
— Прекрати играть в эту игру. Ты меня прекрасно понял. Я говорю о том, кого ты привёз в Германию, дорогой Франс. Я имею в виду, — он подался вперёд и прошептал: — Алексея Михайловича Забабашкина.
Сказать, что адмирал был удивлён столь быстрой работой СС, это ничего не сказать. Он был просто шокирован.
— Я вас не понимаю, рейхсфюрер, — запаниковал адмирал, стараясь изо всех сил не показывать виду.
В голове его метались мысли:
«Всё — это конец! Этот чёртов Гиммлер, если вцепился, то не отпустит. Сейчас он вымарает меня в грязи и представит перед фюрером предателем, готовившим заговор с целью переворота! И хотя я этого не делал, я ничего никому не докажу! Из этого зала меня выведут в наручниках, если не пристрелят прямо здесь! Это конец! Конец!!!»
А между тем Гиммлер покачал головой, не поверив в неосведомлённость адмирала.
— Дорогой Франц, если думаете, что вы самый умный и что вам удастся меня обойти, то это не так. Я знаю про русского. Знаю, что вы его ввезли в Германию!
— И… — только и смог вымолвить Канарис.
— И я хочу знать, что случилось? Почему вы его не довезли? Из-за чего произошла авария самолёта?
«О боже! Возможно, я спасён! Судя по всему, он не знает, что снайпер жив⁈ — облегчённо выдохнул адмирал. — Он думает, что Забабашкин сгорел при аварии! Вероятно, он не смог сопоставить тот факт, что русский — снайпер и команду „Шеера“ тоже уничтожил снайпер. Значит, они идут по ложному следу, ведущему к французам. И это замечательно! И раз так, то не буду его в этом разубеждать! Главное, чтобы они ни в коем случае не связали работу снайпера с гибелью экипажа тяжёлого крейсера. Хотя бы до тех пор, пока я не вылечу во Францию».
— Мы проводим расследование, — наконец собравшись с мыслями, произнёс Канарис. — К тому же, дорогой Генрих, раз вы так хорошо осведомлены о том деле, то добавить мне нечего.
— Так значит, просто авария?
— Да.
Гиммлер прищурился и прошипел:
— Знаете, что, адмирал, я не верю ни одному вашему слову! Вы слышите? Ни одному! Все эти сказки про аварию оставьте кому-нибудь другому. Как и рассказ о самоубийстве вашего заместителя. Я ещё не знаю, что и как именно произошло. Но я обязательно докопаюсь до правды. Мне уже и так известно, что именно Пикенброк занимался операцией по перевозке русского. А потом неожиданно умер. Как и русский. Вы так это хотите нам представить?
— Дорогой Генрих, я не понимаю, о чём вы говорите. Мой бедный заместитель умер своей смертью и об этом говорят экспертизы, которые провели следователи.
— Ваши следователи!
— И мои, и ваши, и наши, ведь были подключены все ведомства, — отмахнулся Канарис. — А что касается какого-то русского, то я не был осведомлён обо всех операциях, которыми руководил мой заместитель. Как вы изволите знать, я скромный начальник разведки и контрразведки Абвера. И руковожу я всей этой структурой, а не курирую какие-то мелкие и несущественные дела.
— А вы считаете дело с русским — несущественным?
— Повторяю вам: я не понимаю, о чём вы говорите.
— А я думаю, понимаете, — натужно улыбнулся рейхсфюрер. — И мне кажется, я всё правильно угадал, — он снял очки, протёр их платком и ухмыльнулся:— Имейте в виду, адмирал, я узнаю, где находится этот Забабашка. И тогда призову вас к ответу.
— Желаю вам удачи, — пожал плечами Канарис.
— А я вам не желаю. Кстати, мне доложили, что вы решили полететь со срочной проверкой во Францию. Это так?
— Такова моя работа. Всё во благо Германии.
Собеседник согласно покивал.
— Да-да, работа — это важно. Только скажите, а не слишком ли много совпадений? Вы только-только во Францию собрались, а французы уже тут как тут. Чуть ли не в самом Берлине диверсии совершают. Вам не кажется это странным?
Начальник Абвера улыбнулся.
— Я разведчик, дорогой мой Генрих. И смею вас заверить, что совпадений в нашей работе почти не бывает. Но заметьте, я говорю: почти! Иногда они всё же случаются. Впрочем, вы правы, в этом случае никакого совпадения не было.
— Вот как? Очень интересно. Тогда хотелось бы узнать, как вы всё это объясните?
— Очень просто. Открою вам небольшой секрет. У меня были кое-какие сведения о французах, полученные совсем недавно. И, разумеется, я собирался их лично досконально проверить. И если бы меня не отвлекли дела в Гамбурге, а затем не это срочное совещание, то я уже обладал бы более свежей информацией, полученной от нашей агентуры во Франции. Причём выслушивал бы я её из первых уст и сразу бы доложил фюреру. Но, к сожалению, из-за совещания я, как и вы, нахожусь здесь, а не в Париже. И теперь мне остаётся только ждать.
Гиммлер, видя сальную улыбку на лице собеседника, тоже улыбнулся ему в ответ. Правда, вышло у него плохо, ибо вместо улыбки у него получился оскал.
— Набор общих фраз и никакой конкретики. Адмирал, вы в своём репертуаре. Но я знаю, что вы затеяли и ведёте пока не понятную мне игру. Имейте в виду, без меня вам её сыграть не удастся!
Сказав это, рейхсфюрер резко развернулся и отошёл к своему месту за столом.
Он совершенно не верил главе Абвера. Он чувствовал, что адмирал хитрит и намеревался во всём лично разобраться. Сейчас войска Вермахта и СС уже в полной мере контролировали непокорные города Новск и Троекуровск. И раз это было так, то Гиммлер собирался немедленно, как только закончится это ненужное совещание, направиться туда. Он должен был лично увидеть место силы осколков Гипербореи, у которого русские проводили свои ритуалы, и откуда Забабашка черпал бездонную космическую энергию.
