Парагвайский вариант. Часть 1 (СИ) - Воля Олег
Ещё несколько минут — и корабль был захвачен, а экипаж мёртв. Доски настила были залиты кровью, а в воздухе воняло порохом и навозом. На всё это с изумлением и испугом смотрели с торговых кораблей, стоящих под погрузкой или ожидающих своей очереди.
А события продолжали развиваться. Из трюма вероломного торговца выметнулись люди, одетые уже не по-военному, и принялись деловито осваивать приз. Пушечные порты, обращённые к берегу, открылись, и вскоре одиночный пушечный выстрел огласил окрестности.
Результат был нулевой, хотя цель стрельбы сразу стала ясна. И второй выстрел догадку подтвердил. Домик коменданта лишился крыши, которая осыпалась черепичным дождём от попадания.
Торговцы спешно начали выбирать якоря и ставить паруса, стремясь быстрее убраться от возможных неприятностей. Пока им никто не препятствовал.
На берегу возбуждённо прыгала толпа оборванцев из тех, кто не был занят добиванием охраны. Патиньо, разумеется, не имел возможности об этом договориться заранее. Так что это было их спонтанное действие. Единственное, что удивило вождя, — это численность работников. Он слышал, что на острове работает много народа, но не мог и предположить, что их настолько много.
Высадившись он узнал, что здесь вкалывало за еду больше полутора тысяч человек.
— Тут меньше половины из Перу, — пояснил улыбающийся дон Симон. — Большая часть — это китайцы и «каннаки» из Полинезии. Их либо обманом завербовали, либо силой украли. Они вообще испанского не понимают. И очень страдают.
— А как же с ними общаться? — озадачился вопросом Патиньо.
— Тут был один из надсмотрщиков с Филиппин. Он много языков знал. Но его забили, — развёл руками Симон. — Впрочем, у китайцев, кажется, кто-то испанский понимает, так что они переведут. А вот про полинезийцев я ничего сказать не могу.
— Ладно. Разберёмся.
Патиньо пообщался с парочкой испаноговорящих китайцев, и оказалось, те могли в некоторой степени объясниться с островитянами. И то хлеб. Осталось решить проблему с этой толпой. Патиньо собрал всех и толкнул речь.
— Меня зовут Поликарпо Патиньо. Я команданте Армии Воли Народа. Я освободил вас от горькой участи умереть в говне. Вы, наверно, уже поняли, что все обещания ваших нанимателей — это обман. Дороги домой для вас не было.
Патиньо подождал, пока китайцы переведут его слова на свой язык, и убедился, что в том что кули его понимают и согласны. Испаноязычным пленникам перевод не требовался, и они шумели одобрительно.
— Все вы должны мне свои жизни, — продолжил Патиньо, жестом заглушая шум. — Но я не буду от вас требовать уплаты. Вы свободны. Но если вдруг вам некуда идти. Если вы хотите присоединиться ко мне, к моей организации, то в вашей жизни появится цель и смысл. Выбор за вами. А о нашей организации сейчас расскажет мой человек.
Пока один из камрадов, обладавший известной долей красноречия, объяснял толпе цели и задачи революционного движения, дон Симон задал вопрос:
— Сеньор, а куда мне сейчас? В Лиму мне нельзя. А по горам скакать, я уже стар.
— У меня для тебя будет особое поручение, — улыбнулся Патиньо.
(1) О республике Ичико можно почитать в доп. материалах https://author.today/reader/477839/4490004
(2) На острове Чинча в момент пиковой добычи работало около 4000 человек. В сороковые годы пик ещё не достигнут.
Глава девятнадцатая
Карлос Лопес наконец осознает что стало с его сыном
Карлос Антонио Лопес сидел в кабинете, держа в руках письмо из Корриентеса, и не мог сдержать улыбку. Всё шло по плану. Хосе Мария Пас захватил город Парану, установил контроль над Энтре-Риос и, наконец, объявил о проведении плебисцита о союзе с Корриентесом. Сколько же усилий потребовалось, чтобы убедить Педро Ферре! Сколько чернил было пролито в переписке!
Нет! Губернатор Корриентеса ни в коем случае не был противником провозглашения республики Энтре-Риос. Просто он не понимал, зачем спрашивать мнение народа. В осколках бывшего вице-королевства Рио-де-ла-Плата решения всегда принимала узкая прослойка уважаемых людей. Народ был тенью власти, а не её источником.
Но Карлос был настойчив и с помощью старика Артигаса сумел достучаться сначала до разума генерала Хосе Марии Паса, а тот, в свою очередь, сломил сопротивление Ферре. Референдум давал будущему республиканскому правительству несокрушимую легитимность как в глазах простых людей, так и в глазах европейской политики.
Ситуация на шахматной доске бесконечной гражданской войны в Аргентине сразу же переворачивалась. Росас, из законно избранного главы единого государства, борющегося с мятежными провинциями, сразу же превращался в агрессора. Его позиция в глазах мировой общественности получала чудовищный удар. Удар, от которого не оправиться. Даже оккупация Междуречья не исправила бы положение. Правительство в изгнании могло совершенно легитимно существовать и за пределами Энтре-Риос.
Следующим шагом Карлоса должно было стать взаимное признание Уругвая, Парагвая и Энтре-Риоса, а затем — заключение военно-политического и экономического союза. Но для этого требовалась юридическая подготовка.
Дело в том, что независимость Парагвай провозгласил ещё в мае 1811 года — но лишь на словах. Тогда было неясно, войдёт ли он в состав Аргентинской конфедерации или останется самостоятельным. При правлении диктатора Франсии эта двойственность сохранялась — ради возможности торговать через Буэнос-Айрес. Официальное провозглашение независимости немедленно перекроет этот путь и переведёт отношения в состояние вражды.
И Карлос бы не стал так рисковать, если бы не рассказы сына о том, что любые компромиссы с Буэнос-Айресом бесполезны. Нет никакого смысла соблюдать политес. Надо делать ставку на силовое противостояние и привлечение международной помощи. В первую очередь Великобритании и Франции.
Сын рассказывал, что эти страны в 1845 году всерьёз воевали с Аргентиной за свободу судоходства по Паране. Но Парагвай никак не поддержал эти усилия. И вообще, вёл очень пассивную политику. Ошибка была очевидной. Теперь Карлос выбрал иной путь.
— Сеньор Карлос, — в кабинет вошёл секретарь Доминго Санчес. — Я проследил. Бланки для голосования уже отгружены. Представитель Корриентеса расписался в получении. Вот…
И секретарь передал боссу расписку и образец бланка. Карлос не отказал себе в удовольствии перечитать его ещё раз.
ГРАЖДАНИН!
Судьба Отечества в твоих руках. Отметь крестом единственный выбор, угодный Богу и твоей совести:
☐ Да здравствует Свобода! Объединимся в Республику, независимую от тирании Буэнос-Айреса. Да будет Парана нашей границей и стеной! Да будет наша торговля и налоги независимы.
☐ Остаться частью единой Аргентины. Пусть правит нами Буэнос-Айрес, а мы будем безропотно служить ему.
Уголки губ снова поползли вверх. Карлос сам формулировал вопросы — и, конечно же, делал их максимально манипулятивными. В результатах голосования сомневаться не приходилось. Тем более что население уже несколько месяцев агитировали специально обученные агитаторы. Несчастный брат Хосе со своей сломанной рукой как раз и курировал это важное дело.
— Очень хорошо, Доминго. Начинай рассылку приглашений к депутатам. Срок начала конгресса определим на третье февраля. Начнём как раз в праздник святого Бласа. Пояснительные тексты приготовил?
— Да, сеньор. Текст в типографии, но печатать начнут только завтра.
— Хорошо. Кстати, ты не забыл, что надо учесть новых депутатов из Мисьонеса?
— У меня до сих пор нет списков.
— Отправь двадцать приглашений с пустым полем для имени. Роке Алонсо сам решит, кому быть депутатам от новых территорий.
И Карлос снова ухмыльнулся.
Пока Корриентес стягивал силы на битву с Эчагуэ и ковал будущую победу при Каагуасу, Парагвай тихо и без борьбы занял вторую половину провинции Мисьонес. Почему бы и нет? Провинция осталась без защиты.