Парагвайский вариант. Часть 1 (СИ) - Воля Олег

Это не были европейские регулярные войска с чёткими уставами и вымуштрованными солдатами. Армия Перу, как и боливийская, напоминала лоскутное одеяло — отряды, собранные местными касиками, асьендадо и провинциальными властями. Каждый влиятельный человек приводил своих людей: кого-то — за обещание платы, кого-то — под угрозой расправы, а иных — просто потому, что они были его пеонами и не имели выбора.

Если местный «сеньор» поддерживал правительство — он собирал ополчение. Если он не хотел помогать своей республике, то он и не пытался кого-то собрать. Поэтому центральная власть всегда зависела от благосклонности олигархата.

Получалась странная смесь феодальной вольницы и колониальных пережитков: где-то в строю стояли ветераны войны за независимость, а рядом — индейцы, впервые взявшие в руки мушкет. Кадровая армия, конечно, была, но при подобного рода мобилизациях она растворялась в толпе новобранцев, хоть как-то придавая ей боеспособность.

Исход сражения зависел не столько от тактики, сколько от настроя этих людей. Если война казалась им «правильной» — как в случае с Боливией, — они дрались отчаянно. А если повод для войны людям не нравился, то мораль их была невысока, и поражение включало цепную реакцию распада.

После Ингави армия Перу попросту рассыпалась.

Причём боевые потери были тут ни при чём. Сотни вооружённых дезертиров прятались по горным долинам или горными тропами возвращались домой, бросая ружья, чтобы не тащить лишний груз. Некоторые, правда, сохраняли оружие или продали его по дороге в обмен на еду или выпивку.

Этот поток деморализованных солдат стал целью старого генерала. Имя Антонио Уачака, как магнит, притягивало людей. А новая идеология, которую бойко объясняли комиссары Патиньо, придавала новичкам смысл и цель. Армия, спрятанная в горах, росла с каждым днём. И если с кормёжкой сотен, а позже и тысяч людей Патиньо мог решить вопрос через кечуанские общины, то вот материальные припасы и минимальная оплата офицерам и капралам требовали живого серебра.

И очень вовремя в газете El Comercio появилось лаконичное сообщение:

«Господа Дебс и Марти. Поездка на север закончилась успешно. Предположения подтвердились. Жду вашего визита. W. T. H.»

Инициалы принадлежали Уильяму Томасу Хадсону, и это значило, что Патиньо следовало поспешить в Лиму.

Для пущей безопасности он отправился в путь, вырядившись в офицера, в сопровождении дюжины солдат в форме. Солдаты были из кечуа, а форма раньше принадлежала охранникам монастыря Санто-Доминго.

* * *

Консул принял компаньона как родного. Даже не понадобилось снимать номер в отеле, поскольку в особняке Хадсона для Фарабундо Марти, конечно же, нашлась гостевая комната.

— Я изнываю от желания организовать в Калифорнию ещё одну экспедицию, — делился душевными муками консул с компаньоном, нервно постукивая пальцами по столу. — Это золото просто жжёт руки. Оно шепчет мне: «Приди, возьми меня. Меня там много. Я всё твоё». Это с ума сводит. Я без изрядной порции бренди теперь даже заснуть не могу.

На его ладони блестел тот самый самородок, размером с куриное яйцо.

— Но я понимаю. Незаметно этого не сделать. А разрушить наш великий замысел из-за собственной алчности я не могу себе позволить, — он понизил голос, — Бескровно тайну не сохранить. А ради этого металла уже пролилась кровь.

Патиньо насторожился.

— Что случилось?

— Сын рассказал, что когда этот кусок металла нашли, то все ваши кечуа сгрудились посмотреть и перестали контролировать ситуацию вокруг. И надо же было случиться такому совпадению. Какой-то мужчина с подростком, видимо, сыном, именно в этот момент шли берегом ручья. Они незамеченными подошли к толпе и своими глазами увидели золото.

Хадсон замолчал и отпил бренди, его рука слегка дрожала.

— И дальше что? — подтолкнул его Патиньо, сохраняя нейтральный тон.

— Незваные гости тоже возбудились находкой. Но ненадолго. Ваши люди забили их кирками и лопатами и похоронили по частям в поисковых шурфах, — голос Хадсона дрогнул. Он шумно вздохнул и признался. — Это очень тяготит мою душу. Хотя, конечно, моей вины тут нет никакой.

Он перекрестился.

— Само собой, — повторил этот жест Патиньо, не позволяя себе ни малейшего осуждения. — Судьба у этих бедолаг была такая. Видать, господа прогневили.

Консул закурил сигару и сделал ещё глоток, будто пытаясь заглушить тяжёлые мысли.

— Остаётся молить Господа, чтобы миссия моего сына в Лондон принесла плоды. И мы смогли бы легально начать добычу.

— Но если миссия молодого Хадсона провалится, то мы не будем сдерживаться, компаньон, — усмехнулся Патиньо, присоединяя дым от своей сигары к сизому облаку под потолком. — Под мексиканским ли, британским ли или американским флагом — без разницы, это золото всё равно будет нашим.

Они чокнулись бокалами в акте взаимопонимания, звон стекла эхом отдался в тишине комнаты.

* * *

— Дона Симона арестовали десять дней назад, — начал разговор трактирщик Чото, когда Патиньо встретился с ним в Кальяо.

Патиньо нахмурился.

— Ты в опасности?

— Вряд ли. Его загребли с кучей отребья и одним днём приговорили к принудительным работам на Чинча. Гуано копать. Там народ мрёт как мухи. Постоянно новые люди нужны. А Симон слишком досаждал властям своими историями про чудесный Парагвай. Вот и попал. Я его выручить просто не успел.

— Плохо, конечно, — покачал головой Патиньо, мысленно просчитывая варианты. — Но я как раз об этих островах и хотел с тобой поговорить. Я планировал в перспективе организовать налёт на эти острова и забрать оттуда людей. Теперь это становится первоочередным. Давай думать, как это сделать.

Трактирщик даже оторопел от предложения, но быстро взял себя в руки.

— Хм… Остров охраняется.

— Как? Кем? Сколько нужно людей?

— На самом острове охрана невелика. Они там скорее учётчиков и прочее начальство охраняют. А от побегов с острова караулят корабли береговой охраны. Их там два. Они меняются время от времени. Это или шлюп, или марсельная шхуна. На одном — четыре пушки, на втором — шесть. Вахту там несут бдительно. Внезапно не напасть.

— Хорошо, — кивнул Патиньо, принимая информацию к сведению. — А заключённых кто возит?

— Транспорт в порту фрахтуют, — пожал плечами трактирщик. — А то и не фрахтуют, а просто заставляют отвезти груз людей в качестве штрафа за какую-нибудь мелкую провинность.

— Очень хорошо. Просто замечательно. Ты знаешь порядок действий при доставке заключённых?

— Я нет, но я знаю человека, который всё знает.

— Ищи этого человека. Готовь своих головорезов и подбери судно в порту для короткого фрахта. Как говорит Солано — «Своих надо выручать».

* * *

Теньенте Рафаэль Вальдес (лейтенант) флота Перу с подозрением смотрел на неказистую калошу, подваливающую к борту его шхуны. Он сначала не хотел подпускать купца. Но подзорная труба позволила разглядеть на палубе десяток перуанских солдат и пехотного офицера в двууголке. Отчего лейтенант совершенно успокоился и даже преисполнился любопытством. Неужели на острове намечается смена состава охраны, и новый пехотный бедолага сменит спивающегося теньенте Торреса?

Судно неуклюже, на кливерах, подползло к шхуне, стоящей на якоре. Расстояние было уже невелико, и офицер с торговца крикнул лейтенанту:

— Дон Вальдес! Приветствую. Меня зовут Фидель Гонсалес. Мне приказано сменить охрану на острове и передать вам посылку из Кальяо. На Рождество она, увы, опоздала. Пусть тогда на Новый Год порадует вас. Можно к вам пришвартоваться? А то я эти ваши шлюпки терпеть не могу.

Флотский самодовольно усмехнулся и дал команду своим морякам подтянуть купца за брошенные концы. Но когда борта соприкоснулись, произошло нечто невероятное.

Солдаты как один наклонились и подняли с палубы мушкеты. Прозвучала команда «Цельсь!» и «Огонь!». Залп дюжины мушкетов в упор вынес всю палубную команду вместе с лейтенантом. Сразу после выстрела мушкеты были брошены на палубу, и солдаты посыпались на шхуну, вооружившись одними только мачете.