Patria o muerte (СИ) - Романов Герман Иванович

Артиллерийская «мощь», вернее немощь, совершенно не впечатляла, в виду крайней убогости. На баке одна единственная «толстая» пушка, которую установили на поворотном круге — он сейчас вовсю используется, и благодаря ему сектор огня на оба борта и вперед, что важно во время речного боя с противником, который часто проходит на встречных контркурсах. Еще парочка мелких пушек у надстройки, по бортам поштучно стоят. В ствол кулак не пролезет — мелковаты они калибром, несерьезные для морской баталии, пусть даже она на реке будет.

Особенно плохо то, что корабль деревянный, корпус собран из толстых досок. Пусть даже там с фут толщины, что вряд ли, но это преграда только для пуль и картечи. От попадания ядер будут проломы, а если применят разрывные бомбы, то наступит полная хана. Взрывами разнесет все «внутренности», в хлам превратится паровая машина, а в бортах будут такие пробоины, что эта лоханка на воде больше пяти минут не продержится. И хорошо, что Парана не Амазонка — мало приятного тонуть в реке, где кишат пираньи и частенько встречаются всевозможные крокодилы. Впрочем, и здесь есть кайманы, и не так и мало — но эти рептилии не такие агрессивные, как те, с которыми можно встретится на Карибах. Там тонуть категорически противопоказано, а здесь вполне можно — сожрут только совсем уж неумелых пловцов, так что шансы имеются, и большие.

Алехандро наморщился — он стал уже прикидывать развитие возможной ситуации, а это плохо. Не стоит торопить события, он еще не встретился с младшим Лопесом, тем самым, что неизбежно начнет войну в самое ближайшее время, если уже не начал. Ответ мичмана расставил точки над «и» — он нисколько не удивился, и переспросил насчет «генерала». А таковой в Парагвае только один, это сам президент, получивший этот чин от отца. Но нужно выяснить главное, и он как можно небрежнее спросил:

— Дон Родриго, а какой сейчас день?

— Десятое число ноября, сеньор.

Ответ был дан с нескрываемым удивлением, уж больно странный вопрос, похожий на безумие. Но мичман все же назвал и число, и месяц, и от этого все внутри похолодело в одночасье, хотя война была еще не объявлена. Алехандро понял, что не ошибся в своих расчетах, только времени исправить ситуацию у него не хватит, банально не успеет…

В речных баталиях той «парагвайской войны» таран тоже применялся, и достаточно часто…

Глава 4

— Дон Алехандро, в тесном союзе с аргентинцами мы обязательно победим бразильцев, они будут не в силах противостоять нашим объединенным армиям. Мы даже одни с ними вполне справимся — нашим солдатам им нечего противопоставить, сомнем в одночасье. А когда прибудут заказанные во Франции и Англии броненосцы, то…

— На это не надейтесь, дон Анисето, заказанные броненосцы Парагвай никогда не получит. Никогда, и думаю, их украсят бразильские полотнища, и эти корабли мы увидим на Паране.

Алехандро с кривой усмешкой посмотрел на разошедшегося капитана «Хехуи» лейтенанта Лопеса, кабальеро лет тридцати, выходца из самых что ни на есть низов, креола с доброй примесью крови гуарани. Таковыми были почти все парагвайцы — удивительной смесью потомков конкистадоров и местных индейцев. Во времена двадцатилетнего правления Хосе Родригесе де Франсия, которого до сих пор почтительно именовали «Доктором», все браки были смешанными, причем под таким жестким контролем государства, что говорить сейчас о «чистоте» испанской крови не приходилось, хотя прошла только четверть века с момента его смерти. Спорить с диктатором желающих не было, вернее, такие находились, и говорили ярко, вот только сама их жизнь была недолгой. Но зато общество стало консолидированным как никогда, и Парагвай единственная страна на континенте, где завоеватели и завоеванные представляли единое целое, и при этом не только формально, но и фактически было установлено равенство. И опорой служила всеобщая грамотность населения, которой сейчас не могла похвастаться ни одна страна в мире, даже германские земли, где учитель являлся главной персоной.

— Как не получим⁈ Да что вы такое говорите, сеньор — как нам могут не отдать корабли, за которые мы уплатили деньги вперед⁈

На лейтенанта было больно смотреть — лицо вначале побагровело, теперь побледнело, а руки заметно затряслись. Капитан «Хехуи» посмотрел как-то жалобно, видимо, надеялся, что Алехандро сейчас скажет, что это была невинная шутка, но тот только покачал головой. И негромко спросил, еще раз отрицательно качнув головой.

— За семь заказанных броненосцев внесен задаток, примерно треть суммы, дальнейшие платежи с началом войны будут прекращены. Англичане и Французы живо найдут покупателя, вернее, его нашли. Лондон уже выделил Рио-де-Жанейро займы в миллион фунтов на покупку наших кораблей. И эту дурную весть я везу нашему «Генералу». Но не только эту — есть и другие, о которых вам знать не положено. Теперь понимаете, почему я никак не могу рассказать вам, как я оказался на реке, и где мои люди.

— Конечно, сеньор капитан де фрегата, — Лопес почтительно наклонил голову — однофамилец президента прекрасно знал, что такое государственные тайны, и того, чего Алехандро сказал офицеру, было более чем достаточно. Зпто путешествие будет весьма комфортным — он для капитана «Хехуи» стал «своим», и под арестом держать его не станут, несмотря на подозрительность к иностранцам, свойственную всем гуарани. Но он говорит на их языке свободно, а потому за шпиона его вряд ли приняли, скорее за собственного разведчика — вот такая игра терминами.

— Потому война начнется со дня на день — ни бразильский император, ни аргентинский президент Митре ни в коем случае не допустят такого усиления Парагвая. Нас провоцируют на начало войны, что поделить страну на две оккупированные половинки — мы ведь для них «яблоко раздора». Уругвай лишь первый этап — Бразилия ясно показала, что именно она будет держать протекторат над этой страной, а Митре принял сторону «алых», в то время как наш «генерал» решил поддержать там «белых». И поверьте, лейтенант — это и станет предлогом для войны.

— Нам отступать никак нельзя, — глухо произнес капитан «Хесуи» — взгляд стал тоскливым, обреченным что ли. — Они и так строят свои укрепления под боком, да по Паране недавно ходила целая бразильская эскадра, требуя «уважения флага». Как и янки прежде, и до того англичане, что закрыли путь из Ла-Платы — все с нас требовали открыть им порт Асунсьона. Вы правы, дон Алехандро — аргентинцы их пропустят, а флот у Бразилии намного сильнее нашего. Мы так надеялись на эти броненосцы…

— Теперь они будут у врага, лейтенант — семь наших заказанных кораблей, и у самих бразильцев есть несколько достаточно сильно вооруженных и бронированных единиц. К тому же они заказали у англичан четырехдюймовые железные плиты, собираются строить на собственных верфях еще полудюжину броненосцев, пусть и не таких сильных как наши — всего пятьсот тонн водоизмещения и одна башня с пушками.

Алехандро говорил уверенно — он в свое время много прочитал про «войну Тройственного альянса», особенно, и в силу специфики своей подготовки интересуясь действия флотилий на реках, как и армии — тут взаимосвязанно. Все дело в том, что не будь у бразильцев броненосцев и множества железных пароходов, то победить в войне они бы просто не смогли. А ведение боевых действий в юго-западном штате Мату-Гроссо затянулось бы для них надолго. Все дело в том, что единственной транспортной артерией была река Парагвай, на которой от Асунсьона ходили пароходы, а вот бразильцы ей и пользовались для снабжения своего удаленного края, малолюдного, необжитого, каждый раз испрашивая разрешение на проход судна у Лопесов. А пароходом можно привести за один рейс куда больше груза, чем на повозках, или вьючных лошадях за несколько месяцев. А в таких условиях, когда логистика на твоей стороне слабейший может воевать против сильнейшего противника долго, очень долго, и победить его крайне затруднительно. Так что исход войны определялся именно на море, вернее на реке — без наличия на Паране флота победить Парагвай невозможно.