Patria o muerte (СИ) - Романов Герман Иванович
Алехандро усмехнулся, пристально вглядываясь в идущий вниз по течению небольшой пароход, дымящий трубой. Установленные по бортам колеса «лениво» проворачивались, капитан явно не имел намерения устраивать по изобилующей мелями реке «гонки». И правильно делал, не на этом же утлом «челне», старинном, из дерева построенном, и даже толком не покрашенном, с дымовой трубой на растяжках. Течение на пару узлов, да ход корабля вдвое больше — вполне приличную скорость развивает, по здешним меркам, конечно, в его времени даже баржи быстрее тянут.
— А вот флаг парагвайский, точно — триколор, ни с чем не спутаешь. Это я удачно попал, теперь только подождать немного.
Мужчина посмотрел на рюкзак, потом на часы — но больше машинально, отмечая по привычке время. Еще раз посмотрел на пароход, и раскрыл портсигар, вытянув оттуда сигарету. Не зная, сколько придется до селения добираться, поневоле приходилось «придерживать» табак, но теперь экономить не придется — парагвайцы курили напропалую, причем даже женщины. Это вроде народной традиции, как и ежедневное чаепитие матэ. Так что скоро будет дымить местными сигарами и пахитосами, с которыми тут, если не полное изобилие, но недостатка точно нет, и никогда не было. Так что три оставшиеся сигареты как раз предназначены для Лопеса, и не важно, отец ли у власти, или его сын. Пусть удивятся — название больно у них характерное, к тому же компания единственная из национальных, все остальные «глобалисты». И сравнят «дым отечества», «сладок и приятен» ли он остался в будущем для них времени.
Пароход подходил все ближе и ближе, и Алехандро решил рискнуть — взял полотенце и футболку, и «просемафорил» по международному своду, прекрасно понимая, что стоящие на носу и на мостике люди его прекрасно видят, причем без помощи подзорной трубы. Тут был расчет именно на психологию — в Парагвае строительство пароходов вели исключительно англичане, и о своде сигналов, что уже распространялся по миру, не могли поведать здешним «речникам». Ведь моряков как таковых в стране сейчас просто нет, от Асунсьона до Буэнос-Айреса тысяча километров по прямой линии, а если все речные изгибы принять во внимание, то намного больше выйдет, раза в полтора. Весь расчет, что на мостике есть англичанин — их нанимали на пароходы, которые и дали сумасшедший по своей силе толчок развитию страны. Или, по крайней мере, хоть кто-то из парагвайских офицеров освоил «флажную азбуку», и сумеет разобраться в поданном сигнале.
— Хм, а там явно кто-то из британцев. Ход застопорили, спускают лодку. Так-так — а ведь к войне явно готовятся, солдаты в красных мундирах появились, и босоногие…
Алехандро прищурился — обуви он на «служивых» не увидел, в беленых полотняных штанах с голыми ступнями, без всяких ботинок. И с нескрываемым облегчением вздохнул — до «великой войны» вся парагвайская армия была босоногой, бюджет, тощий, как вымя выдоенной козы, подобных расходов вынести просто не мог, а потому обувь полагалась исключительно офицерам. А после катастрофы армии как таковой не стало, как и флота, и на восстановление потребовались годы. А тут целый пароход, да еще с солдатами — вывод напрашивался вполне логичный.
— Так — война или только началась, либо близко к ней, очень близко, ближе не бывает. Потому что эта лоханка, не имеющая никакой боевой ценности, уже отмобилизована, перестроена — ведь на ней установлена пушка, и не такого большого калибра — как у нас в училище, со времен войны Симона Боливара за независимость. Именно так, ошибки нет — это орудие на тумбе, и ничто не иное. Вот так дела, это я вовремя сюда попал, и знаю точно когда, так что узнать нужно не год, а только день.
Алехандро передернул плечами — мобилизация деревянных пароходов началась в Парагвае в начале 1864 года, когда стало ясно, что в воздухе запахло «порохом». Следующего раза просто не случилось — вплоть до войны за Чако, исключая внутренние «заварушки», Парагвай не воевал. Да и обмундирование у солдат стало совсем другое в те времена. Да и колесные пароходы подобного облика вымерли, что динозавры.
— Теперь надлежит вступить в первый контакт с аборигенами — так что смелей, «путешественник во времени». И помни присказку про наглость, что вторым счастьем может оказаться.
Напутствуя себя такими словами, Алехандро закинул на спину рюкзак, просунув руки в лямки, и стал спускаться с берега к урезу воды, к которому направлялась небольшая лодка с пятью «речниками». Четверо из них оказались солдатами, которые гребли веслами достаточно энергично, но отнюдь не слаженно, видимо, осваивали это умение в спешном порядке, как всегда бывает с «пехтурой», попавшей на подобное занятие. А вот пятый, расположившийся на корме, явно офицер — черного цвета мундир, сапоги в наличии, как и эполеты с мишурой на плечах и сабля, эфес которой тот сжимал ладонями. Лицо симпатичное — не юноша давно, но и не зрелый мужчина — лет двадцать пять, с бородкой и усами, под жарким южным солнцем взрослеют быстро, и кровь креолов дает о себе знать — многие конкистадоры бородки отращивали, без которых идальго тогда жить не мыслили.
— Вы просили о помощи, сэр?
Английский прозвучал настолько коряво, что Алехандро поморщился — сразу видно, что больше сотни слов офицер не знает, и считает настолько. И усмехнувшись, произнес длинную фразу на том же языке:
— Флажные сигналы, лейтенант, нужно изучать — Британия недаром несколько веков властвует над морями. Я понимаю, что служба на реке отнюдь не морская, но корабли есть корабли, тем более военные. Я не просил о помощи, я передал, что имею важное сообщение.
Судя по ошарашенному лицу парагвайца тот мало что понял, скорее вообще ничего. Вот только как-то подобрался, выпрямил спину — Алехандро говорил со свойственным англичанам высокомерием, а такие вещи любой осознает сразу, вон, как глаза гневно засверкали. Но лицо офицера вытянулось от удивления, когда он повторил ту же фразу, слово в слово, причем сразу на гуарани и испанском, но при том не улыбнувшись ни разу — не стоило насмехаться над невежеством. Только мягко добавил:
— Государственное дело, лейтенант, меня нужно немедленно доставить к «генералу». Но о том судить будет капитан корабля. Но добавлю — плавание до Асунсьона долгое, и я помогу вам разговаривать на английском языке гораздо лучше, и научу «флажной азбуке», а также принятых в Королевском флоте морских сигналах. Уточнять не стал, и так всем морякам в мире известно, что есть только один Ройял Нэви, сейчас самый могущественный на океанах вот уже как больше полувека со времени эпохальной Трафальгарской победы. И тут же представился, замаскированно устраивая «выволочку» офицеру — без этого никак не обойтись, надо с первых минут показать «кто есть кто» — банально выражаясь на кого «куры записаны».
— Я капитан де фрегата, или коммандер по званию Королевского Флота Алехандро Мария Паулино Гарсия де Мартинес, можете ко мне обращаться вне службы дон Алехандро, лейтенант.
Офицер чуть ли не в ступор впал от такого представления, да и невозмутимые прежде солдаты разинули рты. Один «босоногий» даже весло отпустил, но вовремя спохватился. Но парень опомнился, и, почтительно кивнув, сам представился в свою очередь.
— Только я альферес Родриго Унгрия, сэр, лейтенант у нас дон Анисето Лопес, он командует нашим пароходом, сеньор капитан де фрегата. Мы немедленно доставим вас на «Хехуи», дон Алехандро.
— Тогда в путь, дон Родриго, не будем терять время, поверьте мне на слово — сейчас оно драгоценно.
Алехандро ступил в воду и ловко запрыгнул в лодку, которая сильно качнулась — но он уже уселся на банку. Оттолкнувшись багром, солдаты снова взялись за весла, и сильно загребая, мичман начал отсчет, направились к пароходу, благо до него было рукой подать.
Алехандро внимательно рассматривал «Хехуи» — он впервые в жизни видел столь допотопное судно, но как военный моментально оценил перспективы его задействования в бою как около нулевые, или как сказали бы русские хреновые. Стало ясно, что парагвайцы напрасно надеяться на эти импровизированные канонерские лодки, превращенные из обычных пассажирских пароходов, своего рода речных «трамвайчиков». Надстройки с каютами с него недавно демонтировали, и правильно сделали, так как в большую мишень быстрее попасть можно, и что скверно — намного чаще. А команда и на палубе проживет, не в океанском плавании, вдоль берега селений много, везде на якорь встать можно.
