Нам бы день простоять, да ночь продержаться! - Протасов Сергей Анатольевич

В штабе посчитали, что именно сейчас от нас не ждут никаких агрессивных выпадов, поэтому подобная вылазка вполне реализуема. Тем более что силуэтами эта троица была похожа на японцев и боевого опыта набраться успела. Спешно приняв на палубы морпехов, они рванули на запад, почти сразу уткнувшись в пару бдительных новобранцев, опекавших «Донского» с «Нахимовым». Те их сопроводили, благодаря чему очень вовремя оказались как раз там, где нужно.

Атаковать «Нахимова» столь же внезапно японцам не удалось. Он был своевременно предупрежден о приближении противника сигнальной вахтой, обосновавшейся на развалинах форта. Четыре десятка матросов, набранных с «Анадыря» и погибших прорывателей, при двух пулеметах и прочем нужном имуществе перевезли туда еще днем, едва стихли взрывы и погасли пожары. Остаток светлого времени они потратили на организацию обороны. Отдавать японцам назад эти развалины очень не хотелось. Слишком уж хороший вид с них открывался.

Они и обнаружили проходившие мимо три миноносца и два вспомогательных крейсера, сразу подсветив их ракетами. К этому моменту японцам предстояло пройти еще почти полторы мили до своей цели. Получив своевременное целеуказание, комендоры подбитого крейсера на фоне отсветов пожаров в Йокосуке различали силуэты приближавшихся кораблей, даже после падения ракет.

Открыв огонь по обоим вспомогательным крейсерам одновременно, удалось быстро добиться попаданий, вызвавших пожары. После этого накрытия не прекращались даже после того, как японцы прервали атаку и ушли к югу, перестав проецироваться на фоне зарева. В итоге ни один из вооруженных пароходов так и не приблизился на дальность уверенного минного выстрела.

Зато истребители, с самого начала укрывавшиеся в их дыму, смогли незаметно подобраться в темноте и выпустить несколько торпед. Сколько их было – не известно, но две утром нашли застрявшими в остатках противоторпедной сети. Отстрелявшись, миноносцы не ушли, а продолжили кружить рядом и периодически освещать «Нахимова» ракетами.

Ответный огонь немногочисленных трехдюймовок и нескорострельных устаревших орудий был малоэффективен. А вот почти постоянное освещение, обновлявшееся в течение получаса и все время дополнявшееся вспышками залпов, выдало место крейсера артиллеристам с мыса Каннон.

Вскоре оттуда последовали первые залпы. Однако приличная дальность и неудобства ночной стрельбы на довольно солидную дальность не способствовали высокой точности. Но, судя по всему, японцы корректировали стрельбу. Всплески постепенно приближались. Как только тяжелые фугасы стали падать в непосредственной близости от крейсера, они ушли, а неторопливый обстрел продолжился.

Крепостные артиллеристы были уверены, что «Нахимову» некуда деться, поэтому стреляли, не особо напрягаясь. А может, просто вносили коррективы после каждого выстрела. Так или иначе, снаряды падали по одному, в среднем через каждые три-четыре минуты. Не сказать, чтоб часто, но неизменно в опасной близости. Хоть за стеной усилившегося дождя вспышек дульного пламени и не видели, судя по уже хорошо знакомому вою, который предшествовал образованию каждого всплеска, их высоте и значительному разбросу, определили, что бьют 280-миллиметровые гаубицы.

Для неподвижного корабля это было достаточно опасно. Даже при их неприлично большом рассеивании, осколки порою цокали по бортам и надстройкам. Да и вероятность прямого попадания оставалась достаточно высокой. Случись такое – тонкие палубы не смогут задержать падающий почти отвесно снаряд и защитить нежные внутренности от тяжелой стальной бомбы, под пробку забитой шимозой. О том, что там может натворить эта колотушка, до двадцати пудов весом, страшно даже подумать! Осознание угрозы мотивировало к активным действиям. И действовали.

На батареях ошибались, надеясь на обреченность жертвы. В течение дня, работая изнутри, постоянно откачивали воду. К тому же, отдав якоря, стравив за борт якорные цепи и перетаскивая прочие тяжести в корму, удалось облегчить нос. Одновременно снаружи со шлюпок, снова используя водолаза, смогли вполне прилично закрыть пробоину вторым пластырем, усиленным деревом и даже бетоном.

Это позволило уменьшить поступление воды и частично осушить первую кочегарку и носовые погреба даже ручными водоотливными средствами. Причем все время следили за сохранением крена, чтобы не вызывать подозрений. А с началом вечернего прилива пустили в действие вспомогательный котел и принялись уже вовсю качать воду, чтобы подвсплыть. Едва дождавшись сумерек, начали разводить пары и в котлах второй кочегарки. А вскоре и пострелять довелось.

К началу бомбардировки уже имели в действии два главных котла и пробовали проворачивать машины на заднем ходу. Хоть пик прилива к тому времени и миновал, облегчившийся корпус заметно приподнялся, и к половине девятого часа вечера удалось соскользнуть с грунта, аккуратно выпятившись из-за своей противоминной ширмы.

Как только получилось сойти с мели, уведомили батарею на Фуцу об успехе, запросив помощи в проводке до стоянки флота. Оттуда новость ушла на «Урал». Штаб обещал прислать эскорт, приказав до его подхода оставаться неподалеку от прежней позиции, чтобы не разминуться или, не дай бог, не пострелять своих в наступившей темноте.

Но ждать охранников, находясь под огнем, капитан первого ранга Родионов посчитал слишком опасным. Сотрясения от собственной стрельбы, а потом еще и от близких разрывов и волны уже и так не лучшим образом сказались на результатах экспресс-ремонта. Течь усилилась, так что по его приказу, боясь окончательно обрушить заделку, осторожно переползли в направлении форта. Собрать развернутые с таким трудом противоторпедные сети даже не подумали. Не до того было. Лишь бы не влезть в них да не намотать на винты.

Пытались оповестить через батарею начальство, но не получилось. А связаться с постом на занятых развалинах искусственного острова, до которого было ближе, не рискнули. Сигнализацию могли увидеть и из залива. Поэтому на свой страх и риск двинулись дальше, так и не дождавшись сопровождающих. При этом катера все время держались под бортом, закрываясь корпусом крейсера от волн.

Осторожно набирая ход, правили в обход отмели, идущей на запад от мыса Фуцу. Но уже через десять минут бетонная заделка не выдержала. Видимо, все же дала трещину еще на прежнем месте стоянки, а теперь на ходу ее окончательно проломило. Насосы не справлялись. Нос начал быстро погружаться. Понимая, что до Кисарадзу так не дойти, Родионов приказал опять поворачивать вправо на мелководье.

На грунт вышли мягко, почти без толчка. Несмотря на большой риск, сразу отправили катер к берегу, чтоб определиться с местом и попытаться связаться со своими постами. Когда он вернулся, выяснилось, что «Нахимов» оказался прямо напротив форта № 1, всего в семи кабельтовых южнее его. Получалось, что от прежнего места смогли отбежать лишь на милю. То есть из зоны возможного обстрела с пушечного мыса так и не вышли. Да вдобавок его борт больше не закрывала противоторпедная сеть. Но зато теперь японские снаряды все с той же регулярностью безобидно рвались в темноте на юго-востоке.

Связаться с берегом не удалось. Сигналов с катера, заливаемого волнами, с форта так и не разглядели. А с крейсера пользоваться светосигнальной связью опасались. Японцы наверняка шарились где-то рядом. Пытались по радио докричаться до штаба, чтобы сообщить о смене места дислокации. Но получилось далеко не сразу. Только после нескольких повторов наконец удалось продавить короткую телеграмму, удостоенную положенной квитанции о получении.

Почти сразу после этого пришел запрос о состоянии корабля, а также об итогах дневных наблюдений за противоположным берегом пролива Урага. Но ответить на него уже не успели. Где-то на западе сверкнуло ярко-желтым, размытым расстоянием и сеявшейся с неба водой, гоняемой ветром. А спустя почти полминуты докатился грохот взрыва, приглушенный плеском волн и гулом терзаемого рангоута. В той стороне сразу началась сильная стрельба, и эфир заполонило помехами.