Я – Товарищ Сталин 6 (СИ) - Цуцаев Андрей

— Сэр, — начал Брукс, входя в кабинет. — Его лавка находится в центре рынка, но он не появлялся с утра. Его помощник, Йоханнес, говорит, что он ушёл по делам, якобы болен.

Келсфорд ударил кулаком по столу, его усы дрогнули, лицо побагровело.

— Чёрт возьми, Брукс! Если он сбежал, мы потеряем Грейсона! Что ещё?

Брукс вытащил записную книжку.

— Местные власти помогают, но неохотно. Один из наших осведомителей видел Зевдиту утром у лотка с тканями, с корзиной. Но к миссии он не пришёл. Думаю, он узнал, что его ищут, и решил бежать.

Капитан Джеймс Резерфорд, стоя у окна, где утренний свет отражался в пыльных стёклах, повернулся, его лицо было мрачным.

— За этим стоят немцы, сэр — сказал он. — Письмо слишком профессиональное. Но если Зевдиту сбежал, он может знать больше, чем мы думаем. Он их слабое звено.

Келсфорд нахмурился, его пальцы теребили усы.

— Тогда почему он не доставил второе письмо? — спросил он. — Если он курьер, он должен был прийти к нам.

Брукс кивнул.

— Он мог запаниковать. Слухи о том, что мы его ищем, разлетелись по рынку. Торговцы болтают, местные стражники расспрашивают. Если он услышал, что о нём говорят, он не рискнул бы явиться к воротам.

Келсфорд рухнул в кресло, его лицо потемнело, пот стекал по вискам.

— Если Зевдиту сбежал, он может быть нашей единственной зацепкой. Брукс, возьми людей, обыщи рынок. Проверь его лавку, дом, всех, кто его знает. И скажи местным, чтобы усилили патрули на дорогах из города. Он не должен уйти.

Брукс кивнул и вышел. Келсфорд повернулся к Резерфорду.

— Джеймс, нам нужны улики, что за этим стоят немцы. Проверь все источники — осведомителей, перехваченные письма, слухи. Если Зевдиту знает, где Грейсон, мы вытрясем это из него.

Резерфорд кивнул, его мысли уже были на рынке. Он знал, что Зевдиту — их нить к Грейсону, но также понимал, что немцы не сидят сложа руки. Если Зевдиту исчез, они тоже будут его искать, и тот, кто найдёт его первым, получит преимущество.

Телега Зевдиту катилась по пыльной дороге, ведущей к Дебре-Бирхану. Солнце поднималось всё выше, жара нарастала, обволакивая его удушливым покрывалом, от которого одежда липла к телу. Он сидел, прижавшись к мешкам с зерном, сжимая узел с золотом и камнями, пальцы впивались в ткань, словно ища опору. Пот стекал по спине, пропитывая рубаху, волосы слиплись на лбу. Мысли путались: он представлял, как британцы роются в его лавке, выворачивая мешки с перцем и ткани, как немцы посылают людей за его головой, их холодные глаза обещают смерть.

Дорога вилась между холмами, покрытыми сухой травой и редкими акациями, чьи ветви гнулись, отбрасывая длинные тени. Телега скрипела, колёса поднимали облака пыли, которые оседали на одежде Зевдиту, покрывая его лицо серым налётом. Абебе, сидя впереди, напевал старую песню, его голос был хриплым, но ритмичным, словно он не замечал напряжения своего пассажира. Зевдиту оглядывался, каждый шорох — треск ветки, крик птицы, далёкий лай собаки — заставлял его сердце подпрыгивать. Он видел тени в кустах, слышал шаги за спиной, хотя дорога была пустынной, а горизонт — чистым. Страх и жадность боролись в его душе: золото в узле обещало новую жизнь, дом в Дебре-Бирхане, где он мог бы начать всё заново, но тень немцев и британцев нависала, как буря, готовая разразиться в любой момент.

Внезапно мул заржал, телега резко остановилась, и Зевдиту чуть не свалился с мешков. Он выглянул, его глаза расширились, дыхание перехватило.

— Что? — прошипел он, голос дрожал, пальцы сжали узел.

Абебе спрыгнул, наклонился к колесу, его руки копались в пыли.

— Камень застрял, — буркнул он, не глядя на Зевдиту. — Минута, и поедем.

Зевдиту оглянулся, вглядываясь в горизонт. Дорога была пустой, но он чувствовал угрозу в каждом шорохе, каждом движении ветра. Он представил, как британцы перекрывают пути, как немцы посылают наёмников. Его пальцы впились в узел, сердце колотилось так, что казалось, оно разорвёт грудь.

В немецком консульстве Вёлькнер вызвал Меконнена, их связного на рынке. Меконнен вошёл и остановился перед майором, чувствуя, как холодный взгляд Вёлькнера пронзает его насквозь.

— Говори, — рявкнул Вёлькнер. — Где Зевдиту? Почему он не доставил письмо?

Меконнен проглотил слюну, его голос дрожал, но он старался держаться.

— Он был утром на рынке, господин. Нёс корзину, как обычно. Я сказал ему, что его ищут британцы и местные. Он… он выглядел напуганным. К миссии не пошёл. Думаю, он сбежал.

Вёлькнер сжал кулаки, его лицо потемнело, глаза сузились.

— Ты сказал ему? — процедил он, шагнув ближе. — Ты, идиот, спугнул его?

Меконнен отступил, его руки поднялись, словно защищаясь.

— Я думал, он должен знать! Он бы пошёл к миссии, и его бы схватили! Я хотел помочь!

Вёлькнер наклонился, его голос стал тише, но от этого ещё более угрожающим.

— Ты дал ему шанс сбежать. Если он заговорит, ты ответишь за это. Куда он мог уйти?

Меконнен пожал плечами, его глаза метались.

— У него родственники в Дебре-Бирхане. Может, туда. Он говорил о них как-то, когда был пьян.

Вёлькнер повернулся к карте, его пальцы пробежались по дороге к Дебре-Бирхану.

— Дебре-Бирхан, — пробормотал он. — Ханс! — крикнул он Дитриху, который вошёл, поправляя очки. — Отправь людей на дорогу к Дебре-Бирхану. Проверь все телеги, всех торговцев. Обыщи его лавку — письмо должно быть там. И найди его, пока он не натворил дел.

Дитрих кивнул и выбежал. Вёлькнер посмотрел на Меконнена.

— А ты, — сказал он, — следи за рынком. Расспроси всех, кто знал Зевдиту. Если услышишь что-то, доложишь сразу. И молись, чтобы мы его нашли, иначе твоя жизнь ничего не будет стоить.

Меконнен кивнул и исчез, словно тень.

Брукс и два британских агента, переодетых в местную одежду, подошли к лавке Зевдиту. Йоханнес закрывал ставни. Брукс заметил его страх и шагнул ближе.

— Где твой хозяин? — спросил он, глядя прямо в глаза мальчишке.

Йоханнес занервничал, его пальцы впились в деревянную раму ставни.

— Болен. Ушёл домой, — пробормотал он, отводя взгляд.

Брукс улыбнулся, но в его улыбке не было тепла.

— Не ври, парень. Где он?

Йоханнес покачал головой, его голос дрожал.

— Не знаю, сэр. Ушёл утром. Сказал, что болен.

Брукс кивнул одному из агентов, который протиснулся в лавку. Через минуту он вернулся, держа корзину с тканями. Его пальцы вытащили запечатанный конверт, скрытый под яркими полотнами.

— Письмо, сэр, — сказал агент, передавая конверт Бруксу. — Инструкции по выкупу. Склад, полночь, «Тень орла».

Брукс вскрыл конверт, его глаза пробежали по напечатанным строкам. Он сжал бумагу, его лицо напряглось.

— Он хотел доставить это, но сбежал, — сказал он. — Обыщите лавку. Проверьте всё — тайники, бумаги, всё, что может дать след. И отправьте людей на дороги из города. Он не ушёл далеко.

Агент кивнул и вернулся в лавку, а Брукс повернулся к другому.

— Найдите местных, кто знал Зевдиту. Расспросите торговцев, возниц. Он не мог исчезнуть бесследно.

Телега Зевдиту катилась дальше, пыль оседала на его одежде. Он сжимал узел, пальцы впивались в ткань, сердце колотилось. Дорога вилась между холмами, где сухая трава шелестела под ветром, а редкие акации отбрасывали длинные тени, похожие на когти. Зевдиту оглядывался, каждый шорох заставлял его вздрагивать. Дебре-Бирхан был впереди, его хижины и пыльные улочки манили обещанием укрытия, но он понимал, что он лишь пешка на шахматной доске, где каждый ход мог стоить ему жизни.

Глава 3

8 мая 1936 года, Токио.

Тёплый майский вечер окутывал Гинзу мягким светом фонарей, их отблески дрожали на сухой мостовой, усыпанной редкими лепестками сакуры, занесёнными ветром с дальних деревьев. Улицы бурлили жизнью: рикши сновали между пешеходами, их колёса поскрипывали на гравии, уличные торговцы выкрикивали цены на жареные каштаны, свежие устрицы и сладкие бобы в сиропе, а из крохотных баров доносились звуки сямисэна, звонкий смех и приглушённый гомон. Над рекой Сумидой висел лёгкий туман. Неоновая вывеска чайного дома «Сакура-но-хана» отражалась в тёмной воде, её алые и золотые буквы мерцали, словно звёзды в безоблачном небе.