Лихие. Депутат (СИ) - Вязовский Алексей

— С кем поведешься! — фыркнула она, сняла мои руки с талии и пошла на кухню. Она досконально знала мою норму блинчиков, и я ее еще не добрал.

— А ведь она права, — думал я. — Гусь наглеть начал. Надо его в рамки поставить. Думает, он бессмертный, раз его лондонские евреи кроют. Да ни разу. Но его сейчас трогать не с руки, вони будет много. Мы тоньше сработаем.

— Братан, здоров, — поднял я трубку телефона. — Через час у меня в беседке. Тема есть. Все, отбой.

Гелик Китайца зарулил в мой двор часа через полтора. Автоматические ворота с легким гулом закрылись, а боец, который узнал посетителя, снова полез на башню. Он там то ли обозревал окрестности, то ли просто спал, я точно не знаю. Димон был бодр и свеж. Китаец, единственный из нас, почти никогда не пропускал спортзал. Там он молотил грушу с каким-то непонятным мне остервенением. Он теперь бокс осваивал. Ему, обладателю второго дана, навалял на ринге простой мастер спорта, и он полностью разочаровался в восточных единоборствах. Выяснилось, что это дрыгоножество не канает против обычного парня с хорошо поставленным ударом. А ведь я ему говорил…

— Здоров, Серый! — обнял он меня. — О чем перетереть хотел?

Через тридцать минут, когда закончил ржать, как молодой конь, Димон повторил вводную.

— Значит так, братан, — всхлипнул он, вытирая слезы. — Я беру за вымя этого… Васю Григорова, не бью, не тычу ствол в рот и не заставляю работать лопатой в лесу. Но после этой встречи твоя кукла исчезает, а появляется кукла самого Гуся. Причем она должна быть самого паскудного вида, и в следующей серии его все остальные куклы чмырят и опускают, как последнего лоха. Так?

— Так, — кивнул я. — Куклу долго делать, как я слышал. А изготавливают их в Лондоне, за десятку баксов. Дай ему разумный срок. Ровно неделю, до следующего выпуска. Если не уложится, пусть сам в землю закапывается.

— Так, Гусев эту передачу закроет тут же, — с сомнением посмотрел на меня Китаец. — А журналюг уволит.

— Так, в этом весь смысл, братан, — усмехнулся я. — Он уволит, а я приму. Ты забыл, чей Первый канал сейчас? Выборы на носу! — я постучал его пальцем по лбу. — Головой думать надо! А не удары в нее пропускать.

Димон уехал, а я вновь устроился на диване, где обнял за располневшую талию жену. Машку уложили спать, а мы погрузились в созерцание «Криминального чтива». Ну, шедевр, в натуре. Это ж какие вывихнутые мозги иметь надо, чтобы такое кино снять! Не оторваться. Вообще, предыдущий год оказался необычайно урожайным на приличные фильмы. «Чтиво» и «Форрест Гамп», «Король лев» и «Побег из Шоушнека», «Леон» и «Мэверик». И даже, прости господи, «Утомленные солнцем» тоже были сняты в 94-м. Может, вспышка сверхновой какая-то случилась, и всех режиссеров на свете внезапно озарило. И засилья пидоров и негров в кадре пока не наблюдается, что не может не радовать.

— Да что за лох! — ударил я кулаком по мягкому подлокотнику дивана. — Киллер, бля! Да кто же ствол оставляет! Дебил!

— Полностью согласна, — второй раз за день удивила меня Ленка. Она презрительно смотрела, как Винсент Вега корчился на унитазе, изрешеченный очередью, выпущенной из его собственного Узи. — Поразительный идиот.

Мы собрались было продолжить просмотр, но тут зазвонил телефон. Домашний. Сейчас? Да кто посмел? Его же ни в каких справочниках нет.

— Слушаю! — хмуро сказал я, понимая, что беспокоит в такое время не абы кто. И я не ошибся.

— Добрый вечер, Сергей Дмитриевич, — раздался голос, который я хотел услышать меньше всего на свете. Конечно, Лубянка звонит, в такую ее…

— Месяцев беспокоит, — сказал генерал. — К вам направлена машина ЗиЛ. Фургон. Нужно принять и разгрузить.

— Чего-о? — только и смог сказать я.

— У вас есть камин? — мягко поинтересовался генерал. И сам ответил на свой вопрос. — Есть, я же знаю, и он очень большой. Разожгите пока…

— Сережа, что это? — прошептала Лена, разглядывая гору бумажных ящиков, которой заставили нашу гостиную. — Это то, что я думаю?

— Да, Ленок, — ответил я, открывая ящик, на боку которого нарисовали фломастером цифру 1. — Смотри, какой я был в шестнадцать лет.

— Смешной такой! — фыркнула Ленка, листая мое уголовное дело. — Мальчишка совсем. И глаза такие наивные… Убийство по неосторожности… Ужас какой! Это из-за той девушки, да?

— Да, из-за девушки, — поморщился я и бросил папку в огонь. — Тут вся моя жизнь, Ленок. Все эти ящики, уголовные дела, оперативные материалы за все годы, гуиновские отчеты, прослушка… Они все мне отдали. Я теперь чист со всех сторон.

Да, они рассчитались со мной по-честному. И за оружейный бизнес Гута, и за сеть банков, через которые разведка решает свои дела, и за Белый дом, и за Грозный… И за мои же собственные пальцы расплатились до копейки.

— То есть ты теперь законопослушный гражданин? — неверяще посмотрела на меня Лена, которая листала какую-то папку с совершенно квадратными глазами. Судя по фото, это было дело о взрыве, в котором погибли шадринские. Я вырвал папку из ее рук и тоже бросил в камин. Вслед за ней полетели фотопленки из того же ящика. Завоняло гадостно, ну и пусть… Оно того стоит.

— Получается, что законопослушный, — пожал я плечами, прикидывая, что кое-какие крюки на меня все же оставили. Но это мелочи по сравнению с расстрельными темами, что лежат передо мной огромной бумажной кучей. — Тот парень, что наверху, дает мне знаки, Ленок, и я точно знаю, что нужно делать дальше.

— И что же? — с любопытством посмотрела на меня жена.

— Для начала сжечь все это к чертовой матери, — вздохнул я.

— У меня есть куча фильмов, которые мы с тобой еще не видели, — улыбнулась Лена. — Мы будем их смотреть и жечь камин. До самого утра. А если не успеем, то до обеда…

— Давай, — кивнул я и распечатал ящик номер два. — До утра мы точно не успеем, тут надолго…

Глава 25

Неприметный московский ресторанчик, каких много стало в центре столицы, пока еще был полупустым. Обед уже закончился, а ужин еще не начался. Потому-то двое мужчин лет пятидесяти пяти сидели именно здесь, скрытые легкой перегородочкой из деревянной решетки. Они не виделись много лет, хотя когда-то были не разлей вода, со студенческих лет.

— Василич! — генерал Месяцев потрепал товарища по невесть откуда появившемуся пузику. — Расширяешься?

— Ум выпирает, — коротко хохотнул второй, невысокий, почти квадратный мужик с седым ежиком на голове.

— Ну, за встречу! — поднял Месяцев стопку ледяной водки. — Сколько мы с тобой не виделись?

— Да полных девять лет, — прикинул тот, кого звали Василичем. — С девяносто третьего по две тысячи второй. От звонка до звонка отсидел в своем Никарагуа вторым секретарем посольства. Почти безвылазно!

— Куда думаешь теперь? — спросил Месяцев.

— Я бы в контору вернулся, — признался Василич. — Сил уже нет на эти джунгли смотреть. А от моря тошнит уже. Мы и дачку с женой прикупили. Как сейчас в конторе? У вас директор новый, как я слышал? Откуда он?

— Да из Питера, — хмыкнул Месяцев. — Служил в ГДР. Нормальный мужик, ничего не скажу. Наверху его ценят. В политику не лезет, в прессе не светится. Тихушник, каких поискать, но по работе не подкопаться. На своем месте, в общем.

— А расклады сейчас какие? — жадно спросил Василич. — Я какие-то обрывки слухов ловлю, и у меня от них ум за разум заходит. Пояснил бы, Виталий, что за дичь у вас творится.

— Да что тут пояснять, — пожал плечами Месяцев. — Когда в 96-м Зюганов свои голоса в пользу Лебедя отдал, все круто поменялось. Сейчас не рай, конечно, но и того безобразия, что было, стало куда меньше. И бандитизм сразу на спад пошел. Окраины притихли. Но это еще при Ельцине прикрутили

— Это еще почему? — Василич опустил вилку, на которую только что намотал тончайший ломтик ветчины, макну в горчицу.

— Потому что Сергей Дмитриевич поддерживает русских воров, — спокойно пояснил Месяцев, который сделал то же самое и теперь сосредоточенно жевал, в отличие от своего собеседника — А они его.