Лихие. Депутат (СИ) - Вязовский Алексей

— Сергей Дмитриевич, добро пожаловать! — Лебедь протянул руку, его голос звучал громко и уверенно. — Как доехали?

— Нормально, Александр Иванович, — ответил я, пожимая его руку. — Когда у тебя такой водитель…

Все повернулись в сторону Филимонова, последовала еще серия рукопожатий. А я тем временем рассказал анекдот про Брежнева. Как тот любил гонять сам на машинах, часто садился за руль, отправляя водителя назад, в салон. И однажды он гнал по шоссе, ему навстречу выскочил гаишник. Начал махать палочкой. Машина остановилась. Гаец только к водителю сунулся, сразу развернулся и назад, к своей идёт. Напарник его спрашивает: «Что это там за гусь гоняет?». Он ему в ответ: «Не знаю, кто это, но за водителя у него сам Брежнев».

Военные посмеялись, Филимонов тоже.

Потом Рохлин приглашающе махнул рукой:

— Ну что, Сергей Дмитриевич, хотите пострелять? У нас тут всё готово.

Мы прошли через плац, где солдаты отрабатывали строевую подготовку. Звуки команд, четкий шаг, запах пороха и машинного масла — всё это создавало атмосферу, которая сразу отрывала от городской суеты. Мы направились к стрельбищу, где уже были расставлены мишени, а на столах лежало оружие: пулеметы Калашникова, гранатометы РПГ, пистолеты Макарова.

— Начнем с пулемета? — предложил Лебедь, подходя к станку с ПКМ.

— Почему бы и нет, — ответил я, снимая перчатки и надевая наушники. Нет, ну надо же, какие продвинутые? Даже о том, чтобы не оглохнуть, подумали.

Лебедь показал, как правильно держать оружие, как прицеливаться. Я встал за пулемет, почувствовал его вес, холод металла. Первая очередь вырвалась с грохотом, отдача ударила в плечо, но я держал крепко. Мишени вдалеке рассыпались в щепки.

— Неплохо, Сергей Дмитриевич, — одобрительно кивнул Рохлин. — Для гражданского — очень даже.

— Я, Лев Яковлевич, не только в кабинетах сижу, — усмехнулся я, передавая пулемет следующему.

Потом был РПГ. Лебедь объяснил, как заряжать, как целиться. Я приложился, почувствовал, как гранатомет лег на плечо, и нажал на спуск. Резкий выстрел, и через мгновение вдалеке раздался взрыв. Земля вздыбилась, и я почувствовал прилив адреналина. Настоящее оружие. Стрельнул и сразу видишь наглядный результат.

— Вот это да! — воскликнул я, отходя в сторону. — Мощная штука.

Хотел рассказать пару случаев про братву, которая на стрелках попадала под пулю. Причем и с той и с другой стороны — в смысле выхлопа сзади — но сам себя оборвал. Не поймут. Зачем лишний раз напоминать всем о своем криминальном прошлом?

— Это еще цветочки, — засмеялся Лебедь. — Потом на БТР прокатимся, там вообще будет весело.

После стрельбы мы перешли к столу, где уже стояла бутылка водки и нехитрая закуска: соленые огурцы, сало, черный хлеб. Лебедь налил по стопке, мы чокнулись.

— За встречу! — сказал он, и мы выпили.

— Сергей Дмитриевич, — начал Лебедь, закусывая огурцом, — ты же знаешь, что я собираюсь баллотироваться. Народ меня знает, любит, но без финансовой поддержки не обойтись. Ты же понимаешь, как это работает.

Я кивнул, понимая, к чему он клонит. Рохлин, сидевший рядом, добавил:

— Мы знаем, что ты человек слова, Сергей. И мы ценим твою поддержку. Это не просто деньги, это вклад в будущее страны.

Ну на этот пиздежь меня не развести! Я и сам уже приноровился так болтать.

— Я понимаю, — сказал я, наливая еще по стопке. — Но давайте начистоту: что я получу взамен? Вы же знаете, я не благотворительностью занимаюсь.

Лебедь широко улыбнулся. Прямо как Гагарин.

— Как насчет спикера Думы?

Ну мне это и Ельцин уже предлагал.

— И защиту, — добавил Рохлин. — Полный иммунитет ко всем предыдущим делам.

— Как только победит Александр Иванович, — тихо, почти на ухо произнес Филимонов, — твой банк получит из бюджета кредит в сто миллионов долларов. В течении трех лет, траншами. Например, на развитие отечественной промышленности.

Я задумался, глядя на горизонт, где догорали мишени. Это уже было серьезно. Только вот будут ли такие деньги в бюджете через год? Большой вопрос.

— Мне надо подумать. Такие вопросы с кондачка не решаются.

— Думай, только недолго, — уверенно произнес Лебедь. — Мне через месяц уже предвыборные штабы открывать. Понадобятся деньги.

После этого мы отправились к БТР. Машина стояла рядом с плацем, Лебедь первым забрался внутрь, я за ним. Внутри было тесно, пахло маслом и металлом. Молодой механик-водитель завел двигатель, и мы тронулись. БТР легко преодолевал препятствия, я чувствовал, как машина подпрыгивает на кочках. Потом мы остановились, я пересел на кресло мехвода. Лебедь показал, как управлять. В принципе, ничего сложного, только вот гидроусилитель руля был бы нелишним.

— Ну как, впечатляет? — спросил он, когда мы остановились.

— Да, мощная техника, — ответил я. — А что с танком?

— Танк — это уже серьезнее, — засмеялся Рохлин. — Но для тебя, Сергей, мы сделаем исключение.

Мы подошли к Т-72. Экипаж уже ждал, и через несколько минут я сидел в башне, держась за рычаги. Танк тронулся с места, и я почувствовал, как земля дрожит под его гусеницами. Мы проехали по полигону, стреляли из пушки. Зрелище было впечатляющим. Я даже немного оглох.

Когда мы вернулись на плац, солнце уже клонилось к закату. Лебедь и Рохлин проводили меня до машины.

— Спасибо за сегодня, впечатлен — сказал я, пожимая им руки. — Отзвонюсь.

— Связь через Андрея Васильевича. Не сомневайся, Сергей, — ответил Лебедь. — Мы сделаем всё, как договорились. Слово офицера!

— Папа! Папа!

Дочь Машка ураганом ворвалась на кухню, где я лопал Ленкины блинчики. Дочь тянула маму в зал, где вовсю молотил телевизор.

— Что, Машунь, снова папу показывают?

Эта новость у моей половины не малейшего интереса не вызвала, но дочь, когда хотела, могла быть чрезвычайно убедительна. Она потащила Ленку за фартук, не обращая внимания на горящую плиту. Жена потушила сковороду и извиняющимся взглядом посмотрела на меня. Она не виновата, что священный ритуал поедания блинчиков был нарушен. Я ужинаю дома! Да такое счастье моей жене только присниться может. Обычно я приходил ближе к ночи, сытый, а иногда и малость набуханный. По славной традиции отечественного бизнеса все переговоры ведутся в кабаках, а их итоги фиксируются на салфетках, которые тут же сгорают в пепельнице.

— Серё-ё-ё-ж! — услышал я растерянный Ленкин голос из зала. — Иди сюда! Да быстрее же!

— Да что там случилось? — недовольно спросил я, самым кощунственным образом вытирая масленые руки о дизайнерское полотенце. — Иду!

— Смотри! — моя половина показала рукой в сторону телевизора.

— Да… — я чуть не подавился блином, который жевал на ходу. — Урою этого пидора, в натуре!

— Серёжа, ну как ты можешь! — Ленка укоризненно посмотрела на меня.

Она терпеть не могла подобных выражений, особенно при ребенке. Профессорская дочь, хули. Не нам, босякам лобненским, чета. Ну, не удержался, бывает. Не каждый день такое увидишь…

— Ладно, — согласился я. — Не урою. Выкуплю эту помойку и закрою к херам! А журналюг выгоню на мороз с волчьим билетом. Они у меня в газету «Гудок» работать пойдут. Сторожами.

По телеку шла программа «Куклы», в которой появился новый персонаж — весьма узнаваемый. Причем узнаваемый настолько, что даже моя дочь бросила мучить кота и восторженно тыкала пальчиком в экран плазмы. Я ей очень понравился, даже в таком ублюдочном, гротескном виде.

— А, по-моему, это даже забавно, — задумчиво смотрела на экран Лена. — Чего ты кипятишься? Это же на твою популярность работает.

— Я на свою популярность, Ленок, как-нибудь сам поработаю, — звенящим от злости голосом ответил я. — А это не смешно ни разу. Я в авторитете человек. Мне западло в виде голимой куклы кривляться.

— Ну, позвони Димке, пусть он решит этот вопрос, — лукаво посмотрела на меня жена. — Только не как обычно…

— Душа моя, — я притянул ее к себе, прижал, ощущая выпуклый животик, и внимательно посмотрел в бездонные голубые глаза, словно увидел впервые. — Я о тебе чего-то не знаю?