Евгений Токтаев - Орлы над пропастью
— Я, кажется, понял, — сказал Барбат, — он хочет нос задрать и пиратов таранить. Бивня у него нет, вот он и хочет сверху навалиться. Эти-то низко сидят.
— Разве сможет горстка людей накренить такое большое судно, чтобы нос задрался?
— Сейчас увидим.
Все вышло по задуманному. Корабли быстро сближались. Громоздкий гаул, поймавший ветер, управлялся легко и благодаря искусству кормчего, лихо маневрируя, ударил келет по касательной в носовую часть борта. Стэйра[82] "Любимца Астарты" не была приспособлена для таранов, но удар выдержала, не треснула. Сложно сказать, насколько действенной оказалась бы попытка финикийцев задрать стэйру вверх для навала на пиратское судно, если бы не сыграло трагическую роль невезение псов. Непосредственно перед ударом, нос келета подпрыгнул на волне, ухнул вниз... И там остался, придавленный многократно превосходящей массой гаула, исчезнув под крутым высоким бортом "Любимца Астарты". Затрещало ломаемое дерево. Пиратское судно накренилось и опрокинулось в считанные мгновения. Пираты полетели в воду, где по их головам немедленно прокатился гаул. Финикийцы свистели и улюлюкали. Пираты, которым посчастливилось не быть раздавленными корпусом гаула, орали, захлебываясь, и судорожно хватались за обломки тонущего келета.
"Любимец Астарты" снова набирал ход, потерянный было при столкновении. Вытаскивать пиратов из воды и в голову никому не пришло. Бод'аштарт деловито осмотрел мачты. Обнаружив на главной длинную трещину возле самой палубы, навклер огорченно покачал головой. Столкновение для гаула не прошло бесследно. Матросы кинулись заматывать мачту куском каната, а Север, все это время, заворожено следивший за развитием событий, вспомнил про остальные пиратские суда.
Второй келет, прошедший мимо, разворачивался. Финикийцы не обращали на него внимание. Ветер и волнение на море усиливались, в такую погоду весельному судну действительно не по силам угнаться за парусником, споро убегающим на юг. Пираты, похоже, поняли это и келет, рыпнувшийся было в погоню, вернулся на прежний курс. Север думал, что пираты станут спасать тонущих собратьев и удивился, увидев, что тех бросают на произвол судьбы. Выражение лица префекта не укрылось от взора разведчика, растолковавшего поведение псов:
— Второй тоже полон народу. Если еще этих неудачников вылавливать, они там все от перегруза потонут.
— Все так быстро и глупо произошло... Зачем кидаться, вот так вот, бездумно, в лоб, на заведомо сильнейшего?
— То, что наш корабль больше, еще ни о чем не говорит, — возразил Бурос.
— Это бешеные собаки, — вставил подошедший Бод'аштарт, — шакалы, сучьи дети, до обезобразит их всех Мелькарт[83]! Боги наказывают их, отнимая остатки разума. За годы, что хожу в море, меня не раз пытались атаковать даже на плетенках, моноксилах[84]. Запах крови застилает им глаза.
— Все равно, что лезть с голыми руками на вооруженного воина, — заметил Барбат.
— У некоторых получается, — не согласился фракиец.
— Ласка, загнанная в угол, будет бросаться на любого врага, будь это даже бог. Я не думаю, что пиратами становятся по своей воле, — предположил Север.
— Разными путями становятся пиратами, уважаемый, — покачал головой Бод'аштарт, повернулся к носу и прокричал, по-гречески, чтобы поняли пассажиры, — Мерибал, что там третий?
— Приближается! — ответил проревс.
— К нам идет?
— К нам!
— Вот еще один, безмозглый. И ведь видел, поди, участь собрата, ан нет же: "Уж я-то осилю".
— Это не келет, почтенный Бодсар, — Бурос приложил ладонь ко лбу козырьком, закрываясь от солнца, — эта рыбка покрупнее будет.
* * *Еще не достигнув Книда, Эргин вновь дал повод заговорить о своей, мягко выражаясь, осторожности. Флот сильно отклонился к западу, к берегам Астипалеи, от которых повернул на северо-запад, в сторону острова Аморгос. В Родосском проливе несколько триер Дамагора некоторое время на почтительном расстоянии сопровождали пиратские корабли, но ни одна из сторон не решилась вступить в драку. Сей факт навел пиратов на мысль, что Лукулла на Родосе уже нет. Никто не сомневался, что будь он там, то непременно вышел бы в море всеми силами и дал бой. Антипонтийский союз в первую очередь озаботился привлечением на свою сторону нейтральных островов, Книда и Коса. Мономах был уверен, что главные силы Лукулла где-то там, встречаться с ними он желанием не горел и поэтому, имея под рукой шесть десятков кораблей, обходил Книд и Кос по широкой дуге.
У острова Тилос пути псов разошлись. Эвдор развернул нос "Меланиппы" на север, намереваясь обогнуть Кос с востока.
Едва осознав, что "Меланиппа" удаляется прочь от пиратского каравана, Дракил прошел на корму.
— Сдается мне, ты весь горишь от желания задать мне какой-то важный вопрос, — насмешливо предположил кормчий.
Дракил сжал зубы, но голосом своего гнева не выдал, спросил спокойно:
— Мы что, идем в Галикарнас?
— Нет.
— Нет? Тогда чего ты повернул на север?
— Так будет лучше.
Критянин ждал продолжения, но его не последовало. Поведение Эвдора становилось все более авторитарным, он совсем перестал объяснять смысл своих поступков и решений.
— Проклятье на твою голову! — Дракил вспыхнул, как лучина, — ты меня за щенка держишь!
— Я тебя вообще не держу.
Критянин застыл на мгновение, как статуя, переваривая смысл слов кормчего, а затем схватился за меч. Сзади раздался окрик:
— Дракил!
Критянин, не двигаясь с места, не оборачиваясь, рявкнул:
— Что?!
— Ты, когда сильно качнет, за канат хватайся или за борт, — менторский тон Аристида звучал еще снисходительнее речи кормчего, — за меч не держись, а то он из ножен выскочит и порежешься.
— Дыши глубже, Дракил, — посоветовал Эвдор, — что ты хотел спросить?
Критянин нехотя убрал руку с рукояти меча.
— Зачем мы отделяемся от Эргина?
— Нам не совсем по пути.
— Эвдор, ты издеваешься? Ты кем себя возомнил?! Объясни свои действия! Здесь Братство, а не митридатов двор! И кто ты такой, чтобы высокомерно бросаться приказаниями?
— Дивлюсь я, Дракил, глядя на тебя. Мне казалось, что у Леохара как раз никакой демократии нет, а ты ее столь страстно требуешь. В Аттике, что ли набрался? Так ведь и там ее нет, название одно. Ее, брат, нигде нет, разве что у варваров каких...
— Ну, хватит мне наставлений в политике, отвечай на вопрос, я теряю терпение.
— Э нет, терпения в тебе на троих...
— Довольно, Эвдор, — оборвал кормчего Аристид, — Дракил, на небо посмотри.
Этих слов критянину оказалось достаточно, все же моряком он стал не вчера. Небо к западу совсем почернело от туч.
— Ночью будет шторм, — объяснил Аристид, когда в объяснении уже не было нужды.
Хотя нет. Похоже, нужда осталась.
— Шторм. И что?
Кормчий усмехнулся, отвернувшись в сторону.
— Эргин уходит от берегов в море. Избегает Лукулла. Если тот на Косе. Но в открытом море Эргина хорошо потреплет. Нам это ни к чему. Мы проскользнем восточнее Коса, на мягких лапах...
— Между скал? Ты хоть раз ходил здесь? Я ходил! Да нас тут в щепки разнесет этим штормом!
— Сдается мне, плохой из тебя проревс. Сядь-ка на весло, Аристид займет твое место. Ну, чего застыл? Это не просьба, вообще-то.
— Задись, — подал голос Гундосый, — Агистит бусть да дос идет. Эвдог вегно говогит.
— Может ты тут и ходил прежде, Дракил, я с тобой не стану препираться, просто послушай меня. Я знаю, о чем говорю.
Критянин не сдавался, он все еще пытался привлечь к себе сторонников.
— А вы все, так просто ему поверили? Кто из вас знал его до рудников? Ты, Гундосый, что так его защищаешь? Ты, Аристид? Или может ты, Койон?
— Успокойся, критянин, — влез в перепалку Залдас, — не мельтеши. Знал — не знал. Развел тут сопли. Никто не знал. Сядь и греби.
— Смотри, Эвдор! — крикнул Койон, — за нами двое увязались!
От каравана отделилась пара легких келетов. Весел в каждом было даже больше, чем на акате, а парус "Меланиппы", ввиду неблагоприятности ветра, пираты притянули к рею, поэтому келеты шустро догоняли акат. Едва первый из них поравнялся с "Меланиппой", с него прокричали:
— Эй, на акате! Вы куда ломанулись?
— А вам какое дело? — процедил Койон, но громко сказать это не решился.
Ответил Эвдор:
— Под берег, подальше от шторма!
На келете пошло бурное обсуждение полученной информации. Эвдор был готов побиться об заклад на одно из рулевых весел, что знает, до чего там договорятся. Келет слишком легкая посудина, чтобы оказаться на нем в шторм в открытом море. Он не ошибся.
— Мы с вами!
Дальше пошли втроем. Очень скоро Дракил вынуждено признал, что спокойствие и самоуверенность Эвдора не пустая бравада. Кормчий вел "Меланиппу" под самым берегом столь искусно, что казалось, будто он родился здесь, причем с рукоятями рулевых весел в руках.
