Парагвайский вариант. Часть 2 (СИ) - Воля Олег

— Ну да. Два в одном. И транспорт, и дом. Чем не удачная сделка?

— Ладно, Генри, — прервал их Мозес. — Про яхту потом. Давай вернёмся к теме. Ты говорил, что линии можно прокладывать по дну?

Солано кивнул.

— Совершенно верно. Проводник, конечно, придётся делать из чистой меди и окружать его несколькими слоями защитной оболочки, но зато линии можно просто разматывать в море с парохода от одного прибрежного города до другого. Это любые акты саботажа исключит.

— Это же какой длинны должен быть такой провод! — ужаснулся Койт.

— Очень длинный, — согласился Солано. — И очень дорогой. Особенно через океан. Но это неизбежно будет сделано. Хотя Городской Банк Нью-Йорка вряд ли пойдёт на такие затраты в одиночку. Это отдельный проект и отдельное акционерное общество.

Все покивали, отмечая в своей памяти интересную идею на будущее.

— Резюмируя. Проще и дешевле смирить гнев соотечественников и убедить всех в полезности телеграфии. В долговременном плане это выгоднее, чем обособляться подводными кабелями.

— Воистину, — подытожил Тейлор.

(1) О шифровальной машине Джефферсона подробнее смотри ролик на моем канале https://t. me/paragvajskij_variant/74

* * *

К юристу Солано решил сходить сразу, не откладывая.

Иеремия Говард действительно был весьма молод для успешного юриста и бороду для солидности как раз отращивал. Но она была жиденькой и кудрявой. Так что скорее веселила собеседника, чем внушала уважение. Впрочем, Солано своё мнение оставил при себе и сразу перешёл к рекомендации.

— О! Строгая тётя вспомнила обо мне ненароком. Приятно, — заметно расслабился Говард, до этого явно ждавший неприятностей от визитёра. — Чем могу быть полезен? Вам нужна консультация?

— Мне нужен юрист на постоянный контракт, — прямо заявил Солано, всматриваясь в реакцию. Говард замер и нахмурился.

— Область деятельности? Условия?

— Область широкая, условия для начала нормальные, а если мы сработаемся, то хорошие и даже великолепные.

Иеремия улыбнулся.

— Очень неопределённый ответ. Но надеюсь, вы раскроете эту загадку. Проходите.

Квартира, которую снимал молодой юрист, не блистала. Шестиметровая долька из длинного, размером в квартал дома с аскетичным декором. Очень типичное нью-йоркское жильё в два этажа, отделанное традиционным буро-коричневым песчаником. От цвета этого отделочного материала все дома такого типа называли браунстоунами.

Устроившись за столом в гостиной, Солано изложил ситуацию и показал свои парагвайские бумаги.

— Прямо сейчас мне надо составить договор с семейством Стенли. Будут и другие похожие договоры. Вероятны крупные заказы оборудования с длительными сроками изготовления. Надо и там позаботиться о юридической защите. И это главная часть работы. Но есть и ещё один специфический вопрос. Вы в патентном законодательстве США и Европы разбираетесь?

— В некоторой степени, — ответил Иеремия Говард, слегка откинувшись и прищурившись с интересом.

— Мне понадобится помощь с регистрацией привилегий на целую группу изобретений. Я хотел бы защитить свой приоритет сначала здесь, в США, а потом в Европе. Но в патентном законодательстве я ничего не понимаю, и, кроме того, я не гражданин США. В этом могут быть сложности?

Иеремия нахмурился.

— Насколько велика эта группа?

Солано внутренне усмехнулся. «Бесконечна» было бы точным описанием, но непродуктивным. Ещё сплавляясь по рекам Амазонии, он начал составлять список того, что можно было бы «изобрести» в это время. И к моменту перехода через Атлантический океан этот список перерос в рукописную книгу, где систематизированно лежали полтысячи идей на реализацию. Там было всё — от английской булавки до флоат-метода получения стекла. И это Солано ещё сдерживал себя. Безразмерная память по цепочке ассоциаций постоянно подбрасывала всё новые и новые идеи.

Но все их Солано пропускал через фильтр из двух вопросов: насколько это нужно для Южной Америки, и насколько это усилит капиталистический мир в неизбежном противостоянии с социалистическим миром. Поэтому все идеи про оружие сразу отсекались. Электрификация и моторизация тоже. Так что группа перспективных патентов сильно сужалась до набора развлекательных инноваций — типа граммофона или вулканизации, которая, конечно, экономику северного полушария чуть подстегнёт, но зато создаст потребность в каучуке, которая пойдёт на пользу Америке Южной. Так что, поразмыслив над своими возможностями и потребностями, он решил остановиться на четырёх патентах: манометр, механический слайд-калькулятор, вулканизация каучука и мимеограф. На этом можно хорошо заработать, и большого первоначального капитала всё это не потребует.

— Для начала четыре, — наконец ответил Солано ожидающему юристу.

— Подождите минутку, — сказал он и вышел. Слышно было, как заскрипела лестница на второй этаж.

Юрист скоро вернулся с томиком, на ходу читая раскрытую страницу. Усевшись, он закрыл книгу, заложив палец между страниц, и продолжил разговор:

— Никаких сложностей для иностранца нет, кроме повышенной пошлины. Тридцать долларов платит американец или тот, кто прожил здесь год и подал декларацию о намерении натурализоваться. Вам же, как иностранцу, придётся уплатить триста долларов за каждый патент. Но главная сложность в другом. Вы не можете просто сначала получить патент в США, а потом подавать заявку в Европе.

— Почему? — удивился Солано.

— Потому что, как только описание вашего изобретения выйдет в печать в Америке, оно становится «известным миру». А в Англии и во Франции изобретение должно быть совершенно новым — не описанным публично нигде до подачи. Даже если оно ваше собственное.

— Но как так?

— Вот так, — развёл руками юрист. — Всякий, кто увидит вашу патентную спецификацию в Вашингтоне, сможет сказать: «Это уже было известно», — и во Франции, и в Британии вам откажут в суде на ваши претензии к плагиатору.

Солано нахмурился.

— Значит начинать надо с Европы?

— Отчасти да. Если вы получите патент сначала в Лондоне и Париже, американский патент вам всё равно выдадут, — Иеремия похлопал по книге. — Акт 1839 года прямо это разрешает, при условии, что вы не использовали изобретение публично здесь, в Штатах. Но срок привилегии будет исчисляться с даты публикации европейского патента.

— И что?

— Вы потеряете некоторое время своего монопольного владения правом на изобретение.

Солано усмехнулся.

— Несколько месяцев из четырнадцати лет роли не играют.

— Ваше дело, — пожал плечами юрист. — Я просто обязан был вас предупредить.

— Спасибо. Но так что же делать?

— Синхронизировать. То есть подать заявку так, чтобы ни в США не раскрыли изобретение раньше Европы, ни Европа — раньше США.

— Как это возможно?

— Во Франции всё просто: платите сбор, подаёте описание — и через две-три недели у вас привилегия. Без экспертизы, без проверок. В Британии этот процесс тянется дольше, но тоже без проверки новизны. В Европе защиту приоритета оставляют на судебную систему. Если возникнет спор, нарушитель вашего права будет доказывать, что ваше изобретение не является новинкой, а вам придётся доказывать обратное. Понятно?

Солано кивнул, и юрист продолжил.

— В США всё иначе. Патентное ведомство само производит экспертизу заявки и определяет новизну. А с 1836 года разрешено подавать так называемое предварительное уведомление. Вы сообщаете Патентному ведомству, что работаете над изобретением определённого рода, платите десять долларов, и на год ваше право на патент считается обеспеченным — при условии, что вы в течение этого срока подадите полное описание. Главное: никакой публикации не происходит. Никто в Европе не узнает, что вы уже заявили приоритет. И никто не сможет вас опередить или оспорить.