Парагвайский вариант. Часть 2 (СИ) - Воля Олег

Аудитория одобрительно загудела. Где-то даже раздался смех от чьей-то тихой остроты. Дав подумать слушателям, профессор продолжил:

— Изменить этот мир, не изменив человека, невозможно. А изменить человека можно, только изменив женщину. Из тупой меркантильной клуши она должна стать творцом нового мира наравне с мужчиной. И первый для этого шаг — получение полных прав. Женщины-гражданки станут нашим боевым отрядом в изменении сознания своих товарок. Ибо женскую душу нам, мужчинам, понять очень трудно. Я бы сказал — невозможно. Я ответил на твой вопрос?

Морячок кивнул.

— Ну вроде да. А как быть с дикарями?

— А что с ними не так? Им предоставляется такое же право служить государству, как и прочим.

— Но они же язычники!

— И что теперь? Это как-то влияет на человеческие качества? Язычник не может любить или испытывать гордость за страну? Какое отношение вера имеет к патриотизму? У нас общая земля. Ей мы служим. Дела духовные государство не трогает. Вера — это личное дело каждого. Церковь отныне отделена от государства. Не забывайте это.

* * *

— Делай с землевладельцами, заводчиками и прочими сеньорами всё что угодно, но не смей поднимать руку на церковь, — рычал Уачака в президентском кабинете, где проходило совещание в узком составе. Кроме двух вождей присутствовали Чото, Маноло, подполковник Хорхе Фернандес.

— Я тебе, так и быть, прощаю колокол из Каньете. Для цинских язычников это не святыня. Перемолоть колокол в бронзовую пудру — это же надо было додуматься до такого святотатства. Но бросать в застенки монахов и отнимать земли у церкви — этого я уже простить не могу. Ты вернёшь все земли церкви. Всё до последнего клочка.

— Генерал, успокойтесь, — пытался утихомирить старика Патиньо. — Я не могу отдать земли церкви. Это нарушает базовый принцип нашего государства — вся земля и недра принадлежат богу. А государство только регулирует их оборот. Церковь может взять их в аренду у государства и обрабатывать её трудом своих монахов.

Уачака тяжело дыша, расстегнул ворот.

— Ты издеваешься? Какая аренда? Запомни раз и навсегда. Церковь неприкосновенна. Если ты по-хорошему не освободишь арестованных монахов, то я завтра сделаю это силой. И ты обязан принести извинения перед архиепископом.

Патиньо молча долго смотрел на Уачаку, а потом смиренно улыбнулся.

— Ну хорошо. Пусть всё будет по-твоему. Я прямо сейчас сниму охрану. А церковные земли мы оформим как бесплатную, — он подчеркнул голосом это слово, — аренду у государства. Это максимум того, что я могу уступить.

— А извиняться перед архиепископом, — нахмурился старик.

— Ты сделаешь это лучше, чем я. Ибо я буду неискреннен. А как говорят отцы церкви, «лицемер людям угождает, а не Богу, от людей ищет славы и похвалы, а не от Бога, что противно вере».

— Хорошо. Я сам покаюсь, — успокоился Уачака.

— Конечно! Твои слова весомее моих, — кивнул Патиньо. — Я могу только помочь тебе добыть победу, но не победить вместо тебя. Давай вернёмся к теме нашего собрания. Мне надо знать. Что нужно нашей армии и когда ждать войска? Они уже движутся на нас?

Генерал и подполковник переглянулись, и заговорил Хорхе.

— В лучшем случае весть о падении столицы до Арекипы дошла только сейчас. Главным там генерал и вице-президент Хуан Франсиско де Видаль. Он несомненно не двигался до сей поры. Не в его политических интересах было помогать узурпатору Торрико. Но после случившегося он уже осознает опасность и двинется.

— Не факт, — возразил Уачака. — Там боливийцы под боком. Ему надо с ними сначала как минимум перемирие заключить. А то и мир.

— Собрать и выдвинуть армию — дело не быстрое. Он успеет с боливийцами договориться, — пожал плечами подполковник. — Путь у него один — подниматься на альтиплано через перевалы и идти на Куско на соединение с силами Антонио Гутьерреса де ла Фуэнте. Потом спуск к Лиме. С днёвками, с темпом движения обоза в горах, с пушками — они не доберутся до Лимы быстрее, чем за четыре месяца.

— Ты уверен, что они пойдут через горы? — спросил Патиньо. — Морем перебросить армию значительно легче и быстрее.

— Несомненно, но где они возьмут корабли?

— В тридцать девятом, чилийцы перебросили семитысячную армию на тридцати купеческих кораблях, — вклинился в разговор Чото. — Торрико может запросить помощи у Чили и британцев. Корабли ему дадут. Он может взять не всех, а только самых боеспособных.

— Это всё равно небыстро, — возразил Хорхе.

— Но всяко быстрее, чем полгода тащиться по горам. Ты бы как поступил?

Глубоко сухопутный подполковник призадумался, а Чото продолжал.

— Флот какой-никакой у них есть. А на море они сопротивления не ожидают, в отличие от пути через горы. Даже я могу устроить им на горных тропах такой ад, что армия до Лимы просто не дойдёт. Видаль это должен понимать.

Патиньо и Уачака поморщились. Они сами именно это и хотели сделать. А коли обычный трактирщик понимает такую возможность, то и опытные офицеры правительственных войск её будут учитывать.

— Хм… Ну что же. Принимаем морской вариант как основной, — подытожил Патиньо. — Как будем встречать? И где? В Кальяо?

— Это вряд ли, — покачал головой Уачака. — Под пушки крепости они не сунутся. Скорее всего там же, где и ты высаживался — в Писко.

Остальные согласно покивали.

Вариант был логичным. Писко ближе по морю. Всего неделя пути от порта Ило. Меньше морских рисков. Быстрее плыть. Можно напихать людей в перегруз — потерпят. А можно и в два-три захода перевезти. Регион достаточно богатый. Есть где передохнуть и отфуражироваться. В общем, самый логичный вариант.

— Писко, значит, — нахмурился Патиньо. — Ну что же. Встретим.