Алекс Мак - Чужаки
— А теперь прогуляемся, — заявил он, подтаскивая заложника к дверям.
Они с трудом спустились по лестнице, и на нижних ступеньках, как Сайлас и ожидал, Перкинс попробовал обратиться за помощью к охранникам. Но это было бесполезно. Внизу стоял такой гвалт, что там не услышали бы даже трубу, возвещающую о конце света. Сторожа не могли бы помочь своему патрону и потому, что они были смяты, подавлены, облиты вечерним супом и плотно обмотаны освободившимися цепями. У безумцев наступил лучший вечер в жизни, праздник освобожденного духа.
— Эй ты, — обратился Сайлас к мрачному шизофренику, который все еще пребывал в своей ремиссии и казался наиболее здравомыслящим из всех беснующихся психов. — Иди в мою каморку и возьми того, кто лежит на кровати. Принесешь сюда, и весь мир за дверями этого гадюшника ляжет к твоим ногам.
Шизофреник в сомнении покачал головой, но потом огляделся по сторонам и мрачно кивнул. Через несколько минут он вышел из прежнего обиталища Бонсайта, неся на руках безжизненное тело бывшего соседа лорда.
— А теперь пошли, — подталкивая Перкинса в спину, весело объявил Сайлас.
Они направились к выходу, сопровождаемые гиканьем и улюлюканьем развеселой компании освобожденного безумия.
— Открывайте. — Плотнее прижал нож к горлу заложника лорд. — И без шуток.
Он почувствовал тонкую струйку крови, стекающую из небольшого пореза на горле, Перкинс опять было собрался потерять сознание, но сильный толчок в спину привел его в чувство. Дрожащей рукой он нащупал ключи, подвешенные у пояса, и с трудом нашел нужный ключ. Вскоре перед ними распахнулась первая дверь на пути к освобождению. Они без труда миновали еще один коридор и несколько дверей и наконец вышли на улицу, над которой мрачной громадой возвышался Тауэр. Неожиданно отпустив пленника, Сайлас с силой ударил его по затылку, не так, чтобы убить, а так, чтобы он отдохнул как минимум до утра. Потом он осторожно пристроил его у стены лечебницы и, пожав руку шизофренику, имя которого он так и не потрудился узнать, отпустил его на все четыре стороны. Двери в приют скорби были опять заперты.
— Еще не хватало, чтобы безумцы заполонили улицы этого несчастного города, — пробормотал лорд себе под нос, взваливая своего инопланетного друга на плечо и начиная увеличивать расстояние между собой и Бедламом, насколько это было в его силах.
Теперь, когда все было позади и их безумный план удался, слабость все быстрее овладевала Сайласом. Нестерпимо болел бок, поэтому он добрался до ближайшего подходящего укрытия в каком-то темном дворе-колодце и то ли уснул, то ли потерял сознание.
Когда он очнулся, то увидел, что его приятеля — кататоника рядом нет. Это удивило и встревожило Сайласа, который помнил, в каком состоянии тот был вчера. В тревоге лорд вскочил на ноги и начал беспокойно озираться по сторонам, смутно предполагая, что мог сам во сне перекатиться дальше от неподвижного тела Ганса. Но не обнаружил никаких тел: ни подвижных, ни неподвижных. Несколько минут он стоял в растерянности, а потом с осторожностью выглянул на улицу. Несмотря на ранний час, жизнь в городе уже кипела вовсю. Куда-то спешили горничные, кухарки стремились к рынкам, поденщицы в патенах осторожно переходили уличную грязь. Кучера, покрикивая «Посторонись!», вели в неведомые дали свои экипажи; стайкой вдоль грязного потока, стекающего по улице, бежали мальчишки. Жизнь кипела, но того, кого искал встревоженный Сайлас, не было видно.
Неожиданно потерянный показался в конце улицы. В руках у него был сверток, и он не только не выглядел больным, но, наоборот, весьма здоровым и веселым. Уже издалека он начал махать Бонсайту рукой, что-то весело выкрикивая.
— Завтрак! — разобрал лорд, когда Ганс подошел поближе.
— Как ты, друг? — обеспокоенно спросил Сайлас, оглядывая приятеля и не находя никаких признаков недомогания.
— Отлично! — весело ответил тот. — Никогда не чувствовал себя лучше. Судя по всему, запустился механизм регенерации, и я проснулся утром, как огурчик. И с каждой минутой чувствую себя все лучше и лучше. Я сходил на рынок и купил кое-чего пожевать. Правда, пришлось позаимствовать небольшую сумму денег у одного богатого ротозея, но я думаю, это ему только на пользу. Не будет ворон считать!
Он развернул сверток, в котором оказался свежевыпеченный хлеб, большой ломоть ветчины, огурец и зелень. Все это было уничтожено с большим аппетитом и запито водой из колодца, находившегося неподалеку.
— Что там слышно? — утолив голод, спросил Сайлас. — Нас уже ищут?
— Не очень, — беспечно отозвался Ганс. — На рынке болтают, что в Бедламе произошел бунт сумасшедших, что двух охранников съели, а Перкинса унесла нечистая сила. Кстати, он поддержал эту версию. Говорит, что один из больных был одержим дьяволом и что, проникнув чудесным образом к нему в кабинет, бес похитил его, пронес сквозь запертые двери и бросил у входа. Конечно, какой ему смысл признаваться, что его обманули и заставили самого выпустить трех опасных душевнобольных! А охранники, скорее всего, просто смылись куда подальше. Или он им это приказал, чтобы избавиться от свидетелей. В любом случае в Бедламе навели порядок, рассадили психов по камерам, Перкинс лечится от потрясения бренди, а городские власти подбирают новых сторожей.
— Поразительно. Откуда ты узнал такие подробности?
— Да просто подслушал разговор повара, который так «чудно» кормил нас в больнице, с продавцом на рынке. Так что мне повезло. Ну, какие у нас дальнейшие планы? — сменил тему разговора Ганс.
— Не знаю. Я должен отыскать в Лондоне одного человека. Но сначала нам, наверное, следует переодеться и вообще как-то замаскироваться, — задумчиво проговорил Сайлас.
— Ну, это запросто. — Немедленно поднялся на ноги его приятель. — Ты не знаешь, но моей легендой в этом времени был вор-карманник. Поэтому жди здесь, а я мигом.
Он вышел из дворика, который служил им убежищем, и быстро скрылся в толпе, которая стала еще больше, чем утром. Сайлас забился в угол и приготовился ждать. Несколько раз во двор заглядывали какие-то люди, заставляя лорда еще сильнее вжиматься в угол, в котором он прятался. Но никто так и не вошел во двор и не вышел в него из близлежащих домов. Так прошло около часа. Наконец Бонсайт услышал шаги и веселый свист человека, который, не таясь, повернул с улицы во дворик и остановился, оглядываясь по сторонам. К величайшему облегчению Сайласа, это был Ганс. В руках он держал большой узел.
— Ну, вот все, что удалось достать, — сказал он, бросая узел на землю.
Они развязали узел, в котором оказались две монашеские рясы, сандалии и еще какие-то предметы одежды священнослужителей.
— Ты маг и волшебник! — восхищенно воскликнул лорд.
Они быстро переоделись, и скоро из ставшего уже привычным двора на заполненную людьми улицу вышли два ничем не примечательных монаха в глубоко надвинутых на глаза капюшонах.
— Где ты это взял? — шепотом спросил Сайлас у своего спутника. — В Англии же уже давно позакрывали все монастыри. Реформация.
— Здесь два странствующих католических монаха перебрали вчера в ближайшем кабачке, — ухмыльнувшись, заявил Ганс. — У бедняг сегодня очень тяжелое утро. И оно не станет легче, когда они заметят пропажу костюмчиков!
Посмеиваясь про себя над сложной ситуацией, в которой оказались беспутные странники, двое приятелей поспешно направились к центру Сити. К середине дня они изрядно утомились, но искомый адрес так и не обнаружили. Сайлас с тревогой подмечал, что бок болит все сильнее и слабость периодически накрывает его холодной волной.
— Знаешь, мне нужно передохнуть, — наконец не выдержал он.
— Конечно, заодно перекусим. Монахи оказали нам и денежное вспомоществование, — согласился Ганс.
Они перекусили на небольшом постоялом дворе, а после обеда Ганс заказал небольшой кувшинчик вина. Они выпили, и лорд неожиданно почувствовал, как комната закружилась вокруг него в безумной карусели. Потом это чувство прошло, и он решительно встал из-за стола.
— Давай двигаться дальше, — обратился он к своему спутнику, — а то я так замотался за последнее время, еще это промывание желудка… В общем, скоро я, по-моему, свалюсь.
— Не вопрос, — откликнулся Ганс. И они бодрым шагом направились «в дебри Лондона».
Сознание Сайласа путалось, он никак не мог найти нужную улицу. А вскоре с удивлением обнаружил, что стемнело и они бредут в неизвестном направлении по склизкой грязи улицы. Поднялся сильный ветер, который после обжигающего жаром дня показался лорду настоящим благословением. Ганс поддерживал его под руку и увлекал куда-то с удивительной настойчивостью.
— Куда мы идем? — заплетающимся языком спросил Бонсайт.
— Тебе плохо, — ответил Ганс, продолжая чуть ли не силком тащить лорда вперед. — Нам нужно найти пристанище на ночь.
