Алекс Мак - Чужаки
Утром после завтрака Сайлас вышел в коридор, пытаясь определить, какой сейчас день и как долго он уже находится в этом приюте скорби. К нему тут же подошел надоедливый постоялец с маниакальным синдромом. Он был, как всегда, крайне возбужден, непрестанно двигался, хохотал к месту и не к месту, жестикулировал и перескакивал с темы на тему.
— Вы знаете, — брызгая слюной, сообщил он, — Перкинс, Перкинс вернулся. Он ездил к своей матушке. У вас есть матушка? У меня была матушка, но я хотел быть большим мальчиком, а она… Перкинс, да! Шикарный джентльмен! Я тоже, тоже пел, знаете ли. В опере, да. А Перкинс, Перкинс…
Маньяк зашел в приступе дикого хохота, и Сайлас поспешил отойти подальше. Тут он наткнулся на шизофреника, которого ввиду ремиссии отпустили с цепи. Шизофреник был мрачен, но все равно разговорчив. Сайлас вообще удивлялся, куда подевались все те уходящие в себя сумасшедшие, о которых он знал из книг. Может, в XVII веке их еще не было? Все, кроме кататоника, в Бедламе отличались крайней общительностью, когда не сидели на цепи.
— Вы слышали, Перкинс вернулся? — сказал угрюмый мужчина, который в приступе ревности убил жену и своего маленького ребенка. — Теперь начнется.
— Что начнется? — заинтересовался Сайлас.
— Увидите, — еще угрюмее сказал шизофреник и, шаркая ногами, направился прочь, разговаривая со своим воображаемым собеседником, который и «вкладывал ему в голову» все мысли и указания и который «велел» ему зарезать жену и маленького сынишку.
Сайлас покачал головой и вернулся к своим невеселым думам, он иногда чувствовал, что если задержится в этом приюте безумных, сам свихнется в ближайшем времени. Он вернулся в свою каморку и стал покорно ожидать обеденной похлебки невесть из чего. К его удивлению, вместе со сторожем в камеру вошел Перкинс. Он был чуть более возбужден, чем обычно, и глаза горели лихорадочным огнем.
— Я пришел узнать, как вы здесь устроились, — заявил он, осматривая каморку. — Надеюсь, вам здесь удобно.
— Насколько это возможно, — стараясь быть вежливым, ответил Бонсайт.
Мордастый сторож поставил миску на пол.
— А как питание? — почти издевательски поинтересовался Перкинс. — Мы очень гордимся нашей системой питания.
— Могло бы быть и получше, — начиная раздражаться, сказал лорд.
— Ну что вы. Все наши остальные постояльцы довольны. А недовольство у нас не поощряется.
— Что вы! Я абсолютно доволен, — выходя из себя, заорал Сайлас. — Меня, здорового человека, держат в психиатрической больнице, кормят помоями, заставляют выслушивать высокопарный бред напыщенного болвана наряду с просто бредом. И все потому, что какой-то злонамеренной бабе вздумалось заплатить этому болвану, чтобы он держал меня здесь до скончания века!
— Вы раздражены, — спокойно сказал Перкинс. — Я думаю, мы это исправим.
— Уходите и дайте мне поесть, — устало проговорил Бонсайт, наклоняясь за миской. Вдруг в поле его зрения появился хорошо пошитый ботинок, который перевернул миску со всем содержимым на пол.
Разъяренный Сайлас поднял глаза вверх и встретился с взглядом Перкинса, который с некоторым любопытством наблюдал за ним.
— Вы опрокинули еду, — сказал «доктор».
— Нет, это вы ее опрокинули! — вскочил на ноги лорд, все отчаяние и раздражение которого вылились в ослепительную вспышку ярости. — И я вас сейчас за это убью!
Он бросился на Перкинса, но, судя по всему, схема была уже отработана, и в камеру ворвались охранники, ожидавшие за дверью. В один момент они скрутили Бонсайта, а в следующую секунду он уже был прочно прикован к стене, а тощий Питер защелкивал кандалы у него на ногах.
— Вот так, — удовлетворенно констатировал Перкинс, чуть шевеля кончиком своего длинного носа. — Вот так. Теперь у вас будет время подумать, справиться со своим дурным расположением духа, а также, я думаю, небольшая диета позволит вам оценить все прелести нашей кухни.
С этими словами он повернулся и вышел в коридор. Сайлас в бессильной злости попытался вырвать кольцо, к которому крепилась цепь из стены, но безуспешно. Это привело лишь к тому, что один из охранников, которые направились вслед за своим шефом, вернулся и наградил его несколькими ударам в живот, после чего ушел, оставив лорда корчиться на жалком ложе. В этот день его больше не кормили, только пару раз снимали цепь, чтобы довести до вонючей дыры в полу, и он лежал, отчаявшийся и безучастный ко всему. Тоска и безразличие постепенно овладевали им.
В этот вечер у Перкинса должна была состояться небольшая дружеская пирушка в его мрачном кабинете наверху. Поэтому охранники допустили некоторую вольность в поведении и надрались раньше обычного. Все это вместе взятое привело к совершенно экстраординарному событию: двери камер-палат не заперли на ночь. В городе часы прозвонили полночь, когда в каморку Сайласа проникла темная фигура и, подойдя к лежаку, уселась на него, прижимая палец к губам. Лорд с удивлением узнал в ночном посетителе соседа-кататоника, которого считал абсолютно безнадежным.
— Тихо! — по-прежнему прикладывая палец к губам, сказал гость. — Не шумите. Я знаю, что вы не сумасшедший. Так же, как и я. И я знаю, кто вы.
Сайлас резко сел на койке, застонав, когда цепь впилась ему в горло.
— Я же говорю — тише! — сказал человек. — Мы можем помочь друг другу!
— Как? — шепотом спросил лорд.
— Я ведь тоже из этих, ну, которые вас сюда упекли…
«Все ясно, — подумал Сайлас, — очередной псих с манией преследования».
— Да, да, конечно, — вслух сказал он. — А теперь, может, вам лучше вернуться к себе? А то, не ровен час, вернутся сторожа.
— Они не вернутся еще как минимум несколько часов, — возразил ночной гость. — Я чувствую их опьянение, они слишком много употребляют алкоголя, — осуждающе добавил он. — Но я вижу, вы мне не доверяете.
— Не доверяю? Нет, ну что вы, — постарался успокоить его Бонсайт. — Просто, если вы из моих преследователей, я не могу доверять вам, а если это вам только кажется, то…
Он не закончил фразу, неопределенно махнув рукой. Но кататоник с неожиданной силой и скоростью перехватил его движение.
— Я понимаю ваши сомнения. Но мне нечем подтвердить мои слова. Все мои способности блокированы. — Он приподнял волосы на затылке и показал лорду металлическую пластину, идущую вокруг затылочной части головы. — Но я знаю, почему вы здесь. Я знаю, что Эллина…
Пораженный Сайлас дернулся на своей цепи и зажал посетителю рот рукой.
— Кто вы? — почти в мистическом ужасе спросил он.
— Я же говорю: я один из них, но когда я попал в это время и познакомился с людьми, мне показалось, что то, как мы с ними, с вами, поступаем, не очень справедливо, что ли. Я попытался объяснить это, как бы это сказать… начальству, главным, командирам. Меня выслушали, а потом… Я здесь. Занимаюсь йогой. До этого я был в Древней Индии. Все принимают меня за сумасшедшего, и никто не трогает. Но когда я увидел, что вас тоже поместили сюда… Я ведь участвовал в разработке вашей операции…
— Какой операции?
— Ну… — Судя по всему, кататоник хотел что-то ответить, но послышались тяжелые неровные шаги по коридору и звяканье ключей. Ночной посетитель тенью метнулся к дверям и исчез.
Взбудораженный, Сайлас долго не мог уснуть и только к утру забылся тяжелым, беспокойным сном. Он не знал, что думать. С одной стороны, он верил, что ночной гость действительно в курсе всего происходящего с ним, но с другой, кто может поручиться, что он не подослан самой Эллиной? Утро не принесло с собой никакого разрешения этим вопросам. Но привело Перкинса, глаза которого были налиты кровью после бурно проведенного вечера и большей части ночи.
— Ну, как наш упрямец? — с сарказмом поинтересовался он, обращаясь то ли к Сайласу, то ли к мордастому охраннику, которого, как выяснилось, звали Бен. — Все еще показывает характер?
— Вчера целый вечер не давал всем спать, — не моргнув глазом, соврал сторож. — Мы с Питером его едва успокоили.
— Ложь! — воскликнул возмущенный до глубины души лорд. — Они весь вечер пьянствовали и даже забыли запереть двери!
Он сразу пожалел об этой вспышке, но было поздно. В любом случае он не смог бы сдержаться, даже если его пытали каленым железом. «Нервы и впрямь становятся ни к черту», — с тоской подумал он.
— Вот как, — с садистской интонацией в голосе протянул Перкинс, сквозь полузакрытые веки наблюдая за потеющим и пыхтящим охранником. Тот прятал глаза, но все его поведение свидетельствовало против него. — Ну, с этим мы разберемся… А пока вернемся к вам. Если вы мешали всем спать — это очень, очень нехорошо. Поэтому, думаю, вам стоит еще немножко посидеть на диете.
Перкинс решительно встал и, направившись к выходу, как бы походя, обронил:
— А вы, Бен, зайдите ко мне на минутку, да, и не забудьте позвать с собой Питера.
