Парагвайский вариант. Часть 1 (СИ) - Воля Олег
Под этот интерес Солано планировал запустить поставки ещё более сильных препаратов, типа «кока-ликеров» или «кока-вина». Спиртовая настойка коки гораздо эффективнее и уже вызывает зависимость, в отличие от жевания листьев. При этом это совсем другие деньги. Здесь и перспективы экспорта просматриваются.
Из листьев коки требовалось извлечь максимальную выгоду. Моральные соображения Солано не беспокоили. Ведь у врага, то есть мирового капитала, морали нет по определению. А проигрывать Солано не собирался.
* * *
В Куско отъезжали солидным обозом. В Лиме и Кальяо можно было купить многое (кроме типографии), и Солано ни в чём себе не отказывал. Взял серы, селитры, ртути. Купил бумагу и чернил по низкой цене, а также пачку стальных перьев английской выделки. Хотя необходимость постоянно их макать их в чернильницу Солано выбешивала.
«Как только представится возможность, запатентую и налажу производство нормальных авторучек, — пообещал он себе усмехаясь. — Заодно и состояние сколочу».
Много закупили хорошего слесарного и плотницкого инструмента. Английского в основном. Солано очень подробно исследовал рынок, пытаясь понять, что уже изобретено, а на чём можно заработать, «изобретя» самому и запатентовав на себя. К сожалению, Лима новинками техники похвастать не могла, и потому картина текущего технического прогресса была неполноценной.
Показательной в этом плане была столичная оружейная лавка. Продавец даже не слышал о револьверах Кольта, хотя Солано был уверен, что те уже должны выпускаться массово. Пришлось довольствоваться увесистым малокалиберным пепербоксом Allen Thurber.
Поликарпо купил себе двуствольный охотничий штуцер и монструозный тромблон с дулом-раструбом. Дульнозарядные, разумеется, но хотя бы уже капсюльные. Тромблон предназначался для Супно.
Вообще, проблема с оружием решилась удивительно легко. Власти оборот оружия не контролировали, но надо было «знать места». Британский консул их знал и, оснащая экспедицию своего сына, недорого купил старые кремнёвые мушкеты Brown Bess на всех участников. Ну а по просьбе «партнёров» купил ещё два десятка лишних и солидный запас пороха. Ему это особого труда не составило.
Груз, расфасованный на вьюки, оказался велик, и пришлось докупить мулов. А также парочку верховых лошадей, специально выведенных для работы в высокогорьях.
Пока боссы закупались для дела, кечуа, получившие наконец обещанные карманные деньги — по три десятка песо на брата, — радовались как дети. Вскоре они украсились новыми пёстрыми пончо, нарядными фетровыми шляпами и новыми крепкими ботинками. Впрочем, из-под новинок торчали старые штаны и выцветшие белые рубахи. Так что образ деревенщины, закупившейся в столице, был целостным.
Караван в итоге составил два десятка мулов, из которых пять были верховыми для кечуа. Двое ехали в хвосте колонны, двое посередине и ещё один вместе с Солано и Патиньо впереди. Неудивительно, что издали все они выглядели как типичные беспечные торговцы.
А чего им бояться? Всего-то в полутора лигах от столицы?
Но стоило голове каравана въехать на мост Пуэнте-де-Сурко, как из-под моста с дикими криками высыпала толпа оборванцев, состоящая из чернокожих и индейцев. Вооружены они были в основном мачете и дубинками. Только у одного, видимо, главаря, был мушкет.
Ехавшие впереди Солано и Патиньо поступили по-разному. Патиньо ударил пятками коня и заставил его в два прыжка вырваться вперёд, стоптав по пути одного из нападающих. А Солано скатился с седла гарцующей от страха лошади и утвердился на собственных ногах. Но, несмотря на разницу в принятых решениях, первые выстрелы прозвучали почти синхронно.
Патиньо снёс первым выстрелом из штуцера голову вожаку. Второй выстрел ушёл мимо, и раздражённый метис выхватил мачете и пришпорил лошадь, посылая её в атаку.
Солано в упор разрядил один из стволов своего пеппербокса в набегающего самбо с занесённым мачете. Нажимая тугой спуск, вручную поворачивая блок стволов и громко ругаясь матом на русском языке, Солано расстрелял все заряды своего недоревольвера. В итоге четыре пули из шести нашли свою цель. Благо дистанция была короткой.
Кечуа Руми прикрывал Солано со спины и чуть позже дорезал своим мачете всех недобитков. Точку в сражении поставил оглушительный выстрел тромблона в руках Супно. Жаль только, что половина заряда картечи полетела не в разбойников, а хлестнула по мулам.
Прочие кечуа после короткой заминки не проявили малодушия, выхватив свои мачете и бросившись в контратаку. Через считаные минуты нападение было подавлено, и всех преступников поголовно перебили совершенно беспощадным образом. В азарте и от испуга для допроса не оставили никого.
— Потери! — закричал Солано. — Есть убитые? Сколько раненых?
Выяснилось, что все живы, но трое получили резаные раны. Да ещё три мула пострадали от дружественного огня.
— Господин, тут кто-то есть, — крикнул один из кечуа, выскакивая из-под моста.
Вскоре на свет извлекли связанного европейца, два трупа и вывели стреноженных лошадей с вьюками. Похоже, это были жертвы предыдущего нападения той же банды.
— Благодарю вас, господа, — принялся жать руки Патиньо и Солано освобождённый от пут европеец. — Вы мои спасители! Если бы не вы, меня ждала бы такая же участь.
Произнёс он с дрожью в голосе, указывая на трупы своих спутников.
— Вы зря решились ехать по дорогам Перу в одиночку, — произнёс Патиньо.
— Мы ехали вовсе не в одиночку! — воскликнул европеец. — Мы примкнули к каравану мулов, перевозящих лёд. Они возвращались в горы, и мы сочли, что с ними будет вполне безопасно.
— Судя по всему, вы ошиблись, — улыбнулся Солано, вслушиваясь в акцент говорившего.
— Вы правы, — понуро кивнул европеец. — Разбойники напали на нас, совершенно игнорируя караван горцев. И те тоже на нападение никакого внимания не обратили. Как шли себе, так и продолжали путь. А нас сначала избили, а потом, выяснив, что мои спутники местные — убили их. С меня они планировали получить выкуп, потому я и остался жив.
— Да. Поучительная история, — кивнул Патиньо. — Кстати, разрешите представиться. Меня зовут Фарабундо Марти, а моего спутника — Юджин Дебс. Мы торговцы и следуем в Куско.
— О! Простите мне мою рассеянность. Она, увы, объяснима и простительна, — развёл руками европеец и поклонился. — Доктор Иоганн Якоб фон Тшуди, натуралист и исследователь, к вашим услугам (1).
— Мне показалось, что вы француз? — удивился Солано.
— Нет. Я швейцарец. Но французский — это мой второй родной язык, — улыбнулся натуралист.
— Вы владеете знаниями по медицине? — прервал обмен любезностями Патиньо. — У нас есть раненые.
Выяснилось, что Тшуди представлял собой идеальный образец учёного своего времени: врач, биолог, лингвист и знаток множества наук. Открыв багаж, он извлёк походную аптечку, которой хватило, чтобы обработать раны пострадавших. И сделал это уверенно, чисто и аккуратно, продемонстрировав, что представления о гигиене и антисептике середины XIX столетия были уже достаточно развиты.
Раненых мулов тоже обиходили и разгрузили.
— Возьмите лошадей моих покойных спутников, — предложил Тшуди. — Только давайте довезём их тела до ближайшего погоста и похороним по-человечески.
Так и поступили, побросав раздетые трупы разбойников в сухое русло реки.
(1) Иоганн Якоб фон Тшуди — https://fr.wikipedia.org/wiki/Johann_Jakob_von_Tschudi
Совершенно реальный человек, именно в это время путешествовавший по Перу и оставивший прекрасные путевые записки. Которые и легли в основу всего моего текста. Спасибо ему огромное.
* * *
— Это в вас говорит юношеский романтизм и максимализм, — покачиваясь в седле, вещал Тшуди. — К сожалению, наука утверждает прямо противоположное. Развитие рас, возможно, ещё и не завершено, но сейчас итог неутешителен. Чёрная раса намного менее способна к умственному усилию, нежели белая. И никаким воспитанием и обучением этого не изменить.
