Шайтан Иван 7 (СИ) - Тен Эдуард

— Белые придут, грабют, красные придут, грабют, куды крестьянину податься? — тихо проговорил я, переваривая услышанное от Хайбулы.

— Какие, белые? — удивился он.

— Не слушай, это я так размышляю, когда думаю. Старейшины и ты, Хайбула, не должны быть слишком высокого мнения обо мне. Да, я что-то значу, но не настолько много, чтобы решать вопросы мира и войны в одиночку. Могу помочь, но нет гарантии, что всё исполниться так, как договаривались. Россия огромна, я песчинка в ней, Хайбула, и вам никогда не победить в войне с Россией. Никому не победить её.

— Так, что тогда делать?

— Надо пробовать, если долго мучиться, что-нибудь получится. Нужно искать мирные пути. Передай старейшине, что их аманат я заберу к себе. Пока не знаю как всё будет, но голодом морить не буду.

Глава 3

Не стал задерживаться у Хайбулы и через день поехали на базу третьей сотни. Савва и сотник ехали со мной в карете.

— Командир, а на кой-тебе аманат сдался? Мы их у себя содержать будем? — спросил Савва.

Веселов заинтересовался и уставился на меня.

— Ты, что, Пётр Алексеевич, аманат собрался себе забрать? — не выдержал он.

— А подумать⁈ — раздражённо ответил я. Сам пока толком не решив, что делать с этим аманатом. Но то, что оставлять, в нынешнем виде, содержание заложников, однозначно нельзя.

— Ну…– задумались Савва и Веселов.

— Ну, я думаю, чем на них тратиться, так лучше казачьих сирот собрать и кормить. А эти, сколько волка не корми, а он в лес смотрит. — Уверенно закончил Савва.

— Точно, командир, верно толкует Савва. — поддержал Савву сотник. Их простое и незатейливое понимание проблемы стало искрой, от которой стал складываться чёткий план. Обрывки мыслей, беспокоившие меня с момента встречи с детьми заложниками в Синявино, выстроились в стройную, железную логику.

— Казачьи сироты, десяти лет, заложники, одеть, кормить, учить грамоте и счёту. Физ подготовка и прикладные предметы. Психологический настрой: верность государю и отечеству. Верховая езда, фехтование. Воспитанники пластунского батальона. В шестнадцать лет, при хорошей успеваемости и физ.подготовке, зачисление в батальон. Адаптация горских подростков в нашей среде и зачисление в батальон на равных условиях. Возможность посещения родных в отпусках. Родственники не беспокоится о своих детях. Хорошая аргументация при разговоре с военной администрации. В крайнем случае именной указ Императора. — Построил я логическую цепь своих действий.

— Бодрый вид, форменная одежда и снаряжение воспитанника, лучшее доказательство хорошего содержания. Возможно, это подтолкнет многих определить своих детей к нам. Нет, создавать учебное заведение не по силам. Без государственного финансирования не потянем и забот слишком много. Начнём пожалуй с аварцев и чеченцев аккинцев. Хорошего понемногу.

Глубоко задумавшись, я вдруг заметил терпеливо ожидавших моего окончательного вердикта Савву и Веселова. Тяжело вздохнув, я коротко изложил им суть. Они выслушали и молчали с минуту, переваривая.

— Ежели так… то я согласен, — первым нарушил молчание Веселов. — Толк действительно может быть. Ты же сам, командир, говаривал: ежели человеку с утра до ночи талдычить, что он свинья, так он в итоге и захрюкает. — Он хитро рассмеялся.

— В принципе, ты прав, — улыбнулся я, — но сравнение в данном случае не совсем… корректное.

— Опять ты за своё, командир, словами непонятными бросаешься, — с комичным вздохом пожаловался сотник.

— «Не корректное» — значит не совсем уместное, не подходящее, — уточнил я.

— Так бы сразу и сказал, чего мудрить-то! — оживился Веселов. — Ладно, другой вопрос назрел: а ежели родичи какого-нибудь мальчишки бунтовать вздумают или к тому имаму подадутся, что тогда с воспитанником делать станешь?

— Действительно, что тогда? — тут уж задумался я. — Не знаю, братцы, ей-богу, не знаю. Пожалуй, нужно вовсе прекратить эту практику — брать заложников. Особой пользы от неё нет, одно озлобление.

— Наверное, ты прав, командир, — неожиданно серьёзно сказал Савва. — В старину, слышал я, хоть и брали аманатов, но смысл был не только для острастки. Их растили почти как своих. Человек волей-неволей перенимал обычаи, становился своим для тех, у кого в заложниках жил. Вот и мы… вроде — заложники, а по сути то, будем растить из них пластунов. Своих.

Я с удивлением посмотрел на Савву.

— Силён вахмистр, молодец Савва. В самую суть смотришь, на перспективу.

— Да ладно, командир, мальцов жаль. Мытарят их как взрослых. Забирать надо и сирот собирать. Эт ты, командир, всегда всё по уму делаешь. Небось давно уже всё продумал, а нас проверяешь.

— Не без этого, — усмехнулся я. — К сожалению, не я такой умный. Древние греки и римляне так с детьми варваров поступали, когда в заложники брали. Так что готовь фургон, Ерёма, воспитанников перевозить будем. Проедусь я в четвёртую и пятую сотни. У них в станицах наверняка сироты есть вот и до них доведём что воспитанников собираем.

— Дело, командир, у нас в станицах есть. — сказал Веселов.

— Ерёма, ты не особо разворачивайся, по началу постарше ребят набирай, мальцов если круглый сирота. Скажем пять мальцов. — остудил я его настрой.

— Понял командир, сделаю как надо.

После осмотра третьей сотни, посетил четвёртую сотню, сотника Юшкина Филимона и пятую, сотника Колоды Фрола. В отличие от Веселова им пришлось строить укрепления с нуля. Строилось укрепление на подобии нашего, Пластуновского. Трёх метровый земляной вал, хорошо укреплённый, ров глубиной два метра, крепкие ворота. Вокруг укрепления стали селиться казаки, крестьяне. Служба неслась исправно. Стычки с отдельными мелкими отрядами горцев и мелкими бандами случались намного чаще чем у нас. Округа патрулировалась, и постепенно горцы вытеснялись от линии. Сообщил сотникам о наборе сирот определив им квоту пять человек. По пути прихватив фургон у Веселова, заехал в Крестовск. Здешнее укрепление имело вид немного лучше, ухоженное и подготовленное. Солдаты, стоявшие на посту, имели вид более презентабельный.

— Доложи, братец, начальнику, полковник граф Иванов Васильев прибыл по его душу.

Меня, в сопровождении Паши и Саввы, провели внутрь, к штабу. При входе меня встретил капитан в пехотном мундире и поручик.

— Господин полковник, комендант военного укрепления Крестовск, капитан Билов Илья Иванович.

— Поручик Замков.

— Здравствуйте господа! Мы можем поговорить?

— Прошу вас, — указал капитан на вход. Спартанская обстановка в штабе. Мы расселись за столом. Бойцы остались во дворе.

— Скажите капитан, у вас находится аманат горцев?

— Да, в количестве двенадцати человек, младшему одиннадцать, старшему четырнадцать. — насторожился капитан.

— Дети чеченских старшин?

— Не только, двое ингушей, кумык и двое аварцы. — Всё не мог понять меня Билов.

— А как вы содержите их?

— Обычно, живут в отдельном доме, всем скопом. Питаются с солдатского котла.

— И всё? — Удивился я.

— А с чего брать остальное? Денег на их довольствие не выделяют, никому нет дела до них. Выход за ворота запрещён, привлекаются на уборку и хозяйственные работы. — доложил нахмуренный капитан.

— Я забираю их всех с собой. — заявил спокойно и равнодушно.

— То есть как, забираете, господин полковник? — Оторопел капитан.

— Просто, капитан, принимаю по списку и везу к себе.

— Но вы не можете, вот так, просто, без приказа, без бумаг… ну я не знаю, без чего ещё.

— К сожалению могу, имею полномочия. Оставлю вам рапорт, в котором укажу, что я, под свою ответственность, забрал заложников к себе на базу отдельного пластунского батальона, командиром которого я являюсь. Если вас что-то не устраивает господа, оставьте аманатов себе. Поверьте, я не горю особым желанием обременять себя подобным довеском. Но в таком случае, вы напишите бумагу, в которой укажите, что вы, капитан, отказались передать заложников мне. Простите, но я должен бумажкой прикрыть свой зад от гнева моего начальства.