Шайтан Иван 7 (СИ) - Тен Эдуард

— Господин полковник, ради Бога, заберите их всех, но как-то всё это действо, выглядит странным. Никогда до сих пор не преходилось сталкиваться с подобным.

— Простите, господин полковник, а что вы с ними собираетесь делать? — поинтересовался поручик.

— Ничего, будут сидеть у меня на базе.

— Не понимаю? — запутался он.

— А вам не надо понимать, господин поручик, идите и подготовьте аманатов к дороге, — строго скомандовал капитан. — Прошу вас, господин полковник, напишите мне рапорт о вашем деянии, пожалуйста. Списки аманатов сейчас подготовят. На них необходимо поставить подписи. Сдал и принял.

— Конечно капитан, дайте бумагу и перо.

Мы вышли во двор, где солдаты вывели двенадцать подростков сбившихся в кучу. Худые, некоторые с узелками, смотрят насторожено. Выглядели они не так затрапезно, как в Синявино.

— Вы все поедите со мной, в пластунский батальон. Бегать от меня не стоит, провинившиеся будут наказаны. Подробно узнаете позже. Вашим родным будет сообщено где вы проживаете. При хорошем поведении вам будет предоставлен отпуск и позволено навестить родных.

Эркен перевёл на аварский. Подростки слушали молча, не выказывая ни каких эмоций. Взгляды не детей, а взрослых, познавших жизнь с нехорошей стороны. — Грузите, выступаем. — отдал команду.

По дороге в Синявино остановились на ночёвку. Аслан приготовил кулеш в котле. Деревянные ложки купили, разнобойные деревянные миски у всех были свои. Как они ели… пришлось прикрикнуть на них. Аслан объяснил, чтобы они не торопились. Всем дадут добавку. Сытые и счастливые они, осоловевшие, сидели у костра, тихо переговариваясь. Эркен подсел к ним с кружкой фруктового отвара.

— Дядя, куда нас везут? Там тоже так вкусно кормить будут. А зачем нас забрали?… — и ещё множество вопросов.

— А ну, молчать! Вы же будущие воины, а болтаете словно старухи у колодца. Привыкайте вести себя как воины — пластуны.

Все подростки с удивлением и недоверием слушали Эркена.

— Нам даже оружие дадут? — раздался вопрос.

— И оружие и обмундирование, и снаряжение, наверное.

— Но мы не русские, мы аманаты? — новый вопрос.

— А вы на меня посмотрите? Я похож на русского? У нас в батальоне служат разные люди, но все мы пластуны. Нам без разницы кто ты, русский, аварец, чечен… и вообще, кем ты был раньше. Если ты стал пластуном, значит ты наш.

— А если я не хочу быть русским пластуном? — спросил самый старший из подростков.

— Не знаю, точно, как командир решит. Скорее всего вернут обратно. Сиди дальше, если не хочешь быть пластуном.

— Всё ты врёшь, — со злостью сказал тот же подросток.

— Пластуны не врут, — нахмурился Эркен. — Всё всем спать, завтра рано вставать.

Все в пол глаза присматривали за подростками.

Веселов, как всегда, сумел удивить. По прибытии на его базу перед нами предстала шеренга подобранных по станицам мальчишек. Рослые, лет десяти-четырнадцати, и — словно запятая в конце предложения — один махонький, лет семи, весь перемазанный, с двумя струйками у носа.

— Ерёма, я вроде бы говорил — от десяти, — голос мой прозвучал сухо.

— Так он круглый сирота, командир, у старого дядьки прозябал, — оправдывался Веселов.

Высокий парнишка с колючим взглядом, стоящий рядом, вызвался пояснить:

— Это Лукашка. Сирота круглый. Тётка его поспешила сбагрить, когда прослышала, что сирот в приют собирают.

— А ты кто? — вклинился Савва, его строгий голос прорезал воздух.

— Я Стёпка…

— Со званиями не знаком? Докладывай по уставу!

Парень выпрямился в струнку: «Степан Зыков, господин вахмистр, из станицы Гремлиновки!»

— Вот так-то лучше. Привыкайте. Отныне вы — воспитанники пластунского батальона. Зыков, ты у них, временно, старший, отвечаешь за всех, — отчеканил Савва.

Я оставался в тени наблюдая. И увидел, как Степан, подведённый к группе горских аманатов, вдруг застыл, будто наткнулся на невидимую стену.

— Я с ними — ни за что! — вырвалось у него, и младшие, словно цыплята, инстинктивно потянулись к нему, ища защиты.

Я велел всем присесть. Веселов, Савва, Паша, Аслан рядом, пластуны — позади, а в центре — два десятка судеб, переплетённых войной.

— В чём причина, Степан? — спросил я, уже догадываясь.

— Они отца моего зарубили, — прорычал он, не сводя горящих глаз с неподвижных горских мальчиков. В его взгляде стояла та самая, старая и страшная правда Кавказа.

Воздух стал густым и тяжёлым.

— Они ли? Или их отцы? — спросил я тихо.

— Какая разница? — голос его сорвался на шепот. — Они — их кровь. Не зря их здесь держат.

Я поднялся, обращаясь ко всем, к каждому:

— Слушайте все! Эта война принесла много горя. И им — тоже. — кивок в сторону аманатов. — У нас, в батальоне, вы либо станете товарищами, либо вам не место среди нас. Законы пластунов — один за всех и все за одного. Вам придётся забыть о личной мести, только интересы батальона. По прибытии в батальон, вам подробно расскажут о наших законах. Насильно никого не берём. Решайте. Час на раздумье.

Тишину нарушило лишь шарканье босых ног. Ко мне подобрался тот самый мальчонка, Лука.

— Дяденька… возьмите. Я буду служить, — в его глазах стояла такая бездонная тоска и надежда, что-то ёкнуло внутри.

— Справишься? — присел я перед ним.

— Справлюсь. Я сильный. Только есть очень хочется.

— Вижу. Но сначала, Лука, не мешало бы тебе умыться. Паша, приведи этого воина в божеский вид.

— Есть, господин полковник. Пойдём, аника воин, — с доброй ухмылкой сказал Паша, уводя его.

— Веселов! — окликнул я сотника. — Котёл нам второй нужен, смотри, сколько ртов. И дроблёнки подбрось.

— Уже, командир! Мясо парни погрузили, хлеба… в дорогу хватит.

Ровно через час колонна тронулась. Отказников не было.

Глава 4

Обоз с воспитанниками под началом Эркена и возчиков тронулся в путь, к базе. Мне же пришлось вернуться в Пятигорск, требовалось доделать неотложные дела. Первым делом я навестил штаб линии, дабы отметиться и нанести визит вежливости. Сначала генералу Мазурову, а затем и подполковнику Александру Константиновичу Шувалову.

— Здравствуйте, Пётр Алексеевич! Вы прямо как ясное солнышко, — приветствовал он, поднимаясь из-за стола.

Я не мог не заметить на его груди новую награду, Анну третьей степени, но уже без мечей.

— Поздравляю с Анной, Александр Константинович.

— Вашими молитвами, Пётр Алексеевич, исключительно вашими стараниями, — отозвался Шувалов. — Если признаться откровенно, все мои награды получены при вашем непосредственном участии. Так что уж будьте добры, дайте знать, когда задумаете очередное дело! — рассмеялся он.

Но его улыбка мгновенно исчезла, когда я перешел к сути визита:

— Вы получили секретную депешу от начальства?

— Так точно, получил, — Шувалов сразу стал серьёзен. — Позвольте спросить, Пётр Алексеевич, это ведь ваша инициатива?

— После некоторых вскрывшихся обстоятельств стало ясно, в наших рядах завелся предатель, и находится он на весьма высоком уровне. Полагаю, что где-то в штабе Кавказского корпуса.

— Согласен. Я, для верности, уже проработал наших генштабистов. Их не так много — всего четырнадцать человек, включая меня. Надеюсь, моей лояльности вы доверяете? — вопросительно посмотрел на меня подполковник.

— Вы упускаете одну важную деталь, Александр Константинович. Вам и всем выпускникам Академии штаба линии, недоступна полная информация о движении тыловой службы Кавказского округа. А у предателя она имеется!

— Я тоже пришёл к такому выводу и провёл профилактическую проверку своих людей. Знаете, удалось выявить нескольких офицеров, потенциально склонных к нежелательным поступкам. Пока не стану называть имён, но ваше стремление прояснить этот вопрос более чем понятно.

— Кто у вас по вашей линии в штабе Кавказского корпуса? — поинтересовался я.

— Полковник Желтов, — сразу ответил Шувалов. — Офицер чрезвычайно грамотный и толковый. Провёл на Кавказе больше шести лет, так что, в отличие от меня, обзавёлся обширной сетью осведомителей и лазутчиков. Уверен, он и сам уже ведёт разработку по этому вопросу.