Патриот. Смута. Том 6 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Перстни на руках и цепь на шее.

Вместе с Прокопием было еще четверо человек. Двое достаточно крепких, тоже в бронях. Один в бахтерце, второй в юшмане. Напряженные, по сторонам зыркают, примечают все. Где у кого оружие, кто на какой позиции. Эти не в заговоры играть пришли, а защищать или, если приказ дан будет — убивать кого-то.

Видно сразу — личная охрана.

Таким палец в рот не клади, откусят сразу по локоть. Опытные, матерые. Может даже и с моими троими совладать смогут, если потребуется. Тут, как говорится, кому повезет в бою больше. По лицам видно, что не столько знатного рода они, сколько именно близкий, доверенный круг.

Самые верные, за которыми себя Ляпунов ощущал защищенным.

И еще двое — юноши. Эти в кольчугах сильно попроще. Скорее дети каких-то важных рязанских семей. Аристократия.

Ну и мои парни, тоже четверо, что сопровождали их.

Где-то там за спинами еще Тренко и Федор должны быть. Задерживались что-то.

Собравшиеся здесь, подле меня люди подняли в приветствии, поклонились неглубоко. Я один сидел напротив входа и в свете свечей изучал вошедших. Чуть нагло так поглядывал, развалившись, не поднимался.

Повисло неловкое молчание.

Пару мгновений замешкавшись, Прокопий, осмысливал обстановку. Все же возраст говорил о многом. Несмотря на накопленную мудрость десятилетий решение принимать становилось ему все труднее.

— Здрав будь, государь наш, Игорь Васильевич. — Он поклонился, добавил.

Не ослышался ли я. Не господарь, а прямо государь?

Люди, что с Прокопием пришли также проговорили слова приветствия. Тоже кланялись, только делали это как-то натужно, не очень понимая, почему их лидер действует так, а не иначе. Плохо проинструктировал ты их. Видимо, планировал действовать по обстановке. Учитывал то, что все же у нас здесь не светский раут и не прием в царских палатах.

Встреча в военных условиях, в каком-то богом забытом городке.

— И ты здравствуй. — Я поднялся, смотрел на него пристально. Поглядывал на других, четверых. Двое то опасные, хотя… Да вряд ли задумали они чего. По виду больше сами опасаются нападения, чем планируют нехорошее. — Проходи, гостем будь, садись по правую руку от меня.

Указал ему на лавку, где сидел Григорий, с кипой разложенных, но чуть прибранных бумаг.

На лице Прокопия мелькнула на секунду некая негативная эмоция, но быстро ушла. Чувствовалось, что сидеть подле какого-то неведомо кого… Не считал он хорошим знаком. Но сказать-то ничего против не посмел. Да и с иной стороны, когда на сторону первого Лжедмитрия он переходил, с кем сидеть-то приходилось? С Ляхами да казаками.

До Москвы.

Это там уже по местничеству все началось. Что и принесла первому самозванцу просто гору проблем. Это сейчас уже все больше перемешалось. И терпимее стало. Хотя в реальной истории, дальше после смуты книги с родовыми достижениями особо привилегированных особ сохранялись.

Только спустя больше, чем полвека уйдут они наконец-то в прошлое.

Тем временем взглянул я на свиту рязанского воеводы, тоже им указал на лавки, произнес.

— И вы, люди служилые, располагайтесь. Заслуг ваших и мест, не ведаю я. Поэтому, как в походе, по-простому, прошу, без споров. — Махнул рукой, указывая за стол.

Все они, переглядываясь, двинулись к столу.

В проеме появился Тренко, чуть запыленный и утомленный, с недовольной миной на лице. Он встречал этих людей, выполняя мою волю. И явно был не в восторге, потому что был он больше воином, чем политиком, и все эти расшаркивания… Не его стезя.

Следом за ним вошел Федор.

Этот чувствовал себя совершенно неловко. Не привык он к таким посиделкам. Все же был он отличным воином. Я его десятником назначил, но вот до сотника — это уже сложно ему было. Саблей рубиться и дела делать это одно, а людьми командовать — все же иное.

— Господарь наш, Игорь Васильевич Данилов, дозволь вначале дар тебе вручить. — Пройдя несколько шагов вперед и заняв место уже у стола проговорил Ляпунов. Чуть поклонился. — От земли рязанской, царю-батюшке русскому.

Глава 18

Повисла тишина. Яков смотрел на меня, как и Григорий. Богдан и Абдулла за спиной, я прямо почувствовал это, напряглись. В воздухе как-то сразу нависло напряжение. Все мои люди знали, царем себя именовать я никогда не стремился.

Но здесь и сейчас ситуация была более интересная.

Старик прощупывал меня. Как и я его. Уверен, он думал, что перед ним какой-то молокосос, который является лишь пешкой в чьей-то игре. Ляпунов очень хотел понять в чьей. Кто за мной стоит из высоких бояр? И где те, вокруг меня, кто олицетворяют его волю. Полагаю, не мог он себе представить, что довольно юный человек, которым я казался и, физически, был — может сотворить такое. Хотя бы малую часть из того, что обо мне говорили.

Да, сплетни, уверен, раздували заслуги, но были и факты. Рязанец не мог не понимать, что каким-то чудом татар я повернул вспять. Или… Те, кто за мной стоит.

Только вот здесь перед ним был Игорь Васильевич Данилов и мои офицеры. Никакого кукловода за плечами не было. Ни один из моих людей, кроме, пожалуй, Гигория, вообще не походил на того, кто может играть в политические игры. Ну еще татарина можно было попутать. Почему? Да просто ввиду меньшего понимания менталитета степных народов.

А я сидел, буравил взглядом Ляпунова и думал…

Вот это ты с козырей зашел, так зашел. Даже меня удивить смог. Решил сразу на важный вопрос ответ получить. Может и про Земский Собор услышать хочешь? С чего прямо вот так в лоб — Царь-батюшка, да еще и русский.

Это что-то странно завернутое

Ну да ладно. Бог троицу любит, первый раз господарем назвал, второй — царем, подождем третьего. А пока…

Поиграем. Покачаем.

— Добро. — Проговорил я медленно с улыбкой на лице. — Прокопий Петрович, с чем пришел ты ко мне?

Мои бойцы малость расслабились, но все равно следили. Знали, что такого обращения я не люблю. Они-то понимали — я игрок и Ляпунов игрок. Остальные по обе стороны наши подчиненные. А вот Рязанец пока этого не понял. Старость не давала поверить в то, что молодой человек смог собрать вокруг себя целую армию и после событий под Воронежем успешно двинуть ее к Москве. Дойти до Тулы.

Еще бы. Я видел, в каком состоянии лагерь Лжедмитрия. А ведь управляли им люди более опытные с виду и, казалось, более мудрые.

И за столом развернулась игра умов. В которой пока, уже на старте старик попал в ловушку. Два разума столкнулись, две силы сошлись в схватке и победителем выйдет один.

Старик думал, что он. И шел прямо сразу напролом, как ледокол, выявлял, как ему казалось, важное для себя. Но, уверен, найдет коса на камень, и выведу я его на чистую воду. Вскрою все помыслы.

— С поклоном мы пришли. Люди рязанские.

Ляпунов проговорил это, улыбнулся, хотя глаза оставались холодными. Махнул своим людям. Один из юношей чуть замешкался, но довольно быстро протянул ему ларец. Прокопий принял, двинулся вперед сам, обошел Григория и поставил передо мной.

Интересно, а придумали они здесь уже тайные механизмы? Вскрыл и взорвался?

Нет, вряд ли такое возможно. Может быть, где-то в Европе, да и то — проще там, наверное, ядом отравить. А не такими хитростями. Да и случись такое, всем этим пятерым обеспечена долгая, очень долгая и безмерно мучительная смерть.

Из терема они просто не выйдут.

Тем временем рязанский воевода вещал:

— Прими, Игорь Васильевич дар от земли рязанской. И нас в воинство твое христолюбивое прими. — Поклонился он, добавил. — Просим.

— Рассаживайтесь, собратья, рассаживайтесь. — Указал я вновь на лавки. — Это, конечно, не боярские покои, но… Война на земле, Смута. Где бог послал, там встречаемся.

Рязанцы нервничали.

Видно было, что чувствуют они себя, как не в своей тарелке. Но сели все же, хотя и выглядели напряженными. Двое здоровяков подле Ляпунова, а молодежь на другой стороне, близ Якова. Тренко там же место занял, а Федор последним сел, с краю стола. Все же знатность его была, считай, никакой.