Патриот. Смута (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Патриот. Смута

Глава 1

— Деда, как настоящая!

Игорек, правнучек мой, размахивал шашкой. Деревянной, конечно, маленькой. Не доверю я ему еще ту, что реликвией семейной на стене в доме висит. Ею еще мой отец немцев рубил и его отец тоже германцев, только в первую мировую. А эту я сам с любовью резал. Сидел, строгал, морил, красил, всю душу вложил. Знал, что приедет подрастающее поколение, подарок готовил, чтобы традиция передавалась и сохранялась.

Вышла и правда хорошая игрушка.

Точь-в-точь как та, что мне в его возрасте отец подарил. В носу чуть засвербело, накатили воспоминания. Когда тебе к восьми десяткам, оно бывает. Идешь, смотришь вроде на обычные вещи, а вокруг… Вся жизнь перед глазами проходит — та самая, которой ты свидетелем был.

Этот дом, что сейчас развалюхой стал, в свои годы был главным красавцем нашей улицы. Его друг мой строил, товарищ из детства, только помер, девяностые не пережил. А вон там, в те же лихие годы, коттедж построили на пустыре. Сейчас уже, в сравнении с новомодными хоромами, обычный такой домик, крупный только. Постарел, зарос слегка диким виноградом, и люди остепенились, проще стали. А в то время владельца соседи прозвали «бугром».

Мы шли медленно вниз по улице к реке. Родители Игорька давно уже там, с самого утра. Ну и нам пора догонять. Сумка с водой, бутербродами, полотенцами, пледом давила на плечо. Летнее солнце пригревало лысину.

Жарко будет. Хорошо, самое время для купания. Потом к обеду домой, окрошку есть. На квасе белом, да с огурчиками свойскими, сметанкой нашей местной. Яйца, колбаска, лучок, как положено. Аж слюнки потекли. Ну и картошечку горячую отварю, крупную на части порезанную к столу. Молодая только пошла, маслицем ее чуть полить, укропчиком приправить и будет пир горой.

По жаре — самая та еда. А потом мороженое. Это вам, конечно, не пломбир за двадцать копеек, который отец покупал раз в месяц с получки, но тоже хорошо.

Правнук прыгал вокруг, кружился, шумел.

— Кия, на тебе, на… Всех порублю! На… Гад. Получай!

Славный воин растет.

— Деда, а разве машины летают?

Он остановился, замер, уставился куда-то мне за спину. И тут я услышал дикий звук клаксона, грохот, шипение шин по асфальту.

Не думая, схватил пацана в охапку и дернул с дороги. Мимо пронеслась, долбя басами, тачка. Из слов я разобрал только «шмаль, бухай и бабья бл…ь». М-да, колоритно. В машине несколько человек. Не подростки и не мужики, что-то непонятное, промежуточное.

— Мозгов нет, чужие не вставишь. — Выругался я. Уставился на правнука, не испугался ли, все ли нормально.

— Деда, ты герой!

Мальчишка смотрел на меня глазами круглыми от счастья. Это приятно. Безмерно. Когда самый родной и любимый человек, младший в роду, видит в тебе пример для подражания. Этот взгляд стоит очень и очень многого.

Я улыбнулся в ответ, ничего не проговорил, только кивнул.

Мы двинулись дальше. Правнук шел рядом, смотрел по сторонам, не прыгал и не кричал. Ситуация с машиной его явно испугала, но говорить и жаловаться он не стал. Спустились по улице мимо домов и садов к пляжу. Раньше свободный вход был, а сейчас территория огороженная. С одной стороны, скажешь плохо, а с иной — порядок. Проходная, там знакомый мой сидит, хороший мужик. Махнул ему, идя ко входу.

И тут…

Знакомые басы, смех, шум-гам справа на парковке. И вновь что-то там про «бабья бл…ь».

Из пролетевшей мимо нас совсем недавно тачки выгружались те самые парни, трое.

— Еб…й рот! Поцарапал крыло! Сраные горки, бл…ь!

— Чо за место ты выбрал, Стасян? Х…ня какая-то! Драйва нет! Телок нет! Пи…ц.

Машина умудрилась на повороте въехать в пластиковый контейнер с мусором, опрокинуть его. Пакеты разлетелись по дороге. Содержимое вывалилось, но парни даже не думали поправлять положение, втроем орали друг на друга, матерились почем свет стоит.

Еще один — водитель, пошел договариваться, чтобы машину загнать на территорию пляжа. Так-то можно, но вот этим бы я хрена лысого чего разрешил. Вообще, метлой поганой погнал бы. Злость начала закипать внутри, но я сделал глубокий вдох.

Я взял руку внука, и мы двинулись к выгружающимся.

Ощущения от компании тут же дополнилось нецензурной бранью из открытой машины. Музыка продолжала орать что-то невнятное, в котором мои старческие уши разбирали только «Х…й, пи…а, вот и вся еб…я».

Поморщился. Отступающая злость накатила вновь.

— Сука, е…я. Перекрашивать опять.

— Если на пляж с тачкой не пустят, я тебе е…о раскрою, Стасик.

— Да заткнись, урод. Сам бы место выбирал.

Я решил нарушить их матерную дискуссию.

— Убери! — сказал я громко и четко. Рука показала на раскиданный мусор и перевернутый контейнер.

— Чего? — Короткостриженый уставился на меня. — А дед, иди дальше давай, мелочи нет.

Его руки привычным движением смяли баклажку и пульнули ее в кусты. Холодная злость начала сменяться настоящей яростью. Это уже залет! Мало того что вы мусорку снесли, орете как твари, так еще внаглую хамите.

— Чо зыришь, дед. Иди давай, солнце в твоем возрасте вредно.

С этими словами он заржал, достал очередную баклажку, крутанул, та зашипела, пенный напиток полился наружу.

Я чувствовал, что внуку, стоящему рядом, страшно. Рука его крепко сдавливала мою, сам прижимался ближе. Он верил мне, знал, что не подведу, защищу.

Трое у машины и еще один где-то сзади. Но я таких уродов в свое время легко раскидывал, а эти еще и пьяные. Серьезно с ними никогда и никто не говорил. Значит, мне учить уму-разуму.

— Подними, я сказал. Это наша земля! Здесь себя так не ведут.

— Чего? Ты меня учить будешь?

Второй парень, стоявший рядом, попытался остановить буяна, положил ему руку на плечо, но тот скинул, выпалил.

— На х… иди, Стасик. Слышь, дед-пердед, учить меня не надо. Я сам ученый. Вали отсюда, пока ноги целы. А то я за себя не отвечаю.

Третий в это время отвлекся от разгрузки, занял место у открытой двери. Я был уверен, что там под сиденьем у них есть что-то тяжелое. Бита, может, монтировка. Откуда вы такие взялись? Из какой трущобы вылезли? Девяностые закончились давно, но, видимо, не везде и не для всех.

Сейчас начнется потеха.

— Игорюша, отойди. — проговорил я спокойно. — И сабельку я у тебя позаимствую, потом новую сделаю.

Правнук кивнул. Перечить не думал, лицо его стало серьёзном. Глаза смотрели, и все понимали. Дедушка дает важный приказ, его надо выполнить, и все будет хорошо.

— Ну что, поговорим по-мужски?

— Ты, дед, совсем страх потерял.

Короткостриженый, покачиваясь, сделал шаг вперед, потом второй.

Пока он медленно шел, в душе моей закипала злость. Ах ты падаль пьяная. Ты же предков своих позоришь, землю свою, кровь свою. Что вы за люди.

Он ударил первым, тяжело, неуклюже.

Я сместился с линии, саданул сабелькой в лоб. Так, больше с назидательной целью. Получилось быстро, ладно, но мышцы ответили болью. Суставы заныли. Непросто будет. Но таким козлам я не проиграю и не отступлю. Хрена.

Парень схватился за лоб.

— Аааа…

Даже крови не было. Шишка появится приличная и все, а ты уже орешь.

— Молись, дед!

Из-за машины выбежал тот, что до этого тянул биту. Размахивал ею, подступал. Третий, вроде Стасик, растерялся. Он оказался то ли самым адекватным, то ли трусоватым. Когда твоих товарищей бьет какой-то мужик, даже если они не правы… Вполне мог полезть в драку.

Я встал в стойку. Была бы сабля настоящая… Хотя, рубить и резать их я бы не стал. Поучить нужно. Синяков да ссадин набить, чтобы знали, как хамить.

На пляже тем временем началась кутерьма. Правнук постарался, молодец. Помощь позвал. Шум и гам за спиной воодушевил. Но отвлекаться на это нельзя.

Вооруженный подбежал, ударил. Бита пролетела мимо. Бил парень хорошо, уверенно, но не понимал, с кем связался.