Патриот. Смута. Том 6 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Значит, пропустит Новгородцев. Чем воевать-то с ними? Да и зачем.

И, беспокоил меня еще один очень важный вопрос. Он касался и Серпухова, и Рязани и Нижнего Новгорода. Каким-то путем от Волги, из Макарьевского Желтоводского монастыря повезет Лыков Оболенский якобы… Якобы Феодосию Рюриковну. Вопрос ее истинности большой. Очень. Но сам факт, что этот человек будет сопровождать не только девушку, но и ее мамок-нянек, других монахинь, и какой-то архив, а еще свидетелей. Это же человек десять. Женщин. А значит, им охране нужна.

Неприметно такой толпой проехать сложно. Очень.

Получается, этому самому Оболенскому как-то надо договариваться с теми, через чьи земли он идет. А то может выйти, как у Артемия Шеншина. Внезапно наткнулся на неравнодушного воеводу с большим отрядом и серебро, что татарам предназначалось, моим стало.

Не выйдет ли так с этой Рюриковной?

Сложно, ой сложно.

Мотнул головой, выходя из раздумий. Приказал накормить, напоить людей с дороги. И не чинить преград, если вернуться захотят.

Ели мы вместе в тереме. А после решил зайти с козырей, когда уже речь об отъезде зашла. И по этикету прощаться они начали.

— А что, у входа видели человека-то? — Вкупе с доспешной конницей еще и о царике сказать было надо, чтобы Прокопий там у себя шустрее думал в верном и нужном мне направлении. Перестал сомневаться.

От автора.

ВТОРОГОДКА, книга 4

В девяностых его убил лучший друг. Но он не умер и переродился в школьнике в нашем времени. И теперь он подобрался вплотную к своим врагам, матёрым и опытным, ситуация обострена до предела.

Идёт выкладка 4го тома: https://author.today/work/502881

На 1-ый и остальные тома большие скидки: https://author.today/work/470570

Действуют скидки и на другие книги Дмитрия Ромова.

Глава 17

Гонцы переглянулись, помедлили с ответом. Чувствовалось, что не знают они, кто это такой. Что за человек.

— Так это… Боярин какой-то, али князь.

— Царик это. — Улыбнулся я по-волчьи. — Не признали?

Повисла тишина.

Глаза гостей на лоб полезли.

— Царик, что Дмитрием Ивановичем звался. Пойман, сидит. Людям напоказ, как Иуда, что Христа продал. Так и он, Русь продавший ляхам и упырям всяким.

Думаю, если бы они не сидели на лавке, то ноги, скорее всего, могли и не выдержать. Шокировал я их знатно.

— Вы кваску выпейте на дорожку и в путь. — Добро проговорил я.

Минут через пять рязанцы отошли от шока. Оседлали коней и отправились обратно к бродам, куда-то на северо-восток. Пускай расскажут Ляпунову об увиденных ровных рядах пехоты и бронированной, хоть и не латной коннице. И про царика тоже

Чтобы рязанцы десять раз подумали, стоит ли на нас лезть с огнем и мечом.

Сам начал ждать.

Вновь объехал все оборонительные сооружения лагеря. Поговорил с сотниками. Все проверил, всем объяснил, что да как на случай провокаций каких и встречного боя. По моим прикидкам рыпнуться Ляпунов в прямом бою, даже если захочет, то не посмеет. Его войска поймут разницу. Осмыслят, что мы их раздавим. Да, с приличными потерями. Но три тысячи его воинов, посошную рать я не считал, против трех моих — в лагере засевших, да натренированных, да замотивированных.

Нет, несдоровать рязанцам.

Надеюсь — не дойдет до этого. Миром все решиться и пойдут они под мое крыло.

С такими мыслями засел я в тереме. Карту изучал, людей принимал, что ко мне с докладами приехали. Григорий у меня сидел. Мы обсуждали с ним возможные дальнейшие действия. Объемы казны, запасы провианта и фуража.

Пока что выходило все вполне отлично.

Ближе к вечеру вернулся мой разъезд и священник из церкви.

Встретил его я лично, во дворе. Старик выглядел усталым, если не измученный. Чуть ли не свалился с коня. Сполз еле-еле.

Но, отпускать его в «свободное плавание» было нельзя. Двинулся сам говорить.

— Здравствуй, отец.

Он тяжело дышал. Ноги расставил далеко, видимо, с непривычки натер себе все, что только можно. Головой мотал, в себя никак прийти не мог. Казалось — еще немного и бухнется на землю.

Черт, помрет еще, чего доброго.

Нехорошо.

Подхватил его под руку, повел к храму. Он ошалел от такой ситуации. Даже дернулся, но как-то быстро смирился. Оперся на руку, ковылял рядом. Сил сопротивляться у него не было.

А то что Царь его ведет в храм Божий, видимо, растрогало до глубины души.

Служилые люди, что его сопровождали к Туле и обратно, уставились на меня. Но, так нужно было. Пускай видят все, что для тех, кто волю мою выполняет — я простой человек, и если помощь нужна дряхлому, преклонному человеку, то нет причин не помочь ему.

Махнул им рукой, остаться приказал.

Несколько вопросов к ним у меня тоже имелась.

Пускай пока постоят, подумают, Царь я или воевода. А этот человек сделал сложное дело, которое никому иному поручить нельзя было. Это заслуживает уважения.

— Ну что, отец, как прошло?

Меня интересовали факты и подробности.

— Как восприняли люди?

— Да как, господарь. — Он ковылял, с трудом переставляя ноги. Голос звучал надрывно. — Передал. Собрат мой, служитель там, в церкви читал, вздыхал. Тяжело ему принять это было. Крепко задумался. Мастеровым тоже передал. Они люди грамотные. При мне прочли. Хмурились.

Довел я его до паперти. Здесь уже он чуть силу почувствовал, видимо, ощутил близость к храму своему. Распрямился, насколько это возможно было. Понял я, что отстраниться надо, сделал шаг в сторону.

Он перекрестился. Вздохнул. Голову, насколько позволяла старость, поднял. Проговорил громко.

— Господи! Храни нас всех. Господи! Дай, чтобы получилось все. Чтобы… — Он хлюпнул носом. Так растрогался, что слеза скупая пробила старческие глаза. — Дай, чтобы Смута иссякла. Чтобы перестали мы в безумии своем резать друг друга.

Я стоял и ждал.

Он, чуть поднявшись, оперся о стену храма. Вздохнул, взглянул на меня. Руки его тряслись, но сил прибавилось.

— Еще двум подьячим передал, знакомым своим, и на рынке одному грамотному торговцу. Они не читали при мне. Ушел я быстро. А то мало ли.

— Спасибо, отец. — Проговорил я серьезно и даже поклонился слегка. С уважением. — Большое дело ты сделал.

— Надеюсь, господарь, надеюсь. — Он, держась за спину, попытался поклониться. — Надеюсь, на старости лет хоть что-то важное сделал, для людей.

— Сделал, отец. Точно сделал. За мной не убудет, как обещал, припасов вам дадим и коня. Сейчас как раз обсуждаем, сколько сможем.

— Спасибо тебе, спасибо господарь. — Он вновь прослезился. Голос дрогнул. — Я же не ради… Я же из-за людей. Смертей сколько. Если без них. Если Собор, как ты говоришь, если Царя сильного…

Он задышал тяжело, к стене храма прижался. Засопел.

Я резко поднялся.

— Ты не вздумай, отец. Не вздумай помирать. — Проговорил, смотря в глаза. — Конца Смуты дождись, людей своих, паству всю, благослови и тогда уже можно.

— Можно. — Он улыбнулся. — Дождусь, господарь.

Воспрянул духом и прихрамывая, широко ноги, раздвигая кавалерийской походкой, поплелся внутрь.

В этот самый миг загудели рога. Вечер же был на дворе. Воинство Ляпунова, видимо, подходило. Отсюда не видно, а до башни мне торопиться — время тратить. Только спустился на небольшую площадь, от церкви к терему двинулся, с сопровождавшими ранее священника говорить, как гонец появился. Признал я одного из наших вестовых. Имени не помнил.

Он влетел на площадь, увидел меня, спрыгнул с лошади, подбежал.

— Господарь, войско Ляпунова на горизонте. Реку перешли. Идут, петляют. Ползут основные силы медленно. Через час где-то у нас будут. Передовой полк их уже вблизи лагеря.

Авангард значит, уже подошел. Интересно, сам Прокопий в нем или все же в основном костяке армии? Так-то в целом — все равно. Мне их здесь ждать.