Патриот. Смута. Том 6 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

— Спасибо, сотоварищ. Гонца бы послать, есть такая возможность?

— Да, у нас тут несколько лошадей имеется. Что кому передать?

Коней я не видел, но, возможно, они стояли за теремом.

— Тренко, что сотников и воевод жду. Это раз. Второе, там, у ворот люди мои с воровским цариком. — При этих словах лицо десятника изменилось. Глаза полезли на лоб. А я продолжил. — Им, чтобы сюда его привели. Место годное. Здесь его и будем держать, вон… — Я махнул рукой. — У ступеней терема как раз посадим, а ночью в комнату. Третье — сотню Якова сюда всю. Для надежности.

— Сделаем, господарь.

Он поклонился, смотрел на меня, ждал.

— Работай, сотоварищ, а я до храма дойду.

С этими словами повернулся и двинулся к религиозному сооружению. Там, судя по звукам, шла служба.

Переглянулись мы, шапки стянули, двинулись через паперть. Поднялись, вошли в притвор.

Было темно, довольно душно. Пахло ладаном, как ни странно, был он у местного священника. Несколько десятков лучин коптилось, давая очень и очень мало света. С учетом того, что на улице был поздний вечер, здесь глазам было вообще тяжело.

Шла молитва. Но, приметив нас, батюшка сразу замолчал. Люди тоже затихли, обернулись. В воздухе повисло напряжение. Чувствовался липкий страх, исходящий от собравшихся.

Натерпелись они за Смуту многого.

Глаза привыкли, и разобрал я человек тридцать, собравшихся. В основном женщины, буквально пара стариков и несколько совсем еще малых детей, лет пять, семь. Вряд ли кому-то больше десяти. Хотя понять сложно — полумрак и истощенность. Худые, если не сказать тощие и изможденные все.

Все уставились на нас, вошедших. Но тут же опускали взгляд, замирали. Казалось, им хотелось попросту исчезнуть.

— Доброго вечера, народ дедиловский. — Я перекрестился широко, размашисто. — Не побеспокоим мы вас. Как служба закончится, поговорить я с батюшкой вашим хотел.

От алтарной зоны раздался дребезжащий голос. Говорил сухонький, согбенный мужичок средних лет.

— Кто будешь ты, добрый человек? — Нервничал. — Мы с воеводой Тренко Черновым гутарили. Все ему сказали. — Он попытался повысить голос, но чувствовалось, что переполняет его страх и петухом чуть зазвучал, сорвался, засипел. — Нет у нас ничего. — Закашлялся. — Ничего нет. Кроме слова божьего и того, что день дает светлый.

М-да, запугала их жизнь в край.

— Я, Игорь Васильевич Данилов. Мы не тронем вас. Мое слово.

Услышав мое имя, люди зашептали. Я видел, как в тенях, отбрасываемых лучинами, женщины переглядываются, перешептываются.

— Го… го… господарь. — Заикаясь, произнес батюшка. Речь его сильно изменилась, и в ней я слышал настоящий ужас. — Не признал я. Не признали мы. Прости нас грешных.

Он на колени бухнулся, а я скривился, слушая все это.

Люди тоже падали ниц, кланялись.

— Встаньте, довольно. — Я поднял руку, хотя и сомневался, что увидят мой жест. — Мы снаружи будем, чтобы не мешать вашему священному действию. Как закончишь, отец, приходи, разговор есть. Не бойся ничего. Я и мои люди никого не тронут.

— Я сейчас, я уже. — Засуетился он.

— Закончи сперва. — Я повернулся к своим людям, рукой махнул. — Идемте братья, не будем мешать и пугать. — Чуть помедлил, добавил. — Но, если кто помолиться хочет, оставайтесь. Слово божие, дело важное.

Несколько человек замерло, получив разрешение. Остальные вышли наружу. Здесь нас поджидал Абдулла. Он, оказывается, внутрь не заходил, а я как-то и не обратил на это внимание. Темно-все же было, да и больше на местных смотрел, а не тех, кто со мной вошел.

— Ты чего это? — Обратился к нему Богдан.

— Мой бой Аллах. — Он ухмыльнулся. — Это храм, другой бог. Я не ходить в такой дом. Это… Это…

Он пытался подобрать слово.

— Неуважение? — Подсказал я.

— Да и нет. — Абдулла поклонился. — Это… Лишнее.

Я приказал людям разжечь костер, прямо напротив входа в терем. Какой-то свет же должен здесь быть. Когда в городе людей много как-то можно и без костров, даже нужно. Еще пожар случится. А вот в таком безлюдном месте без огня ночевать совершенно не хотелось.

Бойцы были рады такому приказу. Они тоже чувствовали себя неуютно.

Тем временем и в тереме затопили печи, повалил дымок. Люди мои что-то готовили в цокольном этаже, где, как я уже привык, располагалась кухня. Понятно, что припасы, да и скорее всего посуда, были наши. Местные, уверен, растащили все, что можно было использовать.

Винить их за это не стоило.

Ну а я взошёл на поскрипывающие ступени, уставился на работающих окрест бойцов и стал ждать. Скоро должен был явиться батюшка, а еще Тренко и прочие офицеры. Но, первым появился Лжедмитрий, ведомый Пантелеем и еще десятком бойцов.

✅ 1З-й том!

✅Он попал на поля сражений минувшей войны, став настоящим кошмаром для фрицев. Его оружие — тёмная магия! На все тома серии большие скидки!

✅ https://author.today/reader/358686

Глава 14

Люди двигались от ворот, где я их и оставил. Осматривались. Чувствовалось, что в этом полу покинутом, брошенном городе на вершине холма, продуваемом ветрами ощущают они себя неспокойно.

Ничего, скоро нас здесь больше будет. Чуть лучше будет.

Махнул им рукой.

— Здесь и разместимся! — Проговорил громко. — Скора вся сотня Якова подойдет.

Перевел взгляд на Лжедмитрия.

Наш пленник выглядел побитым псом. Вроде бы дорого и богато одетый. Но совершенно сломленный. Не было в нем ни царственной походки, ни властного взора. Брел, постанывая, ковылял, еле ноги волочил. Даже руки, связанные не сильно, больше для порядка, как-то неуверенно он прятал.

Тоже мне, царь. Черт тебя дери.

Я приказал развязать, снять с него вечером ремень. Утром вернем, а в темноте, да свободный, еще надумает удавиться, с него станется. И людям, что охраняли его, приказал сторожить покой, чтобы всегда один рядом с ним не спал, следил. Мало ли что.

Пока кроме царика никого не было — быстро осмотрел здание.

В тереме нашлось несколько комнат. Он был больше похож на тот, что размещался в Воронеже. Крупное массивное здание, только без боковых пристроек. Цоколь — кухня, помещения для слуг и всякие погреба и кладовые. Все, конечно, пустующее. Первый этаж — приемный зал, коридор и пара комнат. Лестница наверх и там покои воеводы и маленькие комнаты, чтобы спать в них.

Закончив беглый обзор, я вышел и увидел, что батюшка мнется у костра.

Лжедмитрия же усадили на крыльце, и пара человек при нем наблюдала окрест. Тут же был мой богатырь.

— Много наших приходило посмотреть? — Спросил я, проходя мимо Пантелея.

— Да нет, человек может десять. — Он покачал головой. — Усталые все. По ночи шастать, воровского царика смотреть не решились. Это же на холм подняться, от лагеря. А там служба. Утром, думаю, с самого ранья, явится все воинство.

— Все не все. Кто-то же в караулах будет. — Улыбнулся я.

Но с ним я был согласен. Может, сейчас, кто пойдет, но опять же, здесь дозоры выставлены. И я их усилю. Мало ли что. Вряд ли Лжедмитрия кто-то захочет украсть, а вот прирезать. Это, к сожалению, вполне возможно.

Люди на этого человека злы. Многие из моих верили ему, считали, что он Царь, настоящий. Раз назвался таким, то были же какие-то причины, кроме безмерной жажды власти. В их глазах он олицетворял самое ужасное, невероятный грех — обман доверившегося.

Вряд ли кто-то из них читал божественную комедию. Или даже слышал о ней. Все же — не того круга были эти люди. Да и слишком далеко была моя Родина Россия от солнечной Италии. Но все они были христианами и даже с учетом того, что догматы православия несколько отличались от привычных Данте Алигьери католических идей, все же предательство являлось и для тех и для иных самым страшным грехом.

Недаром сам Сатана вмерз там в ледяное озеро Коцит. Терзал Касия, Брута и Иуду. Самых известных, мифологизированных предателей. Так чем же этот сын Веревкин, попович из северской земли был лучше?