Патриот. Смута. Том 6 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

— Перед царем открываются многие ворота. Тула, думаю, открась бы.

— Ясно. — Так-то по факту непонятно ничего, но больше, видно было, не скажет этот человек ничего. Хоть избей его и пытай. Ответил, что думал. Ладно, дальше идем. — Второй вопрос. Ляпунов. Ты с ним переписку вел?

— Нецарское дело с мутными воеводами говорить. Да еще и письма писать. Ляпунов, сума переметная. — Скривился Лжедмитрий. — Князь вроде с ним списывался. Говорил я ему, брось, дурная затея. Не с нами он, нет веры ему в царя. Но нет, писал, общался князь. Думал, выйдет что.

— Ты знаешь, что Ляпунов сюда идет?

В глазах его появился какой-то проблеска надежды.

— Меня спа… — Глаза потухли вмиг, и он замотал головой. — Нет, нет… Так только хуже будет. Нет, лучше здесь. Не с ним.

— Почему хуже?

— Этот на кол меня посадит и вся недолга. У них с Голицыными свои дела. Своего царя хотят. А я… Не их.

Очень хотелось спросить, а чей? Чей ты! Черт тебя дери, но сдержался.

Нельзя. Этот человек должен как можно быстрее принять свое прошлое я. Вернуться должен простой попович. С ним-то я смогу общий язык найти и хоть как-то договориться. Вытащить из разума и памяти его то, что мне нужно было.

А вопросов-то много, ой много.

Поднялся, махнул охране рукой. Приказал, чтобы следили и хранили. Головой отвечали они предо мной.

Сам задумался.

Голицыны… Еще один род, давно я его не слышал. Но да, когда в Ельце раздумывал, общался с Григорием, и Войским о них речь шла. Только так, вскользь. Вроде не были они явными участниками всего творящегося безумия.

Хотя… Если припомнить, Голицын убил Федора Годунова, а незадолго до этого переметнулся к Лжедмитрию первому. Потом участвовал в заговоре против последнего. То есть, выходит, поддержал Шуйского. А потом, в реальной истории, после разгрома при Клушине — поучаствовал в заговоре против Шуйского.

М-да…

Так, а дальше что, что творил он после? Вроде как в составе семибоярщины были, но вместе с Филаретом Романовым они в посольстве к Сигизмунду были. Закончилось оно для них плачевно. Заключением. И если первый пережил его и вернулся домой к ставшему царем сыну. То второй — умер в заточении.

Получается, что Ляпунов, сума переметная, что Голицын. И, вроде бы, если так подумать, боярин — это голова, а вот рязанец — карающий меч. Опять же, против ляхов, в первом ополчении он участия принять не смог. А вот его протеже, как выходит, Ляпунов, идущий сюда — уже действовал самостоятельно.

Ну и натворил дел. Переоценил свои силы и был убит казаками Заруцкого.

Прискорбная участь, конечно, ведь это помешало завершению Смуты и оттянуло Земский Собор больше чем на год. Но, судя по перелетам этих двух человек — вполне закономерный исход. Риск взаимодействия с ними велик. Понимал это не только я. Предать могут, кинуть, подставить.

Ухо востро держать надо.

Я отошел от Лжедмитрия, позвал второй десяток людей, Богдана и Абдуллу.

— Так, здесь пока дела делаются, мы в город сходим. Хочу с батюшкой поговорить. Глянуть, что там за хоромы местного воеводы. Может, там, на постой и станем.

Люди, хоть и были утомлены, что виделось на их лицах — закивали. В церковь зайти после долгого похода, дело благочестивое, да и меня сопровождать они считали некоей привилегией. Ну и для отдыха место нужно. Ночь уже вот-вот вступит в свои права.

Мы двинулись через надвратную башню в город.

Охрана, что замерла у входа — поклонилась мне. Выглядели люди настороженно, собранно и боевито.

— Доброго здоровья, молодцы. — Проговорил я, проходя мимо.

— Рады стараться, господарь. — Отчеканил один.

Вошли мы внутрь стен.

Было здесь пространства больше, чем в Воронежском кремле, но ощутим меньше чем в самом городе. Домишки ютились друг к другу, образуя несколько улиц. Такие же маленькие, без окон, с небольшими вентиляционными отверстиями под крышей. От ворот к церкви, видимой на фоне маленьких одноэтажных построек, пролегал прямо путь.

Шли, поглядывали по сторонам.

Пейзаж, в последних лучах заходящего солнца удручал.

Казалось, что нет здесь вообще никого. Крысы только где-то шуршали. А может, мыши полевые, кто разберет. Еще птицы облюбовали некоторые крыши зданий. Безлюдно совершенно. Запустение и уныние. Дома покосившиеся стоят, не заботится о них никто уже несколько лет.

Многие, видимо, после боев в Тулу перешли.

Но, чем дальше вглубь, тем более живым казалась застройка. Видны были признаки укрепления некоторых строений. А уже вблизи самой церкви, когда до нее оставалось всего двора три, мы увидели первых людей.

Старик сидел, плел лапоть. На нас глаза незрячие поднял, прислушался.

Видно было, что человек либо слеп, либо очень близок к этому состоянию, но работает. Тутже за спиной его из какой-то хибары появилась девчушка, несущая какую-то плошку. Посмотрела на нас почти с ужасом и юркнула обратно. Тихо, как зверек затаилась в тенях дома.

М-да, до чего людей довели. При виде вооруженного отряда разбегаются в панике.

Наконец-то мы вышли к храму.

Здесь у его входа на небольшой свободной площади разместилось с десяток наших бойцов. Облюбовали они большое здание — терем воеводы. Стоял караул, еще несколько расхаживали, осматривали окрестные брошенные домики. В целом видно было, что служилые люди как-то сильно расслабились.

Завидев меня, те, что в карауле были, сразу же подтянулись.

Вперед десятник вышел, трусцой засеменил в нашу сторону.

Я пока что осматривался. В целом все просто. Прямо по центру храм. Слева от него неогороженный комплекс строений. Присмотрел я вот этот самый дом воеводы, иных вариантов не было. Сейчас, откуда торопился ко мне боец. Рядом несколько полуподземных сооружений. Арсеналы, видимо. Для пороха, оружия, свинца склады. Но двери сбиты, входы зияют черными провалами.

Уверен там пусто и сыро.

Еще чуть дальше — несколько амбаров. Житницы городские, на случай осады. В ведение воеводы и вблизи его жилища. Но тоже с выбитыми дверями, проломанными стенами. Там явно не было ровным счетом ничего. За всем этим, чуть дальше на северо-запад виднелись следы пожара, обвалившаяся башня и то, что осталось от стен.

Изнутри это выглядело еще хуже, чем снаружи.

Я понимал Тренко и Филько, почему сюда не загнали они наших бойцов и не начали ремонт. Все бы не вместились, это раз. На спусках с холма ставить малый лагерь, плохо, неудобно. Ровная поверхность в несколько раз лучше.

Да и табуны лошадей где-то пасти надо, а это приличное расстояние от городских стен. Ощутимо больше, чем от стен лагеря.

Строения не выглядели надежными. Да, будь сейчас зима — скорее всего, решение было иным. Но ввиду теплого времени года все это дольше приводить в порядок. Спать в строениях, где три года лютовали мыши, птицы и прочая живность, сомнительный план.

Но, думаю, близ церкви одну сотню разместить можно. Здесь самое обжитое место.

Вот и получалось, что небольшой гарнизон сотники сюда направили. Больше для порядка и присмотра за местными. А полностью занимать и ставить на постой людей в полуразрушенный кремль не стали.

К тому же вроде как сложный бой нам не предстоял. Пока. А значит, тратить силы на ремонт, а не на тренировки — плохой план.

Стены этой фортификации не выглядели надежно. Могли подвести. Лучше на такое не наедятся.

Побежал десятник, выпалил

— Господарь, мы здесь… Мы это. Терем воеводы в порядок привели, более-менее. На постой можно. Сами внизу комнату одну заняли. Меняемся. Караулим.

Смотрел на него, улыбнулся.

— Что в амбарах, в погребах?

Он смешался.

— Так пусто, господарь. — Повел плечами. — Все еще три года назад растащили. Местные так говорят. А потом уже они, что осталось, за это время уже тоже. Добили. Нет ничего.

— Ясно.

— Господарь. Мы в тереме палати срубили. Лавки из того, что есть. Ну и стол там. Стол есть, остался он. Печки давно не топленные были. Кое-что разваленное стоит, но в основном за пару дней, в порядок привели. Можно жить.