Патриот. Смута. Том 6 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

— Яков, идем колонной по трое. Впереди ты, я, этот хмырь. — Я кивнул на более-менее успокоившегося и со страхом поглядывающего по сторонам сына Веревкина. — И телохранители.

— Сделаем.

Назад был передан приказ. Бойцы приосанились, и мы двинулись вперед.

— Знамя! Пантелей!

Богатырь вскинул пику, прапор хлопнул на ветру, поднялся и начал развиваться над острием нашей колонны.

Лжедмитрий вновь завыл. Ему становилось все более и более страшно. А присутствие знамени Ивана Грозного, как будто лишило его последних сил. Вновь вывело из разума в плоскость безумного мышления.

Но, мне было плевать. Сейчас был мой триумф. Мои люди должны видеть, что мы сделали. Вечером они еще услышат рассказ о том, как! Как, черт возьми, все это прошло. И их боевой дух и вера в меня вырастут еще.

А все это нужно, для дальнейших побед. Для свершений. Для веры в свои силы.

И, после победы, для того, чтобы понимали они, ради чего и как Смуту мы сломили.

Мы шли ровной колонной, насколько позволяла выучка. Все же до наполеоновских времен, где бойцы научились идти стремя к стремени, этим людям было далеко. Но, они старались. Они ощущали значимость происходящего. Горды были тем, что происходят здесь и сейчас.

Дошли до холма.

Надо было подняться. Самое лучшее место для размещения этого человека — у въездных ворот у башни, чтобы все видели. Там как раз приличных размеров площадь была. Видел, что дежурили там, охраняли вход в город мои бойцы.

— Сотню размещая, Яков и передай всем. — Я скривился в довольной усмешке. — Что воровской человек, что царем Дмитрием звался будет под охраной у башни сидеть. Все, кто хочет, пусть идут и смотрят.

Сотник закивал.

— Для этого мне человек двадцать твоих надо, чтобы охрану организовать. Да и мой шатер, думаю, лучше всего на возвышенности поставить.

— А может дом воеводы в кремле занять? — Предложил сотник.

— И то верно. Можно и его.

Я, мои телохранители и двадцать человек из сотни Якова начали подъем. Шли пешком, лошади уже сильно устали, и всех их я распорядился передать Якову, чтобы о них позаботились. Конь же это не человек. Бойца можно и вдохновить, и поощрить, многое зависит от того, в каком настроении человек сражается, насколько он готов рисковать собой, жертвовать, тратить силы. А с животным… Нет такого. Нет у них никакого чувства патриотизма. Воздействовать на них можно только кнутом и пряником, причем, считай, в прямом смысле этого слова.

Поднялись мы, разместились.

Десяти бойцам я поручил следить за тем, чтобы никто из пришедших, а их уверен будет весь лагерь, даже не думал причинить Лжедмитрию зло. Ни бить его, ни пытать, ни мучать. Ни в коем разе. Он нужен живой и здоровый. Поэтому хранить его нужно было очень и очень тщательно.

Для этих целей с ними оставил Пантелея. Человека доверенного и невероятно преданного. На него я мог положиться, как на самого себя.

Еще десять пойдут со мной в кремль. Глянем, что там, да как. С батюшкой в храме поговорим. Может, кто из местных чего расскажет толкового, полезного про Тулу, про всю ситуацию.

А пока нужно поговорить с Лжедмитрием.

Мои люди усадили его на бревно у самих ворот. Тут их валялось довольно много. Охрана входа смотрела на нас с выпученными глазами. Во-первых, я вернулся, господарь их, и вести себя нужно было максимально солидно и боевито. Во-вторых, тут же воровского царя привезли. Показывают. А пост-то покинуть нельзя, а как же хочется.

Вот и страдали они.

Присел я напротив воровского царя, уставился на него. Выглядел человек получше, чем утром. Успокоился, поглядывал по сторонам. Глаза красные, зареванные, но сопли вроде утер, хотя лицо было грязным, прямо даже чумазым.

— Вопросы у меня к тебе. — Проговорил холодно.

Он поднял безжизненный взгляд, вздохнул.

От автора

Большие скидки на все книги и серии от Валерия Гурова!

https://author.today/post/723989

Глава 13

Мы смотрели друг на друга.

Через пару мгновений Лжедмитрий не выдержал, отвел взгляд.

— Ты победил, чего тебе еще нужно. Я… Я никто. Я уже ходячий мертвец. Посмешище. Скоморох.

— Так вышло… — С трудом мне удалось не назвать его по имени. Как-то само аж на язык лезло. Но решил не рисковать, не ввергать этого человека вновь в приступ безумия. Мне нужна была информация. А начни опять выть, стенать и все вот это, какой толк? Помедлив, продолжил — Так вышло, что ты сам все это с собой сделал.

Глаза его вновь слезами наполнились.

— Я не мог по-другому. Не мог. Понимаешь.

— Послушай. — Я говорил хоть и холодно, но без какой-то злобы.

Вздохнул.

А что мне, черт возьми, ему говорить?

Весь день я обдумывал ситуацию и, несмотря на то, что испытывал презрение и, чего греха таить, ненависть к этому человеку, понимал следующее. Не только он виноват в творящемся с моей Родиной. Даже нет — виноват-то, конечно, он, но не в первых рядах, а в том числе. В какой-то мере этот Матвей, сын Веревкин из Северской стороны — заложник обстоятельств. Его нашли, почему-то именно его, вытащили наружу, назвали царем все те, кому он отказать не мог.

Выбор — либо ты царь, либо пытки и смерть. Казалось бы безвыходная ситуация.

А вот что дальше было — это уже тонкости.

Да, отвратительно выдавать себя за царя. Ужасно, когда этим пользуются враги твоей страны. Те, кто несет ей смерти, разорение и множество бед.

Но, с иной стороны. И до этого человека все уже неспокойно было. Годунов, Первый самозванец, только потом Шуйский, за ним Болотников и вот… Лжедмитрий второй.

А сколько еще всяких более мелких — Петров и иных детей, внуков и прочих родичей царской крови? Не сосчитать.

Этот лишь марионетка. Простая пешка в боярской игре за трон. Отвратная такая, гнилая и больная пешечка, но… Не актор, не планировщик всех этих ужасов.

Этого не оправдывает. Нисколько.

Только вот те, кто все это задумал, они же еще больше виновны. Именно их нужно всех разоблачить, лишить всего. Удалить от власти и от возможности хоть как-то влиять на судьбы государственные.

Один раз замазались — второго шанса лучше не давать.

Поэтому убивать Леждмитрия нельзя. Первое — он многое знает, вопрос как только это все вытащить из его головы. Пытать нельзя. Он наговорит того, что я услышать хочу, а должен правду. Как на самом деле ситуация складывалась. Кто за ним стоял. Кто поддерживал и почему. Второе. Его должны видеть все. Как можно больше человек должны понять, что он созданный какими-то силами воровской царик. Никакой не Рюрикович и об этом надо с ним поговорить. Если здесь, передо мной, еще есть что-то человечное в этом существе.

Надеюсь, он в разуме и не скатится вновь в свое сопливое безумие.

Такой исход меня не устраивал. По крайней мере — пока.

— Послушай. — Повторил я. — Ты же хочешь жить?

— Все хотят. Любая тварь, богом созданная. — Ответил он, хлюпнув носом. — А я, я даже не знаю.

Рано было давить на него и объяснять, как ему следовало выжить и на что пойти ради этого. Опять он отправится в пучину безумия. Видел я, что балансирует он на грани, по тонкому льду ходит.

Поэтому жесткий допрос придется отложить.

Пускай люди ходят, смотрят на него. От этого, уверен, его вера в то, что он все же не царь понемногу уменьшится. Вернется тот человек, кем он был несколько лет назад, и уже с ним можно будет как-то договариваться.

Проговорил, помедлив:

— Пока у меня к тебе два вопроса.

— Хорошо. — Он вздохнул. — Хорошо.

— Первый. Тула должна была вам открыть ворота? Почему?

— Они ждали царя, и царь явился бы.

Это не значило ровным счетом ничего. Пришлось конкретизировать.

— У тебя или твоих людей, может, у Трубецкого были люди в Туле? Был лоялен воевода, или это только домыслы?

Пленник пожал плечами, поплотнее закутался в кафтан. Ему явно было неуютно, но и ветер здесь все же дул неслабый.