Нам бы день простоять, да ночь продержаться! - Протасов Сергей Анатольевич

По приморским дорогам японцы смогли к полуночи выйти к Тагоэ также и с юга, полностью заняв входные мысы бухты, уничтожив расчеты сигнально-навигационных постов и их прикрытие, после чего начали общий штурм. По причине ночного времени развивался он неспешно. Но с роковой неумолимостью и не в нашу пользу.

Несмотря на сорванную еще днем двумя внезапными мощными ракетными залпами переброску подкреплений по рельсам прямо в район боев, японцы смогли создать большое численное превосходство и, пользуясь этим, уверенно теснили моряков из команд судов, застрявших на камнях под берегом, и штабную роту, брошенную в бой в качестве крайнего резерва. Последние ракеты извели поштучно еще до заката, пытаясь накрыть штурмовые колонны, так что немного сдерживал продвижение самураев только прицельный огонь флотских калибров с палуб пароходов и крупповских гаубиц обоих морских буксиров. Но и там боезапас таял с угрожающей быстротой.

А когда оборона окончательно рухнула и остались только отдельные очаги сопротивления непосредственно на станции и в деревне, даже такая поддержка оказалась невозможна. Комендоры били по всему, что видели, или думали, что видят, в надежде сорвать сосредоточение сил противника для очередной атаки и успеть выстрелить все с максимальной пользой еще до того, как их тоже прикончат.

Однако развить явно наметившийся успех и добить десант на плацдарме сынам Ямато не удалось. К утру шторм заметно пошел на убыль, и флот с конвоем вернулись. А едва рассвело, с пароходов, прорвавшихся в бухту сначала сквозь японские вспомогательные крейсеры, а потом еще и неожиданный огонь полевых пушек, прямо за спиной атакующих передовых отрядов японской пехоты, на пляж уже высаживались гвардейские полки великого князя Николая Николаевича. Их, конечно же, встречали огнем. Но гвардия, она на то и гвардия, чтобы преодолевать подобное. И преодолела! Но потом… Опасно недооценивать противника.

Но это будет только утром 25-го. А весь день накануне корабли первой ударной группы вообще не имели никакой связи ни с Тагоэ, ни с Токатори. Слабые проблески фонарей и гелиографов безжалостно размывало дождем и ветром до полнейшей нечитаемости. А радио выдавало только разряды атмосферного электричества. Хотя в штабе на него очень надеялись. Ведь на судах, уже обосновавшихся в бухте, находились все три армейские станции беспроводной связи с хорошо обученными командами.

После провала высадки десанта контр-адмирал Небогатов еще какое-то время продолжал водить зигзагами свое соединение в районе Тагоэ, в надежде, что погода начнет улучшаться. Однако скоро стало ясно, что перештормовать под берегом не получится. Транспорты и броненосцы мотало на волнах, обдавая палубы и мостики каскадами брызг, а минные крейсера вообще временами терялись среди волн, принимая воду на палубы тоннами. Только «Абрек» держался более-менее достойно.

Во второй половине дня стало окончательно ясно, что корабельное соединение не только не способно поддержать огнем войска на берегу, но и никак не сможет выполнить до конца свою главную задачу. Океан продолжал буянить, загоняя в обширный залив волны. Они ничуть не ослабли после преодоления редкой цепи островов и скал архипелага Идзу и не давали ни малейшей возможности работать со шлюпками. В таких условиях после запрета на приближение к берегу сохранение занятой с утра позиции в виду берега становилось уже бесполезным и слишком вызывающим.

Из намеченных к высадке трех пехотных полков, одного гренадерского, двух артиллерийских бригад со смешанной штурмовой артиллерийской бригадой и усилением с кораблей реально доставили в Тагоэ, и то с большими потерями, только два полка с приданными батареями усиления. Причем один из них неполного состава. И им, засевшим в тылу у японских укреплений, охранявших вход в Токийский залив и военно-морскую базу Йокосука, как заноза в мягком месте, предстояло теперь отбиваться от разозленного противника неизвестно сколько.

Слабым утешением являлось наличие на борту уже обживавшихся в бухте пароходов довольно многочисленной приданной полевой и горной артиллерии из состава специальной штурмовой бригады, а также ракетной роты усиленного состава из Цугару. И это не считая изрядных трофеев, взятых на берегу, подсчет которых все еще не был закончен.

Однако сколь бы велики не оказались те трофеи, имеемого было все равно недостаточно, учитывая, что оставшийся конвой со свитой уходил. Уходил, сделав все, что было можно. Уходил неизвестно на сколько.

Адмирал уводил корабли от берега, стоя на мостике «Ушакова» и мрачно озирая катившие навстречу водяные валы, нещадно иссеченные ветром и дождем. В который раз перебирая в голове предшествовавшие этому события, пытаясь понять, где он пропустил тот момент, когда следовало развернуть колонны назад, и не находил. Ни в последние дни, ни ранее, еще до тропиков. И даже раньше. Он не видел другого пути, чтобы закончить все, кроме как доделывать начатое. Теряя корабли и людей, но доделывать, не останавливаясь. Назад нельзя! Никак нельзя! Иначе все, что было до этого – напрасно. И все, кто погиб – погибли зря! Чертова погода, будь она неладна!

Предложения штабных отходить на зигзаге, дабы осложнить возможную минную атаку, не принял по причине крайне малой вероятности самой подобной атаки в таких условиях. Тут миноносцу на плаву бы удержаться, а не то что миной выстрелить. Новомодную фобию с поджидающими всюду подлодками тоже не разделял. Слишком хлипкими еще они были, а потому не столь опасными, как кажутся. А начнем шарахаться с борта на борт, сами себе бока помнем или того хуже. Так и перли, придерживаясь строя, но по прямой. Скорее добраться до тихого места. Пусть тихого лишь относительно, но все же. Как там солдатики в трюмах, небось опять все зеленые. А те, что на берегу за кормой теперь остались?.. Ох ты ж, Господи, спаси и сохрани!

Глава 9

Для поднятия духа в кубриках и трюмах распространили сведения, полученные от развернутых на входных мысах сигнальных постов о бое и успешной контратаке 117-го полка. Это радовало, однако требовало продолжения. Противник сейчас слаб и бежит, но это ненадолго, и нужно успеть этим воспользоваться.

Но поддержать своих на берегу никакой возможности не было, что делало бессмысленным дальнейшее топтание всем скопом у Тагоэ и могло привести к неоправданным потерям и окончательной утрате боеспособности пехоты из-за качки. Понимая это, после полудня Небогатов приказал выдвигаться к Осиме. Там можно было переждать шторм в более подходящих условиях, скрываясь за высоким берегом острова. А при необходимости, воспользовавшись возможностью, и оказать помощь пострадавшему «Николаю». В отношении того, как он добрался, имелись серьезные опасения. На хлесткой волне да с помятым носом.

К тому же среди струй дождя вокруг начали появляться размытые тени. Или это только мерещилось издерганным сигнальщикам. Так или иначе, спокойствия это не добавляло. Попытки вызвать по радио броненосцы, отделившиеся от первой ударной группы еще полдня назад, оказались безрезультатными. Сигналов станции «Ушакова» не разбирали за общим фоном помех даже шедшие в одном строю с ним остальные корабли.

Вперед для разведки выслали вспомогательный крейсер «Цусима», а конвой, построившись в плотную коробочку с броненосцами береговой обороны на флангах, с мореходной канонерской лодкой во главе и «Тереком» в арьергарде, двинулся на юг, преодолевая бившую в правую скулу крутую волну и резкий ветер. Встретить кого-либо в обширном заливе Сагами, открытом со стороны океана, в такую погоду считалось маловероятным, но эта встреча состоялась.

Когда уже находились в «тени» Осимы, что сразу почувствовали по ослаблению волны, с «Терека» передали семафором, что ясно видели большой пароход, прошедший за кормой в западном направлении. Заметили с него наш крейсер-аэростатоносец или нет, не известно, но было похоже, что японцы уже вели активные поиски, и погода их не остановит. Так что в самое ближайшее время можно ждать появления новых соглядатаев.