Нам бы день простоять, да ночь продержаться! - Протасов Сергей Анатольевич

Зато на восточном участке с подходом большей части только что высадившихся рот еще и Цугарского полка с трофейной горной артиллерией удалось полностью очистить перевалы, а потом добиться достаточной концентрации сил для решительной атаки, чтобы уже за ними перемахнуть через тракт и железную дорогу в южном направлении. Там, по донесениям пластунов, японцы накапливали войска для контрудара.

Атакованные японцы отбивались толково, даже под частым огнем прикрывавших пехоту трофейных батарей. Правда, стоит заметить, что развернутые против прежних хозяев пушки били много, но не слишком точно. Их еще не успели толком освоить. Тем не менее хоть и с потерями, смогли прочно оседлать дороги, еще больше укрепив свое положение.

Артиллерию, продолжавшую подходить по ставшему теперь безопасным тракту, сразу поволокли к Токатори, откуда оказалось удобно бить в спину фортам, что находились севернее Йокосуки. С них, кстати говоря, уже примерялись обстреливать из тяжелых мортир тракт и железку, что еще недавно были в глубоком японском тылу.

Начавшие периодически прилетать оттуда чемоданы приятным дополнением к обстановке, безусловно, не являлись. Но и слишком уж большой угрозой тоже пока не стали. Покидать закидываемую ими зону даже не подумали. Своей активной возней здесь можно было хорошо помочь флоту при штурме из залива. А много полевых и горных пушек, что планировали собрать в этом идеально подходящем месте, давали возможность достойно ответить уже совсем скоро, а заодно и встретить самураев, вздумай они наступать от порта или со стороны батарей, его прикрывавших.

После крупных утренних успехов произошло еще несколько локальных стычек, имевших целью улучшение наших оборонительных линий с занятием прилегающих командных высот. В итоге максимальной «выжимки» района высадки, ценой осознанного ослабления флангов, во второй половине дня русские прочно закрепились на восточных склонах возвышенностей срединного хребта полуострова.

Получилась очень перспективная позиция. Сидя на ней, два передовых полка неполного состава, занимая господствующие сопки, буквально нависали над западной гаванью, станцией Таура и окраинами самой Йокосуки. Но для развития успеха срочно требовались подкрепления, а погода все не успокаивалась. Да и флот уже пропал из поля зрения.

Однако отступать даже не подумали. В Тагоэ выгребали все, что имелось под рукой. По мере выгрузки содержимого трюмов на восток уходили новые артиллерийские парки, сразу разворачиваваемые за холмами и в распадках и вступавшие в бой. Наибольшего противодействия ожидали именно с востока.

Осадной артиллерии пока не имелось, но до части фортов и торговой гавани Йокосуки теперь уверенно дотягивались даже полевые 87-миллиметровые пушки и новые трехдюймовки. На лесистых холмах вокруг селения Токатори, ставшего костяком всей обороны, начали строительство укреплений.

Другим узлом обороны стала сама бухта, почти не имевшая гарнизона, но зато со связистами и штабом и серьезными пушками на палубах. Укреплялись и в предместьях Дзуси, мало-мальски прикрытых пехотой при шести пулеметах. Но уже без собственной ствольной артиллерии. Зато они выдвинули сильные передовые секреты с телефонной связью на две версты на север вдоль железнодорожного полотна и развернули на этом направлении ракетную батарею – свой последний резерв.

Ракетчики пристреляли мосты через реку Намери и еще три рубежа, наиболее подходящие для засады. Бить по ним планировали большими залпами, чтоб врагам страшнее было, поскольку отразить планомерное наступление с этого направления, предприми его противник, было уже нечем, очень надеялись остановить его еще на подходах.

Однако японцы, вопреки ожиданиям, в больших количествах поперли сначала именно по железной дороге с севера, со стороны Камакуры. Но, встретив жесткий отпор и понеся ощутимые потери от ракетного обстрела, прекратили попытки прорыва по рельсам и двинулись грунтовыми дорогами и тропами, вилявшими между кряжистых сопок под смыкавшимися кронами деревьев.

Тяжелое вооружение там было не протащить, зато, пользуясь покровом леса, достаточно большие штурмовые отряды к вечеру незаметно и потому беспрепятственно достигли окраин Дзуси и сразу атаковали, параллельно начав планомерное выдавливание сигнально-навигационной группы с северного входного мыса. Поначалу они действовали с оглядкой на море. Не прилетит ли чего тяжелое оттуда, из дождевых разводов, неустанно терзаемых ветром. Но постепенно поняли, что эти опасения напрасны, и совершенно распоясались.

Чуть позже, чем на севере, возобновились бои и на востоке. Всю вторую половину дня не прекращались попытки принимающей стороны вернуть высоты за перевалами. Там атаки, становившиеся все сильнее и яростнее, также продолжались до наступления темноты. Наиболее ожесточенные бои развернулись вдоль дорог. Не считаясь с потерями, противник упорно рвался вперед, усердно перепахивая русские позиции огнем своих полевых и горных пушек, а также гаубиц, в том числе и тяжелых с береговых батарей.

Еще до заката полки у Токатори оказались в полном окружении и понесли тяжелые потери, но сломить их сопротивление японцам так и не удалось. Этому способствовало появление в поле зрения главных сил русского флота, атаковавших Йокосуку из Токийского залива. Воодушевленные скорой подмогой, как всем тогда казалось, «ярославцы» и «цугарцы» даже поднялись в штыки, отбросив японские цепи от своих позиций.

Более того, отбивая последовавшие за этим новые атаки со всех направлений, они еще обстреляли с тыла форты на мысе Нацушимато и в бухте Нагаура, когда те перенесли огонь на наши корабли. При этом, невзирая на резко ожесточившийся ответный огонь всей японской артиллерии, били до тех пор, пока не кончились боеприпасы. А вскоре после этого флот вынужденно отступил.

По признанию японской стороны, трехдюймовая шрапнель и 87-миллиметровые осколочные гранаты, прилетавшие к ним с тыла, несмотря на малый калибр, были более опасны, чем тяжелые «чемоданы», закидываемые из Токийского залива, к противостоянию которым береговые укрепления хорошо подготовились. Потери убитыми и ранеными в орудийных расчетах позиций Нацушимато и Нагаура, которые «окучивали» артиллеристы из Токатори, за тот страшный вечер достигли 70 %. В то время как на остальных батареях, даже обстреливаемых почти полдня всеми главными калибрами броненосцев, не превышали и десяти.

Все сигнальные группы из матросов и офицеров активно участвовали в боях и к вечеру поголовно выбыли из строя. Поэтому световые и ракетные сигналы, без конца передаваемые с миноносцев и пароходов нашей второй штурмовой группы, часть из которых даже ворвалась в торговую гавань Йокосуки уже на исходе дня, разобрать на берегу оказалось некому.

Не зная, о чем там сверкали прожекторы из Токийского залива, уже немногие уцелевшие защитники срединных сопок с удивлением и жгучей обидой наблюдали, как после непродолжительного пребывания в порту русские с боем снова покинули его. Это что же получалось?! Что все было напрасно?!

Но им самим отступать было некуда, а сдаваться никто не собирался, потому дрались с остервенением. В Токатори и ближайшей округе атаки прекратились только поздно ночью.

Однако это не значило, что японцы угомонились. Так и не сумев сломить сопротивление, самураи сменили тактику. Продолжив обстрел позиций артиллерией, они пустили в дело небольшие отряды пехоты с пулеметами. Те, просачиваясь между нашими уцелевшими опорными пунктами, нападали на развернутые в распадках и на обратных склонах полевые батареи, оживания которых противник больше всего опасался.

Трофейные боеприпасы на захваченных горных батареях, стоявших теперь на перевале, давно закончились и, отступая, пушки пришлось взорвать. Сократив периметр обороны, пушкари отбивались, но с большим трудом, так как их пехотное прикрытие состояло исключительно из раненых, отведенных в тыл с передовых позиций.

Окруженные полки не лишились за ночь всей своей артиллерии, вероятно, лишь потому, что большая часть сил противника ушла к Тагоэ, завязав перестрелку с гарнизоном на восточных его окраинах. Расположенный там госпиталь полностью эвакуировать не успели. Да и некуда было его вывозить, кроме уже простреливаемого вдоль и поперек пляжа. В двухэтажном кирпичном здании почтово-телеграфной конторы под защитой большого белого флага с красным крестом остались 23 тяжелораненых и пять сестер милосердия.