В одном шаге (СИ) - Романов Герман Иванович

Глава 21

— Вся эта Маньчжурия сплошная авантюра дельцов, преследующих своекорыстные цели, и вы о том знаете, генерал. Именно они нас втянули в эту войну, а вторая группа высокопоставленных аферистов, имена которых на слуху, прикладывает большие усилия, чтобы мы потерпели в этой войне поражение. И к нашей беде такое возможно. Флот не воевал полвека, о временах Синопа давно забыто, и только вчера наши моряки вкусили «крови», одержав первую над врагом победу. А ведь наши «отцы-командиры» сделали все, чтобы флот перестал существовать как реальная боевая сила. Смотрите сами, Роман Исидорович — крейсер «Варяг» по приказу наместника загнали в Чемульпо, где его пришлось потопить. Загнали новейший крейсер в «занюханный» корейский порт, где достаточно было оставить канонерку «Кореец» — такую там и потерять не страшно, хотя и обидно. Ведь предлагали адмиралу Алексееву расставить по нейтральным портам абсолютно ненужные «Забияку», «Джигита» и «Разбойника», их потерять не жалко, давно на слом отправлять. Все семь канонерских лодок могли собрать в единый кулак в Дальнем, там они с тихоходными броненосцами представляли бы из себя мощную силу. Однако сам всемогущий Витте воспротивился использовать Дальний в качестве военно-морской базы, для чего он стократно больше подходит, чем Порт-Артур, нет мороки с выходом в открытое море только в прилив. Нужно было выделить деньги на строительство укреплений на перешейки, поставить береговые батареи, оборудовать доки и завод. И эти затраты многократно меньше тех ассигнований, которые ушли на строительство укреплений Порт-Артура, где цемент покупали по завышенной цене как германский, а получали через подрядчиков отвратный японский, в результате чего перекрытия выдержат попадания только шестидюймовых бомб, а не одиннадцатидюймовых, как первоначально рассчитывалось по смете.

Слова адмирал, сказанные в сердцах, поразили генерала Кондратенко — он ведь вел фортификационные работы и прекрасно видел махинации на подрядах, но сделать ничего не мог, хотя несколько раз докладывал о том Стесселю. Но все ассигнования проходили через канцелярию наместника ЕИВ, к таким вещам не только простого строевого генерала никогда не допустят, но оказалось, что и начальника Квантунской области, командующего войсками. И Роман Исидорович хорошо помнил, как Анатолий Михайлович несколько раз непечатными словами высказывался в адрес дельцов, что смогли обмануть даже самого наместника, втершись к нему в доверие. И в самом Дальнем градоначальником был Сахаров, статский советник, доверенное лицо всесильного сановника Витте, министра финансов, а ныне председателя кабинета министров. И решал порой он куда больше Стесселя, самолюбие которого было не раз ущемлено строгими депешами из Петербурга, когда тот по незнанию попытался посягнуть на коммерческий порт. И о том он решил напрямую сказать моряку — откровенность на откровенность.

— Я знаю это, Николай Александрович — начальник Квантунской области несколько раз указывал наместнику и даже докладывал военному министру генералу Куропаткину, но ему было велено не лезть в свое дело. И когда началась война мы многократно просили наместника о строительстве укреплений на перешейке, и о кораблях в Дальнем. Однако нам в том было категорически отказано. Впрочем, и сам прибывший командующий Маньчжурской армией не посетил Квантун, а 1-й Сибирский корпус генерала Штакельберга не стал стягивать к Цзиньчжоу, когда неприятель высадился у Бицзыво. И даже дал указание не отстаивать перешейки из-за недопустимости потерь — Фок отводил полки, имея на то прямой приказ от его высокопревосходительства, хотя оборону на Зеленых горах держал месяц.

— Вам не кажется, Роман Исидорович, что таких странностей слишком много? Вот дневник погибшего контр-адмирала Витгефта, так случилось, что тут он дает объяснение, почему не отозвали пароходы с моря, и их там захватили японцы. И почему был погублен «Варяг», исходя из каких расчетов. Вообще, у меня порой складывается ощущение, что все время происходят какие-то непонятные странности, более того — то ли это умопомрачение, или самодурство, а может быть приступ ничем не объяснимого идиотизма. Знаете, как один умный человек однажды высказался — в России нет страшней беды-напасти, чем идиот, дорвавшийся до власти. А чем объяснить то, что во Владивостоке контр-адмирал Иессен решил в тумане отправиться на какое-то совещание на «Богатыре», и усадил тот на камни. В результате наш лучший быстроходный крейсер теперь надолго вышел из строя. Он что не мог на миноносце сплавать? Или вот еще пример — в Дальнем подорвался крейсер «Боярин» и его бросил командир — несчастный корабль плавал сам по себе сутки, хотя его можно было отремонтировать.

— Таких непонятных случаев много, Николай Александрович — сразу по приезду командующего Маньчжурской армией из Порт-Артура увезли по его распоряжению двухмесячный запас продовольствия, и тут же телеграммой из Петербурга нам запретили забирать зерно из пакгаузов Дальнего, хотя оттуда его уже было вывезти морем в какую-либо страну невозможно. Но ведь зерно и фураж можно было отправить железной дорогой в Ляоян на питание войск. Но вместо этого его оставили неприятелю, который захватил город неразрушенным. И таких случаев действительно много, это режет глаз.

Кондратенко говорил осторожно — хотя у него на душе накипело, как и у адмирала, но неосторожные слова могли подслушать, хотя железная дверь адмиральского салона была плотно прикрыта, задраена, как говорят на флоте. Ведь они сейчас говорили о том, что могло сильно испортить карьеру обоим, и за меньшее порой со службы в отставку отправляли. Но тут моряк усмехнулся и произнес совсем крамольные слова:

— Это Россия, Роман Исидорович, у нас трудно понять, где кончается самодурство, и начинается измена. И то, и другое, очень сильно похожи друг на друга, порой неотличимо, но по своим последствиям одинаково. И беда в том, что ни самодуров, ни изменников притянуть к ответу в обычных условиях невозможно. Но мы с вами, я подразумеваю армию и флот, в условиях осажденной крепости, и генерал-лейтенант Стессель имеет прекрасную возможность вписать свое имя в историю. Если крепость падет, и он подпишет капитуляцию, то на него навесят всех дохлых собак, если же удержит ее, то станет героем на все времена. Но сам по себе устоять Порт-Артур не имеет возможности — тут нет ни людей, ни запаса продовольствия. До весны дотянуть можно на голодном пайке, но не больше, да и боеприпасов не хватит. Помощи никто не окажет — пока генерал Куропаткин в Маньчжурии, армия будет терпеть поражения. Так что воленс-ноленс, но спасение утопающих дело рук самих утопающих, и нам нужно самим проявить должную энергию и обеспечить возможности сопротивления хотя бы до лета следующего года. А там с подходом 2-й Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Рожественского ситуация на море изменится кардинально. Остается только найти этот способ к спасению и начать действовать. Ведь так?

Генерал испытал облегчение — слишком близко они подошли к опасной теме, ведь оба присягали императору, а тут стали сомневаться в его выборе руководства армией и флотом. Вернее, в их компетентности, а это напрямую подрывает те принципы, на которых строится устройство вооруженной силы государства. Но вот с заключительными словами Матусевича Роман Исидорович был полностью согласен — подобные мысли ему высказывал в приватных разговорах и погибший адмирал Макаров, хотя крамольных речей Степан Осипович никогда не вел. И потому решительно сказал:

— Оборонять три версты перешейка фронта, да еще под плотным прикрытием собственной артиллерии гораздо легче, чем тридцать верст. Мы сможем установить пушки колесо к колесу — по сотне стволов на версту. Да еще при поддержке корабельной артиллерии — проломить такую оборону противник никогда не сможет. Запасы вражеской армии в Дальнем огромны, да и наших припасов там много осталось. А потому захват порта и города обеспечит наши войска всем необходимым на год осады, а то и дольше, если потребуется. Так что я всецело поддержу ваше решение захватить Дальний атакой с моря и высадить там десант. Но хватит ли у флота решимости и возможностей перевезти сразу три полка — это все части, что у нас есть в резерве? С меньшими силами удержать город просто невозможно — генерал Ноги сразу же развернет свои дивизии и попытается отбить утраченное. Ведь его армия фактически окажется в окружении.