Борис Островский - Адмирал Макаров
Обзор книги Борис Островский - Адмирал Макаров
Борис Генрихович Островский
Адмирал Макаров
ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ
«Макаров — юноша самого благородного и прекрасного поведения… Макаров будет одним из лучших морских офицеров молодого поколения».
Командир корвета «Варяг» капитан 2 ранга Лунд (1866 г.)О предках Степана Осиповича Макарова не сохранилось почти никаких сведений. Его родословная начинается для нас с родителей. Да и о них известно очень мало.
В детстве влияние матери обычно сказывается особенно сильно, но у Макарова родная мать была лишь до девятилетнего возраста, и хотя Макаров и вспоминает о ней, как подобает доброму сыну, с признательностью за заботы о нем и любовь, но говорит о ней немного. Известно лишь, что ее звали Елизаветой Андреевной, что она была дочерью унтер-офицера, образования не получила и, имея на руках еще четверых детей, требовавших немало хлопот, делила внимание поровну; любимчиков у нее не было.
После смерти матери жизнь Степы стала много тяжелее; лишенный морального влияния и поддержки матери, он был предоставлен самому себе. В одном из писем к матери своей невесты С. О. Макаров пишет об этом времени: «Я с девяти лет был совершенно заброшен, и с девяти лет я почти никогда не имел случая пользоваться чьими-нибудь советами. Все, что во мне сложилось, все это составилось путем собственной работы. Я немало трудился над собой, но во мне все-таки, должно быть, немало странностей, которые я сам, может быть, и не замечаю».
Отец Степана, Осип Федорович Макаров, был человек незаурядный, умный, энергичный и хозяйственный. Военную службу он отбывал рядовым в городе Николаеве в учебном флотском экипаже и в свободные часы много читал и занимался самообразованием. За исправность по службе Осип Макаров был назначен фельдфебелем, затем боцманом и к двадцати пяти годам получил первый офицерский чин — прапорщика, а еще через девять лет — поручика. Дослужившись до чина штабс-капитана, Осип Федорович Макаров получил за службу на Дальнем Востоке пенсию и в 1873 году вышел в отставку. Скончался Осип Федорович в 1878 году в родном городе Николаеве, в возрасте шестидесяти пяти лет. От первой жены у него было пятеро детей: две девочки — Анна и Елизавета — и три мальчика. Старший, Иван, умер еще кадетом, второй, Яков, стал впоследствии инженер-механиком флота. Самым младшим в семье был Степан. Он родился 27 декабря 1848 года. Все дети родились в городе Николаеве, Херсонской губернии. Неизвестно почему, но отношения младшего сына с отцом были довольно сдержанными, а впоследствии и вовсе стали холодными. Высказывалось предположение, что Степан осуждал отца за его вторичный брак.
Степану было десять лет, когда отца перевели служить в Сибирскую флотилию, базировавшуюся в то время, в Николаевске-на-Амуре, куда он и переехал со своей семьей1.
По дороге в Николаевск Осип Федорович остановился на несколько дней в Петербурге. Здесь он с большим трудом выхлопотал для своих сыновей места в морских учебных заведениях. Старшего, Ивана, удалось определить в Петербург, а остальных двух — в учебные заведения Николаевска: Якова — в училище инженер-механиков, а Степана — в морское штурманское училище2.
Чтобы поступить в училище, Степану необходимо было выдержать экзамен, и на всем пути из Петербурга в Николаевск он, запасшись учебниками, много и старательно готовился к нему. Путешествие продолжалось пять месяцев.
Прибыв на место, Осип Федорович с головой ушел в работу, исправляя должность адъютанта командира флотского экипажа. Затем он был назначен смотрителем казенных портовых зданий и, наконец, командиром речных пароходов, совершавших рейсы по Амуру. В Николаевске предприимчивому Макарову без особых затруднений удалось снова обзавестись хозяйством и приобрести собственный домик.
Вскоре после приезда робкий и конфузливый Степа переступил порог училища. Экзамен он выдержал успешно и был зачислен в младшее отделение училища.
Первая неделя, проведенная в училище, показалась Степану чрезвычайно долгой. Однако хоть и скучновато было в училище, его поддерживало сознание, что учение идет успешно и ничто из ранее пройденного им не забыто.
С присущим ему юмором Макаров впоследствии нарисовал яркую картину царивших в училище нравов и порядков. Преподавателями училища были портовые офицеры и чиновники, которые, не получая никакого вознаграждения за свой труд, не слишком обременяли себя посещением классов и учили как кому вздумается. Так, например, преподаватель русской истории Невельской за всю зиму пожаловал на уроки только два раза, «так что я, — вспоминает Макаров, — успел пройти из этого предмета одну Ольгу святую». Учителя математики сменялись три раза, пока нашли, наконец, такого, который смог кое-как вести курс. Но и этот показал себя на экзамене «ужасной скотиной». Он самым бесцеремонным образом обрывал учеников, заявляя, что нельзя не знать вещей, о которых он столько раз толковал, хотя на самом деле, вспоминает Макаров, «в продолжение всей зимы никому из нас ничего не показал».
Директор училища подполковник В. М. Бабкин заглядывал в училище ежедневно поутру. Но предварительно он заходил на скотный двор, являвшийся основой существования училища. Найдя там непорядки, «а потому наполовину рассерженный», являлся он в комнату, где находились ученики, требовал классный журнал и начинал бранить и читать наставления тем из воспитанников, которые получили плохие отметки. Это была поистине «трогательная сцена», заставлявшая многих из воспитанников рыдать. Затем являлся каптенармус и докладывал о совершенных воспитанниками преступлениях: такой-то разбил тарелку, такой-то сломал нож, третий разорвал штанину, перелезая через забор, и т. д. Директор окончательно выходил из себя.
— Ну где я запасусь на вас денег, — восклицал он, обращаясь к воспитанникам, — когда на все отпускают только тысячу сорок рублей? Я спрашиваю вас, где я возьму денег?
Подобные сцены можно было наблюдать почти ежедневно, и вскоре воспитанники к ним привыкли. Не слезами, а веселыми улыбками и шутками встречали мальчики своего директора. В сущности Бабкин был не плохим человеком. После дневных забот и хлопот он снова, но уже в другом настроении, навещал своих питомцев. Последние, хорошо зная, что он питает слабость к пению, затягивали к его приходу что-нибудь заунывное. Услышав пение, Бабкин блаженно улыбался, опускался на скамью и, забыв о цели своего прихода, начинал разговор на отвлеченную тему, стараясь казаться отечески нежным и заботливым.
