Я – Товарищ Сталин 6 (СИ) - Цуцаев Андрей

Рас Касса улыбнулся, но улыбка была холодной.

— Ты боишься, Йосеф. Это понятно. Но мы не можем позволить врагу играть нами, как пешками. Ты пойдёшь со мной в Аддис-Абебу. Мы доложим императору лично.

Йосеф кивнул, но в груди у него сжалось.

— Когда мы отправимся? — спросил он, стараясь скрыть тревогу.

— Завтра на рассвете, — ответил Рас Касса. — Мы возьмём только Абебе и Гебрейеса. Никому больше не говори об этом разговоре. Даже Вяземцеву. Советник не должен знать, пока император не примет решения.

Упоминание Вяземцева заставило Йосефа вздрогнуть. Скрывать что-то от Вяземцева было почти так же рискованно, как говорить с Алексеем. Но Йосеф кивнул, понимая, что выбора нет.

— Я сделаю, как вы велите, мой господин, — сказал он, опустив взгляд.

Рас Касса махнул рукой, отпуская его. Йосеф повернулся и вышел из-под навеса, чувствуя, как вечерний ветер охлаждает его разгорячённое лицо. Лагерь жил своей жизнью: солдаты смеялись у костров, кто-то пел старую песню на амхарском, а запах инджеры смешивался с дымом. Но для Йосефа всё это казалось далёким, словно он смотрел на мир через мутное стекло кафе «Селам». Он направился к своей палатке, но мысли его были заняты не отдыхом, а человеком в сером пиджаке, чьи слова могли изменить судьбу Абиссинии.

Войдя в палатку, Йосеф сел на грубую циновку и достал из кармана мятую записку, переданную ему мальчишкой с базара. Буквы на амхарском, неровные и поспешные, казались теперь зловещими: «Кафе „Селам“, полдень. Русский хочет поговорить». Он сжал записку в кулаке. Завтрашний день обещал быть тяжёлым. Доложить императору о разговоре с Алексеем означало балансировать на краю пропасти. Что, если Хайле Селассие воспримет это как предательство? Что, если он решит, что Рас Касса или сам Йосеф замышляют мятеж? И что, если слова Алексея о слабости императора окажутся правдой?

Где-то вдали завыл шакал, и его тоскливый крик разнёсся эхом по лагерю. Йосеф закрыл глаза, но перед ним всё ещё стояло лицо человека в сером пиджаке. Он знал, что завтра его жизнь изменится. Он сжал кинжал под шаммой и пообещал себе, что выстоит — ради Абиссинии, ради Раса, ради правды, какой бы горькой она ни была.

Глава 9

Сергей, сидя в своём кабинете, ждал доклада Бокия. Накануне тот позвонил и сообщил, что у него срочная новость. Бокий должен был прийти с минуты на минуту. Сергей подозревал, что разговор будет касаться шпионажа, иначе Бокий не стал бы просить срочной встречи, ограничиваясь плановыми докладами дважды в неделю.

Дверь кабинета скрипнула, и в проёме появился Глеб Иванович Бокий, глава ОГПУ. Его сухощавая, подтянутая фигура, словно вырезанная из старого дуба, излучала сдержанную энергию. Лицо Бокия с резкими чертами и глубоко посаженными глазами казалось высеченным из камня, но взгляд выдавал усталость человека, который редко спит. Он вошёл, держа в руках тонкую папку, и остановился у стола, ожидая разрешения заговорить.

— Глеб Иванович, — Сергей кивнул, жестом приглашая сесть. — Что у вас? Опять заговоры или что-то новое?

Бокий сел, положив папку перед собой. Его пальцы нервно постукивали по кожаной обложке.

— Товарищ Сталин, — начал он, — у нас серьёзное дело. Вчера вечером в Москве задержали подполковника ОГПУ. Он работал на французскую разведку.

Сергей поднял бровь. Французская разведка? Это было неожиданно. Франция 1930-х годов ассоциировалась с политической нестабильностью, Народным фронтом и экономическими проблемами, но никак не с активной шпионской деятельностью против СССР. Он наклонился вперёд.

— Французы? — переспросил он, и в его голосе скользнула нотка удивления. — Что они хотели? И как вы его поймали?

Бокий открыл папку, вытащил несколько листов, исписанных мелким почерком, и начал докладывать:

— Подполковника заподозрили ещё месяц назад. Один из наших агентов в радиотехническом отделе засёк странные сигналы, исходящие из заброшенного здания на окраине города. Мы установили наблюдение. Вчера ночью его задержали на месте — в подвале стоял радиопередатчик. Он передавал зашифрованные сообщения. Судя по всему, он работал один.

Сергей нахмурился, постукивая пальцами по столу. Один? Это звучало неправдоподобно. Шпионы редко действовали в одиночку, особенно если речь шла о серьёзной разведке. Он знал, что разведывательные сети обычно строились на сложной системе связных, шифровальщиков и информаторов. Один человек с передатчиком в заброшенном подвале выглядел подозрительно.

— Один? — переспросил Сергей, его голос стал резче. — И вы в это верите, Глеб Иванович? Французы не такие простаки, чтобы отправлять одного человека с передатчиком и надеяться, что он не попадётся.

Бокий слегка кашлянул, словно пытаясь скрыть неловкость.

— Мы допросили его. Он утверждает, что действовал в одиночку. Говорит, что его завербовали два года назад, когда он был прикомандирован к посольству в Париже. Французы предложили ему деньги и… — Бокий замялся, — обещали помочь с эмиграцией в случае провала.

Сергей хмыкнул. Эмиграция? Это было старо как мир. Обещания западных разведок всегда строились на одном и том же: деньги, безопасность, новая жизнь. Но что-то в этой истории не складывалось. Франция не была главным противником СССР в 1936 году. Германия с её растущей военной машиной или Британия с её имперскими амбициями казались куда более вероятными игроками в этой игре. Французы же… что они могли хотеть?

— И что он передавал? — спросил Сергей.

Бокий перелистнул страницу в папке.

— Его сообщения касались наших международных контактов. В основном это были данные о наших военных советниках и поставках оружия. Французы, судя по всему, обеспокоены нашим влиянием за границей. Он утверждает, что они боятся усиления СССР в регионах, где у них есть свои интересы.

Сергей откинулся в кресле, задумчиво глядя на карту мира, лежавшую на столе. Французы, обеспокоенные советским влиянием? Это было возможно, но неубедительно. Их колонии и политическая нестабильность делали Францию скорее наблюдателем, чем активным игроком. Он постучал пальцами по столу, обдумывая услышанное.

— Французы, — медленно произнёс Сергей, словно пробуя слово на вкус. — Вы уверены, что это были французы? А если кто-то действует от их имени? Британцы, например. Или даже итальянцы. Муссолини сейчас лезет в свои авантюры, и ему выгодно стравить нас с французами, чтобы мы отвлеклись.

Бокий нахмурился, его пальцы замерли на папке.

— Мы рассматриваем такую возможность, товарищ Сталин. Но шифры совпадают с теми, что мы ранее перехватывали у французской разведки. Подполковник назвал имена двух связных в Париже, которые, по его словам, завербовали его. Мы проверяем их через наших агентов за границей.

Сергей кивнул, но его мысли уже унеслись далеко. Он знал, что разведки часто использовали ложные флаги, чтобы запутать противника. Французские шифры могли быть подставой. Кто-то хотел, чтобы СССР поверил в угрозу со стороны Франции, а на деле это могли быть британцы, желающие ослабить советское влияние, или итальянцы, стремящиеся отвлечь внимание от своих действий. Или даже кто-то внутри страны, плетущий интриги против него самого.

— Допросите его ещё раз, — сказал Сергей, его голос стал твёрже. — И не верьте его байкам про одиночную работу. Найдите его связи. Кто ему платил? Кто давал инструкции? И главное — кто знал, что он работает на иностранцев? Если он подполковник ОГПУ, кто-то из его окружения должен был что-то заметить.

Бокий кивнул, записывая что-то в блокнот.

— Уже работаем, товарищ Сталин. Мы проверили его квартиру, нашли несколько зашифрованных писем, спрятанных в тайнике под половицей. Сейчас наши криптографы работают над расшифровкой. Но есть ещё одна деталь… — Бокий замялся, словно не решаясь продолжить.

— Говорите, Глеб Иванович, — Сергей прищурился. — Не тяните.

— Подполковник упомянул, что его задачей было не только собирать информацию о наших международных операциях, но и следить за одним из наших военных советников. Он назвал Вяземцева. Утверждает, что французы интересовались его перепиской и контактами.