Ленька-гимназист (СИ) - Коллингвуд Виктор

— Товарищ боец, а где тут товарища Полевого найти? Матрос он, кажется.

— Полевой? — переспросил тот. — Он в штабе, наверное. А ты кто такой будешь?

— Да мы… помогали тут…

Не успел я договорить, как раздался характерный звук низкооборотистого бензинового мотора, и на площадь перед управой выехал древний, раритетного вида автомобиль с открытым верхом. Выхлопная труба автомобиля изрыгала густые клубы сизого, издававшего странный запах дыма. Авто было буквально забито людьми: один из них, высокий, энергичный человек в добротной хромовой тужурке зато с залихватскими усами, встал и поднял руку, призывая к тишине. У красных, не имевших никаких знаков различия, трудно разобрать, кто есть кто, но почему-то я сразу понял, что этот — важная птица. Толпа замерла.

— Товарищ Пархоменко! Командир дивизии! — пронесся восторженный шепот.

— Товарищи! — зычно начал он, с ликующим видом взирая на собравшихся на площади людей. — Контрреволюционный мятеж атамана Григорьева, приведший к власти бандитов и погромщиков, подавлен Рабоче-Крестьянской Красной Армией! В городе Каменское восстановлена Советская власть! — по толпе пронесся одобрительный гул, хотя многие лица оставались настороженными. — Комендантом города и начальником гарнизона назначается товарищ Костенко! — выступавший, указав на сидевшего рядом с ним худощавого командира, выдержал паузу. — Но расслабляться некогда! Предательское выступление Григорьева проделало в нашей обороне заметную кровоточащую брешь, открыло белогвардейским бандам Деникина и иностранным интервентам путь на Украину! Они уже начали наступление с юга! Ваша задача — организовать оборону города, превратить Каменское в неприступную крепость! Все на борьбу с Деникиным! Да здравствует Советская власть! Да здравствует мировая революция!

— Ура-а-а! — недружно крикнула толпа.

Мотор взревел, автомобиль вновь окутался сизым дымом, и уехал, оставив товарища Костенко на площади.

— Товарищи! — воскликнул тот, вскарабкавшись на крыльцо управы. — Призываю вас сплотиться в борьбе за свои права! Сотни лет трудовой народ угнетался эксплуататорами разных мастей. И вот, революция смела этих паразитов. Но враг не сдается без боя! И поэтому нам, товарищи, предстоит крепить тыл, налаживать мирную жизнь в родном вашем Каменском, но при этом, товарищи — отдавать все нужное для фронта! Завтра выйдет декрет о трудовой мобилизации: всех, способных держать в руках лопату, отправим на рытье окопов. Победа будет за нами!

Последнее заявление толпа встретила безо всякого энтузиазма. Похоже, за истекшие годы все эти эскапады обывателям уже успели до смерти надоесть.

Митинг был закончен. Комендант Костенко и его окружение скрылись в здании управы, из окон которой уже успели вывесить красные флаги. Толпа начала расходиться, обсуждая новости. И тут я увидел его — того самого разведчика, Полевого. Он выходил из дверей управы, о чем-то разговаривая с другим военным.

Глава 7

— Товарищ Полевой! — окликнул я мужчину, протискиваясь сквозь расходившихся после митинга людей.

Он обернулся, нахмурился на секунду, узнавая меня, и на его обветренном, навсегда загорелом лице мелькнула тень улыбки.

— А, Лёнька! Живой, значит! Молодец, не струсил. Ну, рассказывай, как тут у вас? Мелюзгу еврейскую не обидели?

— Да нет, сидят в шалаше, ждут, — отрапортовал я. — Только друзья вот мои… Костик тут, — я обернулся на подошедшего приятеля, который с нескрываемым любопытством разглядывал матроса, — а Гнатка… его григорьевцы при отступлении зацепили, руку повредили. В больницу пошел, к санитарам.

Полевой сочувственно хмыкнул.

— Война, брат. Бывает… Ладно, пойдём со мной. Доложимся начальству, познакомлю тебя с товарищем Костенко, чтобы не вышло, что вы зря головами своими рисковали!

Он развернулся и потянул меня за рукав обратно, в здание управы. Костик, стараясь не отставать, семенил за нами, туда-сюда поводя любопытным конопатым носиком. Тут и правда, было на что посмотреть! Внутри царила суета: сновали туда-сюда люди с оружием, кто-то заносил внутрь ящики и кипы папок, из кабинетов доносились громкие голоса. Полевой уверенно провел нас по коридору и толкнул дверь одного из кабинетов.

За столом, заваленным какими-то картами и телефоном странного вида, сидел тот самый комендант Костенко, которого я только что видел на митинге. Он поднял на нас усталые глаза.

— Что еще, Николай?

— Товарищ Костенко! Да вот, разрешите представить, тот самый паренек, Лёня, что нам вчера так помог с разведкой на станции. Дюже поспособствовал нашему успеху! Ведь вся их оборона на станции основывалась на нескольких огневых точках. Особливо этот пулемет на башне — очень много крови бы нам попил! Ценнейшие сведения доставил нам товарищ Лёнька!

Костенко смерил меня быстрым, цепким взглядом. Встал, подошел и положил тяжелую руку мне на плечо.

— Так это ты, значит, Лёня из плавней? Слыхал, слыхал… Молодец! Наш человек, настоящий помощник Рабоче-Крестьянской Красной Армии! Смелый парень! Без тебя потерь было бы много больше.

Он добродушно хлопнул меня по спине.

— Вот такие хлопцы нам нужны! Молодые, красивые, пролетарского происхождения, преданные делу Революции! Подрастешь немного — в комсомол вступишь! Ух, какие дела делать будешь на благо Советской Республики!

От такой похвалы у меня даже щеки загорелись. Костик рядом смотрел на меня с восхищением и легкой завистью. Полевой усмехнулся в усы:

— Товарищ Костенко, а не стоит ли нам наградить героя?

— Стоит! А ну говори быстро, чего хошь?

— Наган наградной можно? — на автомате выдохнул я.

— Э, не! Молод еще. Сам себя и подстрелишь с того нагану, — осадил меня Полевой.

— Так, а чего там со штаниной-то у тебя? — вдруг спросил комендант.

— Да, в плавнях порвал, пока туда-сюда телепался! — пояснил я, не желая отнимать время рассказом о нашем неудачном визите в особняк инженера.

— А давай-ка ему выпишем мануфактуры! — дружески хлопнув Полевого по груди, предложил комендант. — А то что у нас хлопец будет в рванье ходить? Григорьевцы, — пояснил он мне, доверительно понижая голос, — в Одессе склады Антанты разграбили, да нагнали все в Екатеринослав. Уж там ткани разной — страсть! Так что мы теперь на мануфактуру бохатые, всю Первую Конную Армию приоденем, будет в чем Деникина встретить… Так, товарищ Полевой, садись-ка вон туда за стол, и пиши-ка распоряжение на интендантский склад, товарищу Вахрушеву!

Полевой присел, пододвинул к себе чернильницу-непроливашку, достал перо; недовольно осмотрел его носик, слегка нахмурился и взял другое: затем, подвергнув и его такому же пристальному изучению, со вздохом вернулся к первому перу и приготовился записывать.

— Подателю сего приказываю выдать… Как думаешь, в пять аршин оденут его?

— Давай уж лучше шесть, чтоб с запасом!

— Ну, пиши дальше:…выдать семь аршин костюмного габардина! Комендант города Каменское Костенко. Написал? Вон печать, и давай мне — подпишу.

Наконец священнодействие с бумагой было окончено. Полевой вверх-вниз помахал листочком, чтобы чернила быстрее подсохли, и вручил его мне.

— На, и лучше с получением не затягивай: сегодня все есть, а завтра Москва мож прикажет все в тыл выслать. Деникин наступает, всяко может случиться! И если будут на складе впаривать саржу, али сукно, не соглашайся, стой на своём: габардин, и точка!

Я взял листок, чувствуя его шершавость под пальцами. Отрез ткани! Это же связано с богатством сейчас!

— Спасибо, товарищ комендант!

Мы вышли в коридор.

— Ну вот, теперь ты у нас герой, — усмехнулся Полевой. — Я дальше с войсками пойду, а ты, ежели что — обращайся к товарищу Костенко.

— А про детей тех… помните? — решился напомнить я Полевому. — Эрлиха… Им бы родных найти!

— Помню, помню, — кивнул Полевой. — Не до них сейчас немного, но займемся. Мы их, конечно, не бросим, но и возиться некогда. Родителей надо искать.