Секс был. Интимная жизнь Советского союза - Александер Рустам

Эпилог

1991–2025

Двадцать шестого декабря 1991 года Совет Республик Верховного Совета СССР принял декларацию о прекращении существования Советского Союза: огромное государство распалось на пятнадцать независимых республик. Его правопреемницей стала Россия, и речь в эпилоге пойдет именно об этой стране, тем более что в фокусе нашего внимания находилась преимущественно РСФСР. Конечно, сексуальная жизнь россиян начиная с 1991 года и до наших дней заслуживает отдельного рассказа и большого исследования. Полностью раскрыть эту тему на нескольких страницах невозможно. Но в общих чертах обозначить траекторию, по которой двигалось российское общество в контексте отношения к сексу и сексуальности, мы все-таки можем. Тем более, как мы увидим, советский опыт отражается и в ситуации 2025 года.

Девяностые годы стали трудным, кризисным временем для большинства россиян: экономические, политические и социальные потрясения сменяли друг друга с ужасающей регулярностью. Вооруженные столкновения сторонников президента и парламента в центре столицы в октябре 1993 года, война в Чечне, скандальные выборы 1996-го, дефолт 1998-го, все это на фоне разгула преступности и терактов — страна пребывала в состоянии постоянного шока.

Одновременно с этим девяностые были временем небывалой по советским меркам свободы слова и самовыражения. Российское государство на какое-то время перестало контролировать СМИ и вмешиваться в частную жизнь людей (в качестве примера можно вспомнить отмену уголовного наказания за «мужеложство» в 1993 году) и не настаивало на пуританском образе жизни сообразно «моральному кодексу строителя коммунизма». Впрочем, большинству россиян трудно было оценить такую свободу: слишком многим приходилось жить в состоянии постоянного стресса, страха за свою безопасность, дефицита и нищеты. И тем не менее секса в массовой культуре стало в разы больше, чем в СССР: он хлынул на россиян с экранов телевизора и страниц прессы потоком, который каких-то десять лет назад было невозможно себе представить.

Скандализация и вульгаризация темы, свойственная перестроечным газетам, только усилились. Газета «СПИД-инфо» в ее «желтом» изводе, о которой я говорил в предыдущей главе, стабильно сохраняла популярность, ее тиражи стремительно росли. Конечно, то, что публиковалось в этой газете, как и во множестве подобных ей, носило уже совсем не просветительский характер. На страницах издания стало появляться все больше и больше грубого и нахального обсуждения интимной жизни российских звезд шоу-бизнеса. Удивительного в этом было мало, культура таблоидов существовала и существует во многих странах.

Пришли в страну и легендарные американские эротические журналы: Playboy и Penthouse. Кроме того, секс моментально стал неотъемлемой частью поп-культуры: в клипах популярных групп и певцов теперь то и дело мелькали голые или полуголые тела. Проникли сексуальные образы и в рекламу: российские маркетологи 90-х взяли на вооружение принцип «sex sells» («секс продает») и хорошо его выучили.

На фоне стремительно растущей сексуализации массовой культуры в стране по-прежнему не хватало вдумчивых, понятных разговоров о сексе, нацеленных не на возбуждение, а на просвещение. Секс уже не просто был. Казалось, он теперь был повсюду. Но при этом парадоксальным образом оставался табуированной темой — говорить о нем по-прежнему было неловко, а в обществе доминировали патриархальные представления о том, какие гендерно-социальные роли и сексуальные практики «приличны», а какие — нет. И все же отдельные журналисты, в том числе на ведущих телеканалах, предпринимали попытки изменить положение дел и направить обсуждение вопросов сексуальности в более здоровое русло.

Так, в 1997 году НТВ начал показывать первое в России ток-шоу о сексе, получившее название «Про это». Шоу выходило после полуночи, но популярность его все равно была очень высокой: его смотрело 30 % российской телеаудитории [166]. Гости шоу откровенно и спокойно говорили на самые острые темы: обсуждали проституцию, в том числе и мужскую, мастурбацию, гомосексуальность, оргазм, сексуальное влечение и так далее. Вела передачу Елена Ханга, молодая журналистка, афророссиянка в парике блондинки, дочь танзанийского революционера, который некоторое время занимал пост премьер-министра Занзибара в 1960 году.

Как отмечает ученый-социолог Элиот Боренстейн, тот факт, что Ханга говорила на чистом русском языке без акцента, но при этом внешность ее была скорее «иностранной», прекрасно сочетался с темой секса — с одной стороны, понятной и близкой каждому, с другой — все еще экзотической для вчерашних жителей Советского Союза. На уровне ассоциаций в то время россиянам по-прежнему необходим был «иностранец», человек со стороны, чтобы задавать вопросы о сексе и модерировать разговоры на такую щекотливую тему (как мы помним, первое упоминание слова «секс» на советском телевидении также прозвучало из уст иностранки) [167].

«Про это» шло в эфире с 1997 по 2000 год и стало важной вехой в истории отношения российского общества к сексу. Конечно, сама тематика передачи не могла не вызвать шока и отторжения у самопровозглашенных поборников морали: на НТВ звонили, писали гневные письма, жаловались, а консервативные депутаты Госдумы призывали закрыть шоу. Но поскольку «Про это» показывали после полуночи, с точки зрения закона придраться было невозможно, и передача продолжала существовать несмотря на жалобы. Более того, хватало и позитивной обратной связи: редакторы программы получали письма с благодарностями от российских женщин — к примеру, после выпуска о «фригидности», где на всю страну было, наконец, сказано, что в половой «холодности» зачастую виноваты не женщины, а мужчины, которые не знают, как доставить им удовольствие [168]. После другой программы, в которой говорили о тантрическом сексе, в редакцию снова хлынули письма — на этот раз зрители просили прислать им видеокассету с записью выпуска [169]. В любом случае программа «Про это» вывела серьезный, вдумчивый разговор о сексуальности со страниц сексологической литературы на всю российскую телеаудиторию.

С началом 2000-х годов отношения российского общества с сексом более-менее стабилизировались. Уже не было той передозировки сексуального контента, которая характеризовала 1990-е. Выросло поколение, которое не воспринимает тему секса как скандальную. Она оставалась неоднозначной и неудобной, но общее отношение все же смягчилось. Параллельно с пониманием, что присутствие сексуальной тематики в публичном пространстве — это нормально, в России формировался новый шоу-бизнес, который по-прежнему эксплуатировал тему секса, но уже не так топорно, более «по-западному».

Развлекательным сексуализированным контентом дело не ограничивалось: некоторые продюсеры на российских телеканалах по-прежнему брались за тему полового просвещения. Если символом массового секспросвета девяностых стала программа «Про это», то в нулевых ее сменила передача «Секс с Анфисой Чеховой», не сходившая с телеэкранов с 2005 по 2009 год. В программе Чехова выступает в образе своего рода российской Кэрри Брэдшоу (главной героини популярного телесериала «Секс в большом городе»), делясь со зрителями рассуждениями о сексуальной жизни не обитателей Нью-Йорка, а простых россиян. Как говорит сама Чехова, тон ее передачи был юмористическим, нацеленным на то, чтобы расслабить зрителя — серьезно обсуждать секс в России по-прежнему было немного неловко [170].

На телевидении выходили и более «семейные передачи» вроде программы «Моя семья» (была в эфире с 1996 по 2002 год), которые не ставили прямо вопрос о сексе, но все же затрагивали щекотливые и откровенные темы. Огромную роль в распространении сексуального дискурса в России сыграло шоу «Дом-2», где на примерах конкретных пар зрители узнавали больше о вопросах любви, секса, измен, а также таких щекотливых тем как гомосексуальность и даже трансгендерность. «Дом-2» был далек от статуса просветительской передачи, но так или иначе транслировал либеральные взгляды на секс на очень широкую аудиторию. Даже в гимне этого шоу говорилось: «Будем строить… чувства, секс, любовь и дом».