Секс был. Интимная жизнь Советского союза - Александер Рустам

По мере того как перестройка и гласность набирали обороты, государственная цензура постепенно сходила на нет. Уже к концу 1989-го газеты в открытую критиковали советское государство за все грехи и промахи. В печати начали появляться сообщения о массовых заражениях СПИДом новорожденных в детдомах из-за повторного использования шприцев для переливания крови: первый такой случай произошел в Элисте в 1988 году, за ним последовали вспышки вируса в Волгограде, Ростове-на-Дону и Ставрополе. О болезни говорили все больше и больше. Обеспокоенные граждане писали письма в газеты с предложениями по решению проблемы. Многие из их предложений были абсолютно бесчеловечными: люди предлагали ссылать больных СПИДом на Северный полюс, в специальные лагеря или вовсе не бороться с ВИЧ. Сторонники последней точки зрения верили, что эпидемия пойдет только на пользу стране, ведь она поможет истребить все «отбросы» общества — гомосексуалов, секс-работниц и наркозависимых. Один из читателей обратился к министру здравоохранения со следующим предложением:

Уважаемый товарищ Чазов!

Настораживает разноречивость данных о количестве больных, а еще больше настораживает наша гуманность к больным СПИДом. Волосы становятся дыбом от этих статей! Конечно, страшно жалко тех людей, которые обречены чисто случайно — получили вирус с переливанием крови, жена, невеста… Но те люди, которые заразились мерзким путем, — социально опасны в нашем обществе. О какой порядочности с их стороны может идти речь? Да они, зная о том, что они неизлечимы, из вредности могут заражать налево и направо! И кто их связи проконтролирует — тем более инкубационный период может продолжаться до 20 лет! Смешно брать с этих подонков честное слово — что их может остановить делать свое гадкое дело? Эти люди неисправимы, тем более к ним нет статьи, чтобы судить…

22 июля 1987 года [155]

Реакция на эпидемию ВИЧ показывает, как беспомощен оказался СССР перед лицом проблемы, напрямую связанной с сексом: власти реагировали запоздалыми запретительными мерами, непосредственные участники «группы риска» зачастую игнорировали опасность, а часть общества стремилась возложить всю вину за распространение болезни на ее жертв — и все это было совершенно контрпродуктивно.

Пока горбачевское руководство было поглощено политическими переменами в обществе, не обращало достаточного внимания на проблему СПИДа и не занималось половым воспитанием населения, Игорь Кон, уже упомянутый выше советский ученый-сексолог, пытался сделать все возможное, чтобы воспользоваться гласностью и донести до советского читателя элементарные знания об интимной жизни. В 1988-м ему наконец удалось издать свою книгу «Введение в сексологию», рукопись которой уже давно ходила из рук в руки среди советских социологов и врачей. Книга вышла большим тиражом — 550 тысяч экземпляров. При этом издательство «Наука» согласилось опубликовать труд Кона с одним условием — первые 200 тысяч экземпляров не могли продаваться в книжных магазинах, их должны были распространить исключительно в академических и медицинских учреждениях. Еще одно условие, которое поставили редакторы «Науки», — никакого списка терминов в конце книги! Опасаясь, как бы чего не вышло с такой «скользкой» темой, издатели пытались сделать все, чтобы книга не возбуждала любопытство обычных читателей.

Однако к 1989 году уже и издательству «Наука» стало ясно, что публикация литературы на тему секса и полового воспитания не представляла опасности и вызывала интерес у читателей. Поэтому во втором издании «Введения в сексологию» список терминов уже присутствовал, а само издание спокойно продавали в книжных [156]. Несмотря на то, что по меркам мировой сексологии в содержании книги Кона не было ничего революционного, некоторые темы, которые он поднимал, советскому читателю были совершенно неизвестны — например, теория точки G [157].

Игорь Кон снискал огромную популярность, став едва ли не самым знаменитым ученым огромной страны — в интервью он рассказывал, что его узнают даже на таможне в советских аэропортах. Неудивительно: людям всегда был интересен секс, и как только появилась возможность свободно говорить и читать о нем, автор первой же обстоятельной, качественной книги по сексологии превратился в звезду национального масштаба.

Лавина сексуализации

Постепенно секс проникал и на советские экраны. В 1988 году в СССР вышел фильм «Маленькая Вера», в котором впервые за всю историю отечественного кинематографа зрители увидели половой акт. Действие фильма происходило в промышленном городе на юге СССР — Жданове (ныне Мариуполь), где молодая девушка Вера и ее друзья проводят очередное лето, выпивая и ничего не делая. Отец Веры — водитель грузовика, страдающий алкоголизмом, мать работает на заводе. Сама Вера вот-вот начнет работать телефонисткой. Все меняется, когда в жизни Веры появляется Сергей — студент из местного института. Пара активно занимается сексом, что без купюр показывают зрителям. Вера объявляет своим родителям, что они с Сергеем собираются пожениться, Сергей переезжает в их квартиру. Отец Веры недолюбливает Сергея, однажды у них происходит драка, отец Веры ранит молодого человека ножом. Сама Вера, доведенная алкоголем до депрессии, пытается покончить жизнь самоубийством, но ее спасают.

По мнению американской исследовательницы Лин Этвуд, фильм отражал одну из проблем того времени — конфликт между молодежью и старшим поколением. «Маленькая Вера» показывала, что советские молодые люди не отличались каким-то особенным целомудрием и в большинстве своем они были похожи на своих сверстников из западных стран: им хотелось заниматься сексом, употреблять наркотики и слушать рок-н-ролл [158].

У советских граждан, в жизни не видевших на экранах откровенных сексуальных сцен, фильм вызвал огромный интерес. У кинотеатров выстраивались длинные очереди, случались потасовки и давка. При этом сторонники пуританских взглядов не стеснялись выражать свое возмущение. В кинозалах раздавались крики «Позор!», а режиссера Василия Пичула и сценаристку Марию Хмелик то и дело обвиняли в развращении молодежи. Сам Михаил Горбачев, которому устроили индивидуальный показ фильма, демонстративно покинул просмотр [159].

Актриса Людмила Зайцева, игравшая мать Веры, так описывала реакцию советских людей на фильм: «Конечно, у людей был шок после „Маленькой Веры“. Кто-то плевался, кто-то кричал „Безобразие!“. Травля была. Но были и те, кто говорил: „Правильно, так мы и живем, молодцы, что показали это всё“. Многие кричали: „Правда жизни!“» [160]. И в то же время люди писали в газеты возмущенные письма, а редакторы газет просто не знали, что отвечать. Из «Учительской газеты» с просьбой о помощи позвонили Игорю Кону, уже получившему славу «всесоюзного сексолога»:

— Мы сейчас получаем много писем такого примерно содержания: «Я тридцать лет живу с женой и никогда не видел подобной сексуальной позиции, зачем кино пропагандирует половые извращения?!» Как отвечать на такие вопросы?

— А какая там позиция? — спокойно переспросил Кон. Фильм он не смотрел.

Собеседница на другом конце провода смущенно хмыкнула, а затем выдавила:

— Женщина сверху…

— Ну что же, прекрасная, вполне нормальная позиция, но не будет же ваша газета открывать диспут по данному вопросу. Скоро у нас выйдет польская книжка Вислоцкой, там будут соответствующие картинки, отошлите к ней ваших читателей [161].

«Маленькой Верой» секс-революция советского кинематографа не ограничивалась: в 1989 году в прокат вышли «Интердевочка» Петра Тодоровского о жизни «валютных проституток» и «Авария — дочь мента» Михаила Туманишвили — брутальные фильмы, где секс если не показывался, то обсуждался очень откровенно.