Екатерина Безымянная - Записки prostitutki Ket
И вот бы зайке расслабиться и научиться, наконец, быть слабой. Или хотя бы такою казаться. Просить встречать, оберегать, советовать и помочь точить все эти чертовы ножи.
Но зайка не просит. И сама – сама – ходит, носит и точит.
Это же так прекрасно – ни от кого не зависеть. Правда ведь?
Судьба-шлюха
Утром я вышла от клиента, который купил ночь и до самого утра мурыжил меня с перерывами на чай, кофе, сигаретку. Состояние у меня было – совсем не ахти. Трусы лежали в сумке.
Закурила возле лифта, спускаться по лестнице не было ни сил, ни желания. Лифт отчего-то не ехал.
Я чертыхнулась и поползла вниз на полусогнутых ногах. Через три этажа поняла: это легче, чем казалось сразу.
И вдруг вижу – воздушные шарики. Много.
И чуть снизу – молоденькие девочки в розовых платьях ползают по лестнице, как крабики. Улыбаются, лепят разноцветные листочки на стену вдоль ступенек. И на подоконнике оставляют конфеты. Ну да, конечно, свадьба.
Выкуп.
Кто его вообще придумал, этот выкуп? Носится по лестнице туда-сюда, во главе с другом друга, толпа людей, и с ними обязательно фотограф – щелкает скучающие лица гостей, которым еще не налили. А жених, как дурак, должен по отпечатку помады на листочке в клеточку угадать, какую из этих бумажек чмокнула невеста.
Проходила мимо, забрала пару конфет. Со вчерашнего дня ни крошки во рту не было. Посмотрели на меня, как на врага народа. Я ехидно улыбнулась в ответ. Да пошли вы, подумала, подружки, блин, невесты. Вы б так прыгали восемь часов на мужике, чтобы «Мишек на Севере» зажимать. И мне вдруг стало отчаянно зло. Куклы, двадцатилетние куклы! У каждой – акриловый френч на ногтях, ресницы, как у Белоснежки в ее лучшие годы, кожа мандаринового цвета (странно, что еще не трескается, кажется, осталось вот-вот) и волосы длинные и густые. У двоих из трех – нарощенные.
Эдакие искусственные барби. Это их мужья будут жаловаться потом, что они за волосы держать не разрешают, да и вообще лежат как бревна. И посуду не моют…
Выходила из подъезда с мыслью о том, что свадьба лично мне чертовски портит настроение. Наверное, есть такая зависть, с которой даже мне трудно справиться. Меня такое вряд ли когда-либо ждет.
Открыла дверь парадной, а на улице – люди. Много людей. И у всех растерянность на лицах.
Дверь пропищала, все обернулись, но быстро потеряли ко мне интерес.
И я хотела уже было пройти мимо, но вдруг поняла, что с ними со всеми не так. На фоне машин с куклами и ленточками стояли люди в черных повязках. И чуть поодаль – автобус с надписью «Ритуал».
«Чушь какая-то», – вдруг подумала я и остановилась. Дальше мои мысли напоминали хаотичное движение молекул: кто-то очень не хочет этой свадьбы – решила я спустя минуту.
Не успела я додумать эту мысль, как прибыл жених.
Жениха вообще на свадьбе как-то сразу видно: по костюму, по цветочку, втюханному добрым другом в карман пиджака, по блаженной улыбке… По ошалелым глазам, в которых всегда непонимание: то ли он делает ошибку века, то ли принимает в этот момент самое правильное в своей жизни решение.
У этого конкретного жениха, прибывшего со свитой аж на трех машинах, битком набитых молодыми самцами, блаженная улыбка на лице быстро сменилась удивлением. Он вышел из машины, к нему быстро подбежал какой-то мужчина, что-то сказал, и я увидела, как за какую-то секунду лицо жениха сменило выражение со счастливого на абсолютно паническое.
Я не смогла уйти. Я, в ожидании развязки, села на ближайшие качели и вся превратилась во внимание.
Подходили люди, смешиваясь в дикую какофонию из разноцветных нарядов, светлых праздничных костюмов и черных траурных одежд. Подходили девушки в ярких платьях, с огромными охапками красиво упакованных букетов, и заплаканные женщины всех возрастов, в черном, все с теми же цветами. Только они были с лентами.
Это все напоминало дикий, жуткий фарс.
Гадкое, неожиданное совпадение, которое может присниться только в кошмарах.
Свадьба совпала с похоронами. В одной и той же парадной кто-то умер и кто-то собрался жениться. И случилось это в одном месте в один день.
Я задержалась надолго. Видела, как накрашенные куклы, узнав о предстоящем, недовольно вытаскивают из подъезда все подготовленные шарики и охапки цветной бумаги. Как они курят свои тонкие сигареты, облокотившись на капоты иномарок, и рассуждают о том, что мог бы этот человек умереть и в более подходящее время, и почему они должны из-за того, что кто-то там подох, отменять выкуп, к которому готовились несколько дней.
Люди бывают чудовищно злы.
Разноцветные гости прибывали, свадьба ожидалась с размахом. А с другой стороны к парадной все подходили и подходили люди в черном.
Я наблюдала. Совершенно расхотелось спать. Мишка, который на Севере, быстро растаял в руке.
Гроб вынесли раньше.
Куклы грустили в сторонке. Кажется, в этот момент они хоть что-то поняли.
Невеста, к счастью, не выскочила следом.
Жених маялся и орал кому-то в трубку, что они безбожно опаздывают на регистрацию. Безбожно.
Он так и сказал. Хорошее слово подобрал, правда.
Невесту я ждать не стала. Встала и пошла к дороге.
Кто-то в толпе говорил, что хоронят молодую девушку, погибшую в аварии.
Судьба-шлюха.
Разноцветная жизнь
Звонит мне Лиза, говорит – можно приеду?
Здрасьте, гости дорогие, заходите – всегда рада. Дома одной, как назло, очень скучно.
Через час врывается Лиза. Нет, не входит – именно врывается. Видно – злая как черт, с собой бутылка виски, помидоры, шоколад, пачка сосисок, банка соленых огурцов и зачем-то упаковка селедки.
Вываливает это все на стол, и мне понятно сразу – была не в себе, мела с полок не глядя.
Падает в кресло, нервно закуривает, четким броском со всей дури отправляет пачку в стену и говорит – не мне, явно в пространство:
– Убью сссуку!
– Оппа! – смеюсь. Лиза, когда злая, становится очень забавной. – А что случилось-то?
– Ой, Кать, давай налей мне, – и снова, в никуда, – нет, я его точно прибью, скотину! Блин, ну это ж надо было так! Ну сссука!
Искры из ее глаз явно грозятся прожечь мне ковер.
Вечер намекнул, что будет интересным.
Я несу стаканы, тащу пепельницу, режу сосиски, достаю колу и украдкой тяну один огурчик.
Лиза курит, я наливаю, мы молча чокаемся, пьем, и я нетерпеливо спрашиваю:
– Ну?
– Вот! – нервно говорит Лиза и достает из сумки бланк.
– Чейта? – спрашиваю, но скорее для порядка. Я прекрасно вижу, чейта.
– Трепак! – орет Лиза. – Трепак с трихомонадой! Вот чейта!
– Ой! Так тебе же, значит, пить нельзя? – от неожиданности я зачем-то выдаю не слишком уместную в этой ситуации сентенцию.
– Ну да, блин, Америку открыла, – издевательски отвечает мне Лиза, – …убью его! Зараза!
– Зараза, – подтверждаю я, – а кто?
И она взрывается на полчаса.
Если совсем кратко, то дело было так: Лиза в очередной раз взяла себе «отпуск» и, прожигая заработанные деньги, познакомилась в клубе с прекрасным барменом, внешне сильно смахивавшим на греческого бога.
Бармен, со слов Лизы, был высок, широкоплеч и синеок настолько, что устоять было ну просто невозможно. Лиза и не думала крепко держать бастионы и сдалась почти без боя. Точнее, легкий бой все-таки случился – ибо за его прекрасную тушку у барной стойки сражались глазами не менее десятка волооких дев в декольте и мини.
Лиза вышла победителем и уволокла добычу в одно лицо. Впрочем, добыча тоже, видимо, оказалась сражена рыжеволосой Лизой наповал и была совсем не против.
Следующие три дня они провели у него дома, ломая кровать, стол, стул и чуточку перила в подъезде. На четвертый Лиза поняла, что влюбилась, и, чего с ней ранее не случалось, с удовольствием мысленно с десяток раз проиграла в голове их совместный проход от лестницы в загсе аж до самого стола регистраторши.
Ну, значит, чтоб и в печалях и в радостях… и во веки веков.
Влюбленным голова особо ни к чему, а потому в тот же день Лиза от своей избавилась.
Ну, то есть, когда синеокий прелестник, поморщившись, капризно сказал, что ему поджимает резиновый друг и без оного было бы намного лучше и романтичнее, она недолго думая наманикюренными пальчиками стянула презерватив и предалась незащищенной страсти нежной.
Когда через недельку у сияющей от страсти Лизы слегка зачесалось, она не придала этому значения и купила свечи от молочницы. Ну с кем не бывает?
Когда стало ясно, что со свечами что-то не сладилось, она понеслась к врачу. Тетя-гинеколог выслушала Лизу, ухмыльнулась, поковырялась, рассмотрела, понюхала, мазнула и велела приходить через несколько дней.
На этом Лиза начала слегка трезветь и на все страстные заезды синеокого героя предпочла пока не отвечать.
Окончательно Лиза поняла, что с загсом, наверное, все же не сложится, когда получила на руки бумажку, в которой черным по белому…
– И вот ты прикинь! – бушевала она, сидя в моем кресле. – Ты прикинь! Восемь лет! Восемь лет я работаю проституткой, и такое было, что и не приснится, но ни разу – ты понимаешь, ни разу! – я нигде и ничего не подхватила! Никогда и ничего! Ни единого раза! Я даже с Кипра ни букета, ни веточки не привезла! Потому что, блин, головой думала! Чтоб я – и без резины?!
