Андрей Колесников - Веселые и грустные истории про Машу и Ваню
Но потом Илья пригласил ее на свой день рождения (ему как раз девять лет и исполнялось), а она не пришла. Вернее, там была, конечно, более сложная история. Он опять поступил некрасиво. То есть он сказал, чтобы она приходила к какому-то зеленому кустику, намекая, видимо, на то, что она как никто другой знает, какой кустик он имеет в виду, а она с испугу кивнула. И только потом она осознала, что не понимает, что это за кустик. А он вокруг этого кустика устроил целое шоу с тортом и с такими же малолетними преступниками, как он сам. Им (а их было человек шесть) он подробнее объяснил, что имеет в виду, и они пришли куда надо.
А Маша осталась, таким образом, еще и без торта. Они все после торта пошли на детскую дискотеку. Там Илья встретил Машу и спросил, почему она не пришла. Она, ни слова не говоря, ударилась в слезы. Это был, конечно, хороший выход. Он сразу забыл обо всех своих приятелях, и они пошли к Алене отпрашиваться погулять по кустистой территории отеля. В результате глубокой ночью я получил от Алены торжествующую эсэмэску: «Маша на свидании!» А еще через четверть часа: «Пришла».
Я позвонил. У меня был серьезный разговор с обеими. По итогам разговора обе долго и с удовольствием плакали. А я просто пытался объяснить им, что нельзя неразумной девочке гулять ночью с полузнакомым парнем, который почти вдвое старше ее и который думает только о том, что наутро рассказать своим затаившим на ночь дыхание приятелям. Должен же он чем-то перед ними отличиться. Возможно, конечно, что не все зависит только от парня в такой ситуации, но он же имеет дело с пятилетней (ну нельзя же об этом, в конце концов, забывать!) девочкой!
Алена и Маша пообещали мне, что больше ничего такого не будет.
– А если будет? – не удержалась Маша.
– Тогда я приеду, – не удержался и я, – и поговорим по-другому.
– О, – обрадовалась Маша, – а когда ты приедешь? Можешь сегодня приехать?
Я вынужден был признать свое поражение.
На следующий день Алена сказала, что я могу не беспокоиться. Про Илью стали известны новые подробности: он на следующий день уезжает.
Меня все время интересовало, где его родители. Ну неужели они не принимают никакого участия в его судьбе? Ну есть же у него мать? После ночных событий я стал в этом, кстати, сомневаться. Ничто не указывало на то, что у этого мальчика может быть мать.
Но надо по крайней мере признать, что он ее все время искал. Он так и говорил Алене:
– Можно, мы с Машей пойдем поищем моих родителей?
Формулировка, кстати, неплохая, почти безотказная. Ну в самом деле, отказать трудно. Но я думал, что после ночного разговора со мной можно. Но Алена, оказывается, снова их отпустила. И это опять было, когда стемнело.
– Что вы делали, Маша? – спрашивал я у дочери на следующее утро, когда Илья и в самом деле уехал из отеля (так и осталось загадкой, нашел он родителей или нет).
– Ну, мы пили коктейль.
– Какой?
– «Блю милк», – на удивление точно отвечала она.
– А потом?
– Потом он захотел есть, и мы пошли ужинать.
– А потом?
– Не помню, – вздохнула Маша. – Ну, он рассказывал, как он катался на «банане». Я теперь тоже хочу. А, мы домой пошли. Уже поздно было.
Я попросил к телефону Ваню.
– Ваня, – сказал я, – тебе что, все равно, что с твоей сестрой происходит?
– Я с ней не разговариваю, – раздраженно ответил он.
Нет, ему было не все равно.
Весь следующий день Маша была мрачна. Она не пошла на дискотеку. Алена не трогала ее. Еще через день Маша повела Алену за тот столик, где сидела с Ильей в тот последний вечер. Маша села на место Ильи, Алену она посадила на свое место. Маша подробно передала их разговор, сама разговаривая фразами Ильи, а Алену заставляя отвечать своими фразами из того вечера.
В основном Маша с гордостью говорила о том, какой он был голодный. Она даже заставила Алену съесть спагетти, которые ел в тот вечер он, а сама взяла дыньку, такую же, какую принес ей он. Потом она рассказала то, о чем до сих пор молчала: что он повел ее на взрослую дискотеку. Потом она заплакала.
Ваня с ними идти отказался. Он ждал их у фонтана.
В тот вечер на дискотеке, уже после танцев, когда детям начали предлагать спеть песенку (это происходит каждый вечер, и Маша каждый раз искренне возмущалась, что к ней смеют приставать с такой пошлостью), она сказала, что хочет исполнить два куплета из одной песни.
«Не смотри, не смотри ты по сторонам,// Оставайся такой как есть,// Целый мир, целый мир освещает твои глаза,// Если в сердце живет любовь», – пела Маша, и это не значило, что она не пропускает ни одной серии из сериала «Не родись красивой».
Это значило, что в ее сердце живет любовь.
«Я в океане плавать не умею»
Мои дети с их мамой заехали в Москву на три дня и опять улетели. Ваня с начала этого года рвался в шенген-скую зону – и вот прорвался. На «767-м» они летели на Канарские острова. Лететь, им сказали, семь часов, а на самом деле летели восемь, еще час потратив на сражение со встречным ветром. Перелет обещал стать очень тяжелым, но тут выяснилась подробность: на спинке каждого кресла оказался телевизор с 13 каналами, по одному из которых в режиме нон-стоп показывали «Аленький цветочек» и «Аленушка и братец Иванушка» (мои любимые фильмы в детстве), а по двум другим – «Ледниковый период-2» и «Пираты Карибского моря» (мои любимые фильмы сейчас).
Когда Алена рассказывала мне об этом, я замер. Я хотел услышать, что они выбрали, и боялся. Да, за полет они успели три раза посмотреть «Пиратов Карибского моря». Расстроился ли я от того, что понял: мои дети не такие, каким в их возрасте был я? Нет, я обрадовался: я понял, что они уже почти такие взрослые, как я.
Когда они вернулись из предыдущего отпуска, я встретил их в аэропорту и кроме обещанных самокатов, зеленого и розового, подарил джентльменский набор пирата Карибского моря-2: саблю капитана Джека Воробья и пистолет Джека Воробья, ремень Джека Воробья (Ване) и два парусника: корабль Джека Воробья и «Летучий голландец» с несколькими наиболее выдающимися его матросами (Маше). Ваня взял с собой на Тенерифе саблю, а Маша, конечно, двух матросов. (Мы посмотрели «Пиратов Карибского моря-2» еще перед их отъездом в кинотеатре). И все это пригодилось уже в самолете!
Ваня махал саблей и не отрывался от экрана, а Маша, вздыхая и уворачиваясь, во время третьего просмотра случайно уткнулась носом в ноутбук своего соседа, какого-то студента, который взял с собой DVD и теперь глядел свое кино, в жанре черного юмора, то есть комедию, в которой играли два негра.
Маша сказала, что она ее тоже будет теперь смотреть. Звук был только у студента в наушниках, Маша вообще ничего не понимала, но начинала громко хохотать на весь салон, показывая пальцем в ноутбук, как только замечала, что студент начинает хихикать.
Ваня так и не смог оторваться от «Пиратов Карибского моря». Алена уже разложила кресло для сна, уложила в него Ваню, но он попросил не снимать с него наушники. Алена была уверена, что он уснет через полторы минуты, но этот мужественный парень выстоял, вернее вылежал, до самого конца и готов был, кажется, подождать в этом самолете возвращения Алены с Машей с курорта – лишь бы только у него не отобрали наушники и не выключили телеэкран.
Впрочем, на следующее утро, проснувшись, он разбудил сестру и сказал ей:
– Маша, ты знаешь, мы сейчас с мамой на океан собираемся. Я тебя хочу попросить: ты не ходи с нами, пожалуйста, а то ты мне так надоела!
Маша даже не заплакала (она, очевидно, и сама испытывала что-то в этом роде), но дома все-таки не осталась.
– Мама, надень мне, пожалуйста, нарукавники, – попросила она, – и мы поплывем.
– Зачем тебе нарукавники? – удивилась Алена. – Ты же хорошо умеешь плавать!
– Мама, – сказала Маша, – я хорошо умею плавать в бассейне и в море, а в океане я плавать не умею.
Потом оказалось, что она все-таки умеет плавать и в океане.
Потом они пошли гулять по берегу и дошли до черных вулканических камней. Алена решила научить детей ходить по вулканическим камням. Они сделали два шага, и Ваня резко повернул назад. Никакие уговоры не помогали. Это был разумный мальчик. Он, услышала Алена, бормотал только два слова:
– Это ужасно.
Потом он вдруг сказал, что должен вернуться. Они вернулись. Ваня сделал еще несколько шагов по камням и так же резко повернул назад.
И в третий раз он потребовал, чтобы они все вернулись. И он опять пошел по этим камням, потом остановился и неуверенно сказал Алене:
– Мама, да тут прыгать можно!
– Нет, нельзя.
– Почему? – удивился он.
– Упадешь, – пожала она плечами.
– Ну, если хороший человек, то не упадет, – сказал он.
– Зря ты так думаешь, – заметила она и потом озадаченно передала мне этот разговор.
А мне кажется, он прав. Но ногу подвернуть может.
«Она эту юбку третий день носит!»
Отдых, на мой взгляд, очень легко довести до абсурда. Достаточно отдыхать столько, сколько отдыхали в этом году мои дети. Но им и их маме вся эта ситуация не кажется абсурдной, конечно.
