Андрей Колесников - Веселые и грустные истории про Машу и Ваню
– А ты ему рисунки не отдал? – уточнил он.
– Нет, – сказал я. – Я же тебе объяснял…
Мне было очень тошно. Мне было так тошно, потому что во всем этом участвовали шестилетний мальчик, рисовавший елку и подарок, и восьмилетняя девочка, нарисовавшая дельфина, лодку, маленькую рыбешку… Все это было просто невыносимо.
– Папа, – сказал Ваня, – найди его телефон. Я хочу с ним поговорить.
Я понял, что когда-нибудь они разберутся друг с другом сами.
Послесловие
Приходит время, когда ты начинаешь разговаривать с ними на равных. Или, по крайней мере, они с тобой. И ты в который раз уже думаешь, не пора ли закончить писать про них.
Они же все меньше и меньше дети. Маше восемь, Ване шесть. Всего-то, с другой стороны, восемь и всего-то шесть. Но на самом деле все-таки уже восемь и уже шесть.
Иногда я думаю, что Ванины шесть – больше, чем Машины восемь. Или даже чем мои 42.
И продолжать надо вроде бы до тех пор, пока мне есть что сказать о них, пусть даже их словами…
Но потом я прихожу в себя и думаю: на самом деле писать надо до тех пор, пока им есть что сказать. И я вижу: о, им есть что сказать. Они просто не могут выговориться.
И у меня сейчас такое впечатление, что я закончу писать о них только в тот момент, когда они начнут писать обо мне.
