Карл VII. Жизнь и политика (ЛП) - Контамин Филипп
Документы, сохранившиеся в архивах, демонстрируют поразительную прозрачность отчетности. Так, за финансовый год с 1 октября 1454 года по 30 сентября 1455 года мы имеем большое число ведомостей по "состоянию сбора эдов на ведение войны" взимаемых с крестьян провинций Шартр, Ангумуа, Пуату и так далее. В каждой из этих ведомостей, подписанных королем, значатся расходы на жалование выборных должностных лиц и сборщика налогов, поездки, общие расходы, составление счетов, а также пенсии, назначенные с этих доходов. Неудивительно, что пенсии принцев выплачивались из налогов собранных в конкретных провинциях: королю Сицилии — в Анжере, Сомюре и Лудёне, графу дю Мэн — в Мэне, графу Вандомскому — в Вандоме, герцогу Орлеанскому — в Орлеане и Блуа, Жану де Дюнуа — в Шатодёне, графу Неверскому — в Невере и так далее. Просматривая эти ведомости, король мог, например, легко найти пункты с назначением сумм, предназначенных для содержания его армии и шотландской гвардии:
— в Жьене, 1.200 турских ливров (плюс подарок в 20 турских ливров шотландцу Роберту Аквесту);
— в Сентонже: 3.000 турских ливров;
— в Пуату: 3.000 турских ливров;
— в Туре: 4.000 турских ливров;
— в Берри: 15.000 турских ливров;
— в Нижней Оверни: 7.560 турских ливров;
— 580 турских ливров с солевых амбаров Пуату и Сентонжа (плюс 600 турских ливров, пожалованных двум капитанам гвардии);
— в Горной Оверни: 1.000 турских ливров;
— 187 турских ливров и 10 турских су торговых пошлин в Ле-Пон-де-Се [556].
В этот поздний период царствования, благодаря постоянной армии и налогам, которые собирались с удивительной легкостью, Карл VII рассматривается средневековыми историками как "король войны" и "король финансов", хотя Людовик XI пошел в этом направлении гораздо дальше [557]. И это не говоря уже о царствовании Людовика XIV, когда масштаб действительно изменился. Карла VII также можно рассматривать как "короля правосудия", что он сам не стеснялся подчеркивать. Как здесь не процитировать оценку Анри Боде? "Он поддерживал и охранял правосудие на всех его уровнях, то есть в судах Парламента, бальяжей, сенешальств, превотств и своего двора […]. Он следил за исполнением и соблюдением ордонансов, изданных им и его предшественниками, и по этим ордонансам советникам упомянутых судов не разрешалось служить вместе с братьями, кузенами, родственниками или свойственниками", чтобы избежать образования "группировок по семейным интересам" [558].
Славословия? Несомненно, но это соответствует духу великого ордонанса из 125 статей, обнародованного Карлом VII в апреле 1454 года. Примечательно, что в обширной преамбуле, которая является заслугой королевской канцелярии и ее главы Гийома Жувенеля, говорится о том, что в момент прихода к власти королевство, в результате раздоров и войн, было "сильно угнетено и обезлюдело". Но благодаря "божественной помощи" (хотелось бы, чтобы упомянули Жанну д'Арк, но ее реабилитация произошла только в 1456 году), он освободил от своих врагов, англичан, Шампань, Вермандуа, Пикардию, Иль-де-Франс и свой "добрый город Париж". Восстановление королевскими войсками порядка позволило не только покончить с "великой бедой", опустошавшей королевство, но и отвоевать Нормандию, Перш, Мэн и Гиень. За это мы должны благодарить Бога. В результате этого длительного периода беспорядков правосудие было "сильно ослаблено и угнетено", а ордонансы предшественников короля игнорировались как суверенным судом Парламента, так и другими судами королевства. Королевства без правосудия долго существовать не могут, поскольку им не хватает прочного фундамента. Отсюда и решение восстановить правосудие для своих подданных посредством ордонанса, принятого после обстоятельного обсуждения с несколькими принцами крови, прелатами, баронами, сеньорами, членами Большого Совета, президентами Парламента, судьями и прюдоммами королевства. Естественно, хотелось бы узнать больше об этом обмене мнениями, который мог занять несколько дней или даже недель. Короче говоря, целью было сделать правосудие более быстрым, менее дорогостоящим, менее многословным, более четким, с более понятными процедурами, более качественным, доступным "как богатым, так и бедным", основанном на обычаях и устоях королевства, которые, таким образом, должны постепенно были быть облечены в письменную форму. Назначения на многочисленные вакантные должности должны были производиться только королем. Запрещалась продажа должностей. Напоминалось о необходимости независимости судей и их профессионализме. "По милости короля, утвердив правосудие во всей его независимости, королевский Совет своими распоряжениями а Парламент своими постановлениями способствовали, после войн и раздоров, восстановлению государства" [559].
Трудно сказать, в какой степени эти благие намерения воплотились в реальность. Около 1460 года, в рамках господствующей социальной системы, которую судьи не могли игнорировать, чувствовали ли, как богатые так и бедные, подчиняющиеся закону люди, что с ними стали лучше обращаться, как в гражданских, так и в уголовных делах, что их личности и имущество лучше защищены, а их права лучше соблюдаются? В целом, мы можем считать, что насилия стало меньше и постепенно возникало относительно мирное общество. Должно быть, улучшилась работа суда Парижского Парламента, репутация которого как "истинного суверенного суда королевства" росла, а также судов Парламента Тулузы, Парижского Шатле, Казначейства Нормандии, Большого суда (учрежденного в Пуатье в 1454 году, Туаре в 1455 году, Бордо в 1459 и 1459 годах, Монферране в 1454 и 1455 годах), Парламента Гренобля (учрежденного в 1457 году), но как насчет судов бальяжей и сенешальств, не говоря уже о сеньориальных судах, которые были еще очень даже живы? В конце царствования Карла VII подданным навязывался образ кроля как "сурового" но "жалостливого" человека, стремящегося сочетать строгость и милосердие при осуществлении правосудия. Ему охотно приписывали истинное уважение к закону и искреннее неприятие тиранического произвола. Возможно, некоторые даже упрекали его в излишней мягкости, так по мнению Жана Жувенеля дез Юрсена было слишком много оправдательных приговоров, отмен наказаний и помилований для явно виновных лиц. Тем не менее общее впечатление было положительным и как писал Гийом Филластр: после своих "великих и славных побед" "он реформировал правосудие во всем своем королевстве, которое из-за войн было сильно расстроено, но он вернул его к такому порядку, что ни один человек на своей памяти не видел, чтобы оно сияло так ярко" [560].
Глава X.
Три судебных процесса
В течение долгого времени Карл VII был королем, которого так мало слушались, что у него едва ли была возможность привлечь к суду тех, кто грубо попирал его власть. Даже Жан Жувенель дез Юрсен, имевший высокого мнения о короле, упрекал его в бессилии. Но не было ли его "бессилие" проявлением мудрости и прозорливости?
Изменение отношения к Карлу VII стало очевидным после того, как в 1448 году в Парламенте состоялся суд над, имевшим в то время большое влияние, Пьером де Брезе, после доноса, который, несомненно, был инициирован Дофином. Но обвинение, основанное на показаниях нескольких человек, включая Агнессу Сорель, быстро рассыпалось, а Брезе был не только оправдан но и сохранил доверие короля [561].
