Карл VII. Жизнь и политика (ЛП) - Контамин Филипп

Осенью 1449 года, в ответ на многочисленные жалобы, Карл VII приказал провести дознание в отношении генерального приемщика доходов Жана Баррийе, который обвинялся в "нескольких проступках, злоупотреблениях и преступлениях" против короля. Дознание привело к судебному процессу, который начался 1 июля 1450 года и завершился 9 июня 1451 года обвинительным приговором. По словам Жана Шартье, Баррийе, находившийся во время суда в тюрьме, во всем признался. Осужденный за "оскорбление величества", он заслуживал смертной казни, но избежал ее, поскольку, король, следуя примеру Иисуса Христа, решил проявить милосердие. Тем не менее, Баррийе долгое время провел в тюрьме, и был вынужден заплатить большой штраф. Его имущество было конфисковано и передано нескольким придворным, в том числе Жану де Дюнуа, получившему таким образом прекрасный особняк в Туре [562]. Нескольких проходивших по этому делу сообщников Баррийе также примерно наказали.

Вскоре после этого Суд над Жаком Кёром, состоявшийся вскоре после процесса Баррийе, принял совершенно иной характер, хотя в некотором смысле он проходил в тех же рамках официального курса по борьбе за защиту государственной казны от расхищения.

Суд над Жаком Кёром

Этот судебный процесс, проходивший в несколько этапов с 1451 по 1453 год, впоследствии был признан сфабрикованным, беззаконным, плодом неблагодарности, зависти и политической близорукости. Запятнал ли он репутацию Карла VII как государя, внимательно относящегося к отправлению правосудия? Этот вопрос, безусловно, заслуживает рассмотрения. И в первую очередь из-за главного персонажа, который действительно был человеком необычным. Жак Кёр был предприимчивым купцом, главой компании действовавшей самых разных областях, финансовым чиновником на королевской службе, и все это в период между 1420 и 1450 годами, когда во Франции, в разной степени в зависимости от региона, экономическая жизнь была в лучшем случае вялой и в целом депрессивной. Конечно, ситуация не везде была одинаково катастрофической, так например, Тулузен, Пуату и Турне были относительно процветающими регионами. В Оверни дела шли также относительно неплохо, хотя она сильно пострадала в 1370-х годах. В Бретани, которую война в основном не затронула, все было довольно хорошо. С другой стороны, экономическая ситуация была откровенно плохой в значительной части Нормандии, Иль-де-Франс (особенно в Париже, о чем свидетельствует Дневник Парижского Буржуа) и Шампани. Что касается крупной международной торговли, то она, как правило, обходила Францию ​​стороной из-за отсутствия рынков сбыта и безопасности на дорогах.

Жак Кёр, родился в Бурже около 1395 года, и был сыном зажиточного торговца мехами. В следствии женитьбы от стал зятем Жанны Руссар (или Ронсар) дочери мэтра Буржского монетного двора. После неудачного начала (его обвинили в преднамеренной порче монеты), Жак 1438 году стал королевским казначеем. На этом посту его роль заключалась в обеспечении самого короля, а также членов его семьи и двора предметами роскоши соответствующими их образу жизни и вкусами: дорогими шерстяными и шелковыми тканями, драгоценностями, мехами, специями, а также оружием и гобеленами. Для этого Кёр открыл "бутики" (boutiques, слово итальянского происхождения), сначала в Бурже, а затем в Туре. Его современники привыкли называть его без уточнений Аржантье (Серебряных дел мастер). В это же время он смело включился в большую торговлю с Востоком (Триполи, Бейрут, Александрия), конкурируя с купцами Венеции, Генуи, Ливорно, Барселоны и Марселя. Благодаря прибыльной торговле и своим быстроходным галерам под названиями Нотр-Дам Сен-Жак, Нотр-Дам Сен-Мишель, Нотр-Дам Сен-Дени, он мог в изобилии наполнять свои склады и торговые фактории товарами закупленными по более низким ценам. Кёр также вкладывал деньги в производство шерстяных тканей в Берри и сукна и шелка во Флоренции. Он был связан с импортом из Северной Италии и налаживанием производства, в частности в Туре, доспехов (шлемов-саладов, латных доспехов, бригандин), предназначенных, начиная с 1445 года, для экипировки ордонансовых рот. По поручению королевской власти, он принимал участие в сборе налогов и торговле солью, как средиземноморской, так и атлантической. Его финансовые ресурсы позволили ему стать кредитором нескольких великих сеньором и дворян меньшего ранга, а также ссужать значительные суммы Карлу VII, который постоянно испытывал нехватку денег. Начиная с 1440-х годов, как это обычно происходило с купцами по мере их обогащения, он стал вкладывать деньги в земельные владения, которые считались более надежными (и более почетными), чем движимый капитал. Для этих покупок он выбрал хорошо знакомую ему местность: Бурбонне, Берри и Пюизе. Возможно, Кёр надеялся, что с восстановлением мира доходы от этих земель увеличатся. В любом случае, он купил их по дешевке. Всегда стремясь разнообразить свою деятельность, он взял в аренду серебряно-свинцовые рудники Пампайи в Лионне. Его деятельность была поистине международной (каким-то образом он смог преодолевать языковые барьеры). Даже Атлантический мир (Ла-Рошель), даже Северная Европа (Брюгге, Шотландия) не были для него чуждыми. Он явно освоил механизм векселей, что позволило ему избежать дорогостоящего и опасного перевоза денег из одного места в другое. Он разбирался в драгоценных металлах: например, он знал, что из-за разницы в соотношении золота и серебра выгодно продавать серебро на Востоке и ввозить взамен золото, что он и делал без зазрения совести. Все благоприятствовало тому, чтобы он разбогател: рассказывали, что Жан де Бюэй, адмирал Франции, выкупил за 24.000 экю принадлежавшее  Аржантье право, на три четверти суммы выкупа за Джорджа Невилла, барона Абергавенни, захваченного в плен во время Нормандской кампании 1449 года, причем последняя четверть принадлежала графу Дюнуа. В ожидании выплаты выкупа пленника держали в Пюи-ан-Веле под присмотром компаньона Жака Кёра. Мы можем говорить о его разносторонности его деятельности в такой степени, которая была неизвестна во Франции до него. Он намного превзошел ту роль, которую итальянские купцы, особенно из Лукки (такие как Дино Рапонди), играли при французском дворе в начале XV века, например, при Иоанне Беррийском или Филиппе Бургундском. Нельзя не поразиться тому устойчивому напору, который он сумел придать своим многочисленным инициативам. Он всегда был открыт для деловых предложений. Одним словом, ему стоит отдать должное за необыкновенную смелость в принятии решений и деловое чутье.

Иногда его предприятия субсидировала государственная казна, так в 1446 году Карл VII выделил Кёру 3.000 турских ливров "как часть более крупной суммы […], чтобы помочь ему в расходах и издержках, которые он согласился понести для поддержания нескольких галер и других fustes [легких, быстроходных судов], которые упомянутый Жак построил за свой счет для пользы и развития торговли" в Лангедоке [563].

Естественно, что Аржантье был заинтересован в хороших отношениях с истеблишментом, включая церковный (его сын Жан стал архиепископом Буржа в 1446 году, в возрасте 21 года, благодаря благосклонности короля и милости Папы). Жерар Маше считал себя его другом, готовым защищать его от любых интриг. Кёр одновременно вел множество дел и похоже обладал исключительной памятью. Он мог найти общий язык с любым человеком. Примером может послужить его встреча в Монпелье в 1447 году, или около того, с известным бургундским рыцарем Жаком де Лаленом (1421–1453), считавшимся величайшим турнирным бойцом своего времени. В анонимном Жизнеописании (Vie) Лалена рассказывается, что возвратившись из Барселоны он был "великолепно чествован" "Аржантье Франции". Последний поспешил показать рыцарю свой "бутик, где было много золота и других роскошных драгоценностей и колец". Жак Кёр, в честь герцога Бургундского, предложил ему взять все, что понравится, но Лален отказался, поскольку по милости своего "суверенного господина" он ни в чем не испытывал недостатка. Аржантье, тем не менее, предложил Лалену свои услуги: "возможно, вы заложили в каком-либо городе дорогую вам вещь, в таком случае я охотно помогу вам ее вернуть, потому что вряд ли есть королевства или провинции, где у меня нет моих деловых партнеров, я им напишу и они доставят вам вашу вещь туда, куда вы пожелаете". Другими словами, Жак Кёр предложил написать, например, купцу в Барселоне, которому Лален мог оставить золотую цепь в качестве залога для получения ссуды, и тот за счет Аржентье, спишет долг с Лалена и вернет его залог. В результате Аржантье становился кредитором Лалена, а тот его должником [564].