Александр Житинский - Дневник maccolita. Онлайн-дневники 2001–2012 гг.
Ты должен понять, что ничем не отличаешься от других людей и ничем их не лучше. Ощущаемое тобой предназначение ни на вершок не приподнимает тебя, но лишь указывает путь…»
Из заметок консерватора
29 декабря
…Я не стану сбрасывать Булгакова с корабля современности, не стану открещиваться от М. А., тем более предавать запоздалой анафеме, то есть не предам его на том основании, что он якобы стал знаменем либералов и разошелся среди них на цитаты или потому, что его недорепрессировали и он осмеливался даже браться за поденные литературные работы.
Потому что для меня М. А. – художник, мастер слова, понимаете, а перед этим фактом его политические взгляды и даже человеческие качества мало что стоят. Именно потому он и разошелся на цитаты, что он Мастер. К сожалению, судьба Мастера именно такого легкого, изящного, остроумного темперамента непременно приводит его со временем к поглощению попсой. Он легко усваиваем, потому что мастерски формулировал – точно, понятно, емко. Он мелодист, понимаете? Моцарт тоже был мелодистом, теперь он в каждой витрине в Австрии торгует шоколадом.
Но стала ли хуже его музыка?
Стало ли хуже булгаковское слово?
Ничуть.
Стремление перетянуть художника в свой лагерь или навешать ему посмертных люлей за недоборчество – стремление не очень достойное. Пушкин тоже любим нашими демократами и либералами. «Не дай мне Бог сойти с ума». А был монархистом, не дотянул до ссылки, мог пасть геройски на виселице, а умер от пули французского ловеласа.
Но стали ли хуже его стихи?
Ни капельки.
Потому отстаньте от Мастеров, пожалуйста. Не вашего это ума дело, не вашей компетенции – судить Мастеров. А то, понимаешь, развелось критиков-политологов, социологов. Как говорил в фильме «Доживем до понедельника» Тихонов – можно подумать, что в русской литературе орудовала компания двоечников. Этот не разглядел, а этот недопонял. А тот вообще позволял себе есть черную икру, когда народ пытали.
Кстати, о народе. Не надо все время делать эту подмену и называть народом людей, гогочущих на концертах Петросяна и стремящихся купить «писателя Бугакина». Это не народ, я вас уверяю. То есть это народ в той же степени, что и «ты, я, Наполеон, Магомет», как писал вышедший из этого народа писатель. А профессор Преображенский, как и Мастер Булгаков, пролетариата не любил, это факт. Пролетариат, впрочем, этого не заметил.
2006
Что главнее?
15 января
Вчера опять спорили с одним хорошим человеком, выпив изрядно спиртного.
Он спросил, что для меня главнее – моя семья, дом или мое творчество?
Я не задумываясь сказал: семья.
– Вот поэтому вы и не достигли того, чего могли бы достигнуть с вашими данными. Не добрались до своей вершины, – сказал он.
– А я думаю, что если бы я ставил во главу угла собственное творчество, я бы вообще никуда не добрался. Не было бы такой духовной и материальной потребности, – сказал я, – а лишь одно тщеславие.
Поскольку пустоцветы житейского поля не плодоносят и духовно.
– А Гоголь? – опять сказал он.
– А Пушкин? – опять сказал я.
На ловца и зверь
18 января
Тут у нас вчера был странный визит в офис с интересными предложениями.
Сфера услуг явно совершенствуется.
ГЕНЕРАЛИССИМУСОн пришел без звонка, вошел в комнату редакции и остановился, оглядывая обстановку. В руках у него была толстая кожаная папка.
– Вы ко мне? – спросил я, с тоской глядя на папку. Такие папки очень любят графоманы.
– Вероятно, к вам, – ответил он, взглянув на девушек-редакторов.
– Садитесь, – я указал на стул.
Он сел и положил на колени папку.
– Значит, юбилей скоро? – спросил он, ласково взглянув на меня.
– У кого? – не понял я.
– У вас.
– А-аа… Ну какой это юбилей… Некруглая дата.
– После шестидесяти – кратная пяти – круглая. После восьмидесяти – все даты круглые, – парировал он.
– Ну допустим. Я вас слушаю.
Но он не торопился. Внимательно меня разглядывал. Я начал нервничать.
– И кабинета нет отдельного, – заметил он как бы между прочим.
– Да вот так как-то… – развел я руками.
– А ученое звание у вас какое? – поинтересовался он.
– Какое ученое звание? Зачем мне ученое звание? – рассердился я.
– Ну, знаете, звание профессора еще никому не вредило. Или доцента. Даже бакалавр звучит, согласитесь… Ордена имеете? – вдруг спросил он.
– Нет, – отрезал я.
– Медали?
Я помотал головой.
– Может быть, вы почетный гражданин?
– Какой почетный гражданин? – взревел я. – Чего почетный гражданин?
– Вы не волнуйтесь. Нашего города, естественно. Или какого-нибудь другого населенного пункта?
Я задумался. Нет, я не был почетным гражданином ни одного населенного пункта.
– А воинское звание, простите? – продолжал допытываться он.
– Лейтенант запаса. Послушайте! – не выдержал я. – Что вам нужно? Вы по делу?
– По делу, конечно, дорогой вы наш. Вы – юбиляр, заслуженный человек, но так получилось, что родина неадекватно оценила ваши заслуги. Забывают у нас, знаете… А вы сами и не старались… Короче говоря, мы устраняем эти исторические несправедливости.
– Каким путем? – спросил я.
– Естественным. К юбилею заслуженный человек, такой как вы, получает награду. Вы же хотите орден?
– Какой еще орден?
– А вот об этом можно говорить, – он раскрыл папку и протянул ее мне в раскрытом виде.
Там аккуратно были разложены красиво изданные проспекты. Я раскрыл первый, который назывался «Ордена и медали». В нем были фотографии разных отечественных наград, причем среди них присутствовали и царские, и советские, и новые российские. Под каждым был ценник. Дороже других были орден Ленина, Георгиевские кресты, орден Андрея Первозванного. Но цены были не безумные – от 300 до 1000 долларов.
– Вы хотите продать мне ордена? – спросил я.
– Обижаете! – воскликнул он. – Вы будете награждены за заслуги перед Отечеством! С вручением в торжественной обстановке. Вот там, в конце, посмотрите.
Я взглянул в конец. Там был ценник на торжественную церемонию. Вручение в собственном офисе стоило 100 баксов, в Смольном – 500, а в Георгиевском зале Кремля – 10 000.
– И что… Я должен за все это платить?.. – до меня медленно доходило.
– Ну а кто же, дорогой вы наш! – воскликнул он. – Это же хлопоты, подача документов, согласования, подписи. Страшная волокита! Чиновники этим не хотят заниматься, вы же видите! Вы до сих пор не награждены ничем! Страшно подумать! Такой человек – и без орденов… Вот у вашего отца сколько было орденов?
– Не знаю. Я не считал. Может быть, десяток…
